А. Шантарский - Не верь

В широком проеме двери появилась рыхлая фигура Николая.

— Ты звал меня, отец?

— Проходи, сын, садись. — Хозяин кабинета кивнул в кресло напротив. Ближайший родственник небрежно в него бухнулся и закинул ноги на стол, что никому более в присутствии Гонтаря не дозволялось. Но сын есть сын и важно со всем прочим передать в наследство и свой авторитет. Гонтарь-старший скинул ноги сына на пол и затушил сигару. — Пора тебе серьезно приобщаться к нашему бизнесу. Я не вечен, и все, чего достиг, хотелось бы оставить тебе.

— Ты у меня еще крепок, — пошутил собеседник, хотя в его шутке вряд ли было преувеличение. Просто отец имел в виду другое: их бизнес рискованный и тюрьма — не самый страшный исход.

— Поедешь в Семеновск, установишь новые связи, будешь держать поставку оружия в своих руках.

Гонтарь пропустил реплику сына мимо ушей. Вальяжная жизнь барина Николая устраивала, и он особо не торопился вникать в дела предка, но знал, что рано или поздно это неизбежно.

— А смогу? — выразил он сомнение.

— В помощь даю Кадыка. Он опытен и во всем разбирается, но во главе должен стоять ты.

— Разумно, — без энтузиазма согласился парень.

— Обойдусь без твоего комментария, — повысил голос Юрий Юрьевич, — критик нашелся. Делай, что говорю, без обсуждений.

Покорный вид Ерофеева-младшего охладил гнев вора в законе.

— С дочкой генерала еще встречаешься? — задал он вопрос.

— Встречаюсь, но надоела уже до чертиков.

— Придется потерпеть. Возьмешь ее с собой.

— Она же будет только мешать.

— Зато в случае срыва лучше ее никто не пригодится. Ох, и надоел мне этот Карпов, всю жизнь под ногами вертится.

— Когда ехать? — поинтересовался сын.

— Девчонка учится, ей нужно не меньше недели, чтобы перевестись на заочное отделение, больше причин для задержки не вижу.

Генерал Карпов вернулся домой как обычно поздно и удивился, что застал дочку.

— Ты ночуешь дома? — прозвучал из его уст естественный вопрос, потому что последнее время они больше общались по телефону.

— Мне нужно с тобой посоветоваться, папа. — Она сидела на краешке дивана, зажав руки коленями. Когда она волновалась, то не знала, куда их деть.

— Слушаю.

— Я подала заявление в институте о переводе на заочное отделение.

— Это называется не советоваться, а ставить перед фактом, — заметил Егор Матвеевич. — Все чаще замечаю, что мое мнение для тебя — пустой звук. Имею я право хотя бы знать причины, побудившие к столь серьезному шагу?

— О чем ты говоришь?! — воскликнула Оля. Она поднялась, подошла к отцу, который сидел на стуле, сзади и обвила его шею руками. — Прости. Я очень и очень люблю тебя, но ты не замечаешь, что я давно стала взрослой.

— На работу решила устроиться и в этом проявить свою самостоятельность? По-моему, нам до сегодняшнего дня хватало генеральской зарплаты.

— Не в этом дело. Я уезжаю.

— Как уезжаешь? — Чувствовалось, что сообщение застало собеседника врасплох. — И говоришь об этом с таким спокойствием? — Сильный, волевой мужчина, руководитель УВД области действительно растерялся. — Куда? Зачем?

— В Семеновск. — Карпов силился вспомнить, где это, но безуспешно. — Пойми, я взрослая и люблю мужчину.

— Так вот в чем дело, — разобрался, наконец, в ситуации глава семейства. — Бросаешь отца, а он до сих пор не знает, ради кого. Не отпущу, пока не познакомишь, — произнес тоном ультиматума.

— Мы решили устроиться на новом месте, подать заявление в ЗАГС, а потом непременно пригласим тебя.

— Таким, видно, был отцом, — окончательно скис Карпов, — раз родная дочь на произвол судьбы бросает.

— Папка, ты хочешь, чтобы я осталась старой девой?

— Однако, она уже в девятнадцать лет опасается остаться старой девой, — покачал головой Карпов, и кончики его губ скривились в горькую улыбку. От него уходит дочь, а он не может ничего поделать. Зашился на работе, упустил девочку из-под контроля, и генеральские погоны тут не помогут. — Писать письма, звонить, надеюсь, не забудешь?

— Нет, конечно. Все, — широко улыбнулась дочь, — гоним прочь мрачное настроение. Родные люди расстаются, чтобы вновь встретиться. Давай будем думать о хорошем.

— Давай, — неуверенно отозвался Егор Матвеевич, с безнадежностью махнув рукой.

Прошла неделя после дня рождения Леночки Смугловой. Она первый раз была близка с мужчиной, но эмоциональный порыв прошел, и теперь она вся горела от стыда. Правда, внешне это не проявлялось. Шумилин же расценил ее поведение по-иному. Он думал, что Лена совершила ошибку, о которой горько сожалеет и переживает, поэтому тоже старался не упоминать о ночи, которая ему доставила незабываемое наслаждение. Они продолжали сохранять отношения брата и сестры, но у каждого где-то в глубине души осталась обида. Это не означало, что они совсем не разговаривали. Общались как обычно, обсуждая бытовые проблемы. Общеизвестно, что после праздника наступают серые будни. А в будни также необходимо иметь ночлег, чем-то питаться, тепло одеваться в холодное время и так далее. Главное, естественно, — набить желудок. У наших же героев даже мелочь в карманах не звенела. За несколько последних дней они полностью очистили организм от шлаков голоданием. Отбросив и чувства, и обиды в сторону, задумались о хлебе насущном. Но вот незадача: люди, на которых объявлен розыск, трудоустроиться не могут, сохраняя при этом потребности тех, кому нет нужды скрываться от правоохранительных органов. Коренное отличие первых от вторых — у первых нет возможности зарабатывать честно. Хотя эта грань постепенно стирается.

— Хоть иди и воруй, — в сердцах высказался Виталик.

— Воровать — значит вешать на себя еще одну статью, — заметила Лена.

— Тебе этого делать не стоит, — согласился парень, — а я ими уже с ног до головы обвешан. На десять лет больше, на пятнадцать меньше — не вижу разницы. А если и расстреляют, то только один раз. — В его словах слышалось отчаяние.

— И тебе нет нужды лишний раз нарушать закон. — Смуглова загадочно улыбнулась. — Зачем красть, если можно что-то продать? А предпринимательство у нас только приветствуется. Самое крупное прегрешение в нашем положении — неуплата налогов. Чтобы совесть не мучила, можно помогать какому-нибудь детскому дому.

— Заинтриговала. Миллиарды собираешься заработать?

— Миллиарды не миллиарды, а идея есть.

— Делись, — проявлял уже нетерпение Шумилин.

— Ты печатать умеешь? — И девушка кивнула в сторону книжной полки, на которой покоилась запыленная пишущая машинка.

— Это еще зачем? — недоумевал собеседник.

— Так умеешь или нет?

— Одним пальцем, — признался он.

— Молодец, — похвалила его Смуглова. — Правда, твоя работа займет несколько больше времени, чем у профессиональной машинистки. Но один раз можно и помучиться.