Татьяна Ермакова - Двойное золотое дно

— Да-а, ваш старлей — хороший человек, но капитаном вряд ли станет, — вздохнула я.

Илья прервал свой рассказ и посмотрел на меня.

— Вы очень проницательная...

— Нет, — покачала я головой. — Просто понимаю — жизнь несправедлива. Часто действительно хороший человек не может продвинуться. Или не хочет, чтобы не уронить то, что называется честью...

— Да, он никогда бы не дослужился до капитана... Он хотел вернуть матерям мальчишек, которых ему доверили, а не угождать высокому начальству. Этот старлей — пример настоящего российского офицера...

— Он погиб. — Я не спрашивала, я утверждала. Мой голос дрожал.

— Да, — коротко кивнул Илья и взял меня за руку. — Спасибо. Вы все понимаете.

Его проникновенный тон заставил меня смутиться, и, сама того не желая, я жалобно пролепетала:

— Но вас тоже ведь могли убить. — Отчего-то эта мысль ужаснула меня.

— Ну, не убили же! — весело хмыкнул Ельчанинов. — Я жив.

— А она? — Ему не нужно было объяснять, о ком я спрашиваю.

— Она меня ждала... Не очень верно, как потом выяснилось, но ждала. — Илья прикурил новую сигарету. — Я вернулся, и все было не так уж плохо. Но доброжелатели... этого... везде хватает... доложили мне, с кем встречалась жена, пока я был в армии. Стиснув зубы, помучился-помучился и простил. Вот только она... она не смогла со мной жить... Нет-нет, я ее не осуждаю... Понимаете, мы все возвращались оттуда какие-то сдвинутые ;У меня был знакомый, улыбчивый приятный парень, но когда на него накатывало... Мы вчетвером висели на нем... Да я и сам просыпался по ночам с криком «Ложись!»... все время снилась... — он не договорил.

Но мне этого было уже не нужно. Я все поняла...

— Не надо. — Моя тихая просьба оторвала его от воспоминаний, и мужчина виновато улыбнулся.

— Как же иначе мы сможем помочь вашей подруге, если я ничего не расскажу?.. Понимаете, эта война искалечила не только солдат. Она исковеркала жизни наших жен, невест, матерей... всех близких. Врачи, уже тогда знавшие о «вьетнамском синдроме», обнаружили позже и афганский... Однако ни одно светило психиатрии не додумалось до того, что необходимо приводить в чувство нас и наших родных... Я совершенно серьезно считал, что это мы нормальные, а весь остальной мир — нет!... Когда жена ушла, и я понял, что навсегда, я тоже ушел... — Илья горько улыбнулся. — В загул ушел. Водка в немереных количествах, девочки и все в таком духе. Только однажды моя мягкая и добрая мама, поутру, после очередного безобразия, посмотрела на меня так, что я почувствовал: лучше уж было остаться в Афгане... Потом она надавала мне пощечин... Ни разу в жизни она даже не шлепнула меня... Было не больно, но унизительно...

— Стыдно, — закончила я за него.

Ельчанинов умолк, взял мою руку и пристально посмотрел в глаза. Потом, ни слова не говоря, загнул край моей перчатки и поцеловал запястье, а когда я попыталась отнять руку, ненадолго задержал ее в своей.

Что-то мне после этого совершенно разонравилась мизансцена... В душе зрело что-то непонятное, щемящее и пугающее...

Самоанализ и самокопание — одно из моих любимых, но неприятных занятий. Дело, конечно, хорошее, однако...

— Илья Владимирович, скажите то, что говорили раньше.

— Вы о чем? — забеспокоился собеседник.

— Давайте вернемся к машине — замерзла, — тоскливо протянула я.

— Господи, конечно, — выдохнул он с облегчением. — Какой же я дурак!

«Судя по моему опыту, вы все такие!» — хотела я подтвердить его слова, но поняла, что сделать это не в состоянии, как морально, так и технически. Ноги в тонких ботинках окоченели, а зубки дружно лязгали, подтверждая, что на дворе не май месяц. Безумно хотелось в тепло и даже на неизбежность дышать табачным дымом было наплевать.

В хорошем темпе мы вернулись к сверкающей лаком «Мицубиси». Я и не заметила, что наш прогулочный маршрут все время вертелся в районе «Кинга».

Забравшись в машину и опустившись на холодное сиденье, я поняла, что если так пойдет и дальше, я на практике узнаю, что такое пляска святого Витта. Мои челюсти уже не просто лязгали, а выбивали сумасшедшую чечетку...

— К-куда мы едем? — с трудом выговорила я, когда Ельчанинов стал выезжать из подворотни. Из печки в салон текло блаженное тепло, и мои зубки постепенно умерили свой пыл.

— Сейчас вам необходима рюмочка коньяку и чашка горячего чая, — не отрываясь от дороги, проговорил мой персональный «шофер». — Так как я виновник вашего состояния (простите, увлекся), приглашаю в гости.

— Ой, нет, — глянула я на часы (двадцать один десять). — «Уж лучше вы к нам!» — мелькнуло в голове. Соображения мои были достаточно эгоистичны. Уже почти ночь. Где проживает господин Ельчанинов, я понятия не имела. За свою «женскую честь» я не опасалась, но плюхать ночью, возможно, через весь город как-то не улыбалось. К тому же Илья Владимирович, скорее всего, окажется гостеприимным хозяином и предложит остаться переночевать. Вот это совершенно ни к чему. Я, как тот кот, привыкла в любом состоянии ползти до дома и спать на своем диване.

Но разговор нужно закончить именно сегодня, иначе господин Ельчанинов в дальнейшем может прекратить откровенничать.

— Принимается, — не стал возражать Илья. — Командуйте.

— На перекрестке налево, до магазина «Эльф», затем сразу направо и возле аптеки снова направо, — скороговоркой выпалила я. — Но предупреждаю, есть у меня нечего.

— Выходит, вы живете одна. И готовить вам попросту не для кого, а себе — лень.

— Удивительно тонкое замечание, — недовольно буркнула я и спрятала нос в шарф. Что-то Илья Владимирович необычайно прозорлив.

— Да я по себе знаю, — улыбнулся Ельчанинов. — Живу один, питаюсь в ресторанах и полуфабрикатами.

Машина остановилась у моего подъезда.

— Что вы едите? — поинтересовался Илья.

— Все.

— Это не ответ, — засмеялся мужчина. — Хорошо, поставим вопрос по-другому. Что вы терпеть не можете?

— Манную кашу.

Мой ответ его позабавил, и, уточнив номер квартиры, Илья Владимирович отбыли в неизвестном направлении.

Ураганом ворвавшись домой, я придирчиво осмотрела комнату. Забытый на спинке кресла халат полетел в шкаф, приготовленные к штопке теплые колготки переместились в корзину с грязным бельем...

В том, что Ельчанинов вернется, у меня не было сомнений. Только как долго он собирается отсутствовать? Но какое-то время у меня все же было, и я решила провести его с пользой для организма и принять горячий душ. Подгонять себя мне не пришлось. Воду я люблю в любом состоянии: море, река, озеро, ванная — значения не имеет, наслаждаться водными процедурами можно везде. Однако сейчас у меня совершенно другая задача — побыстрее согреться, чтобы не заболеть.

Горячие струи смыли краску с моего лица и лак с парикмахерской укладки. Ничего, все это не страшно. Разумеется, мужчине, которого хочется обольстить, показываться в натуральном виде (хотя бы первое время) не стоит — сбежать может. Но у нас же не свидание. Хороший человек решил помочь другому хорошему человеку помочь третьему хорошему человеку. (Каламбурчик-то получился!)