Вячеслав Жуков - Мастер харакири

Возле двери, ведущей в другую комнату, стоял парень такого же, как и Лешка, роста, в спортивных брюках и майке. Широкие плечи. Накачанные мускулы. С таким попробуй схлестнись врукопашную, особенно когда в руке у него здоровенный кухонный нож. Им он поигрывал, будто собирался напасть.

Вид направленных стволов заставил его остаться на месте. И только глаза у маньяка сверкали, этим блеском выдавая затаенное желание убивать.

Теперь они двое. Друг против друга. Между ними Ксюха.

– Ну зачем, зачем ты вышел? Ведь я тебе не велела выходить. Я бы все как-нибудь уладила. – Ее лицо было испуганным. Как вести себя? У одного в руке обрез. У другого нож. И тот, и другой могут прикончить ее.

– уладила? Как? Опять через постель? – ухмыльнулся парень с ножом, не сводя с Лешки глаз, как бы выбирая удачный момент, чтобы ударить.

– Скотина! – тихо проговорила Ксюха. – Ведь я это делала для тебя. Чтобы спасти твою шкуру. А теперь ты же меня и попрекаешь. Вот она, мужская благодарность. – И Ксюха обреченно опустила голову, словно подставляя ее под топор палача.

Лешку переполняла обида. Вот, стало быть, для кого она это сделала. Убийца он. Она любит убийцу. Но чем он лучше его, Лешки?

– Здорово сработано, – сказал Лешка.

А парень с ножом оскалился в злой улыбке.

– Тебе нравится? – спросил он.

Не обращая внимания на его вопрос, Лешка продолжил:

– Теперь я понимаю, зачем ты меня откопала из могилы. Хорошая задумка. Чтобы в нужный момент подставить меня как убийцу всех тех, кого прикончил он своим ножом. Подождала, пока я доберусь до Маная.

Теперь парень рассмеялся.

– А зачем ты еще нужен? Ведь тебя все равно или менты загребут, или за убийство авторитета бандиты грохнут…

– Так, значит? А вы свой приговор вынесли мне? – Лешка посмотрел на Ксюху. Все пытался заглянуть ей в глаза, но Ксюха не поднимала головы. Стояла, молчала и прятала глаза от него.

– Эх, – Лешка помотал головой, поражаясь коварству молодой девушки. – Следила за мной. Звонила мне по ночам. Проверяла, дома ли я.

На этот раз она вскинула голову, спросила:

– Как ты догадался?

– Ты же помешана на классике. Эту дребедень слушаешь всегда. И когда звонила мне, я слышал в трубке музыку.

Ксюха молчала. Смотрела на Лешку, но взгляд такой, будто смотрит через него. И ничего этот взгляд не выражал.

Парень хмыкнул как-то неопределенно и сказал:

– Что ты хочешь от наркоманки. У нее в жизни только две вещи: наркотики и потрахаться. Она меня замучила. И, знаешь, я даже не обижаюсь, что ты ее долбил. Для меня отдых. А то ж замучает, сучка.

Ксюха посмотрела на него зверем.

– Не обзывай меня! Я из-за тебя рисковала, следила за твоим ментом Синельниковым, следаком Юдиным.

Парень хихикнул.

– Дура! Теперь ты моя подельница. Соучастница.

Ксюха плюнула на ковер и отвернулась.

– Ох, какие мы гордые. Ничего. Пожрешь тюремной баланды, и вмиг твоя гордость пропадет.

– Слушай, а почему ты не убил Маная? – спросил Лешка у парня. В газетах только и пишут о серийном убийце. Но неужели такой кровавый злодей не сумел добраться до Маная?

– Мы оба охотились за ним. Я с ножом, а ты с обрезом. Но повезло тебе.

– А кто тебе мешает взять обрез?

Парень ловко перекинул нож из правой руки в левую и показал Лешке правую руку.

На ней не было указательного пальца.

– А левой я стрелять не могу. Зато ножом могу работать, – рассмеялся он и вдруг резко рванулся вперед, схватил Ксюху за волосы, прикрываясь ею как щитом.

– Ты что делаешь? – жалобно заверещала девушка, делая слабые попытки освободиться.

Но парень приставил к ее животу нож.

– Не дергайся, а то напорешься, – сказал он и тут же Лешке: – Ну что, гондон штопаный! Как бабу делить будем? По частям?

– Ты о чем? Отпусти ее.

Ксюха сморщилась от боли.

– Ну ты и гад! Такого подонка я еще не встречала!

– Молчи, милая, – парень, улыбаясь, чмокнул ее в ухо. – Молчи, а то у меня рука может дрогнуть, и лезвие проколет твой очаровательный круглый животик. Тебе нравится ее животик?

– Чего? – не понял Лешка. «Во псих! Нашел время о животиках трепаться».

– Ну вот что, – сказал парень, все еще удерживая Ксюху за волосы, – бросай обрез! Слышишь? Брось, говорю. Мне ведь терять нечего. Я стольким тварям распорол животы, что с удовольствием убью и ее.

– Подонок! Ты всегда был подонком. Псих недоделанный. Ты даже в постели псих! – выругала его Ксюха.

Это не понравилось маньяку, и он легонько кольнул острым лезвием в живот Ксюхе, распоров вместе с кожей и футболку. Сделал неглубокий надрез до груди.

Потекла кровь.

Ксюхе было больно, но она держалась.

Видно, маньяку это очень нравилось. А вид выступившей крови возбудил его. Сначала он облизал кровь с конца ножа, а потом, как вампир, присосался к ее шее.

– Послушная девочка, – горячо шептал он.

В свои четырнадцать лет Сашка Гуляев выглядел болезненно-тщедушным пареньком. Длинный, тощий как жердь. Кажется, плевком перешибешь такого.

В школе его постоянно обижали. Да и во дворе житья не было. Ребята постарше, видя в нем слабое, безропотное существо, издевались как хотели. Одно спасение – бежать куда-нибудь.

В доме напротив жил человек, который относился к Сашке с пониманием, потому что сам был такой же одинокий, всеми забытый. Ни жены у него, ни подруги. Полгода назад он вернулся из тюрьмы и обжиться еще по-настоящему не успел. Пил безбожно.

У Сашки дух захватывало, когда глядел на его обнаженный торс, сплошь покрытый синевой. И на выставку ходить не надо. Там такого не увидишь. Завидовал блатной жизни.

«Вот бы мне так, как дядя Боря. И чтоб все боялись. Чтоб ни одна сволочь пальцем не тронула», – думал он, почти каждый день заходя к доброму дяде. Тот его сигареткой угостит, а то и водочки нальет.

Как-то раз застал он дядю Борю сильно пьяным.

– Садись, пацан, водочки выпьем, – предложил дядя Боря и налил Сашке целый стакан, как взрослому.

Сашка отказываться не стал. Не понравилось только, что дядя Боря называет его Шуркой. Виделось в этом что-то девчачье, унизительное.

Он сел за стол.

– Пей, не бойся.

А кого Сашке бояться? Отца у него нет. А мать неизвестно где шляется.

Сашка взял стакан, по-взрослому чокнулся с дядей Борей и быстро, глоток за глотком, выпил водку. В животе обожгло все, но зато веселей стало. Отличный он мужик, этот дядя Боря. И не жмот.

Тут же на столе, на газете, лежали порезанная селедка, головка лука, вареная картошка и банка килек в томате. У дяди Бори все по-простому, без выкрутасов. Это особенно нравилось Сашке. И в душу не лезет, не копается в ней, как другие взрослые. И не осуждает ни за что. Легко с ним. А еще он как-то по пьяни обещал подарить Сашке здоровенный тесак с костяной ручкой и широким лезвием с желобком. Называл его финским клинком.