Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха

— Тому, кто кричал «ура», дали полный оклад. Дараеву и мне — по ползарплаты, а Куваеву — одно спасибо. Но не в этом дело, я ведь не из-за денег.

— Что же вас тревожит?

Тамар рассказал о своих сомнениях. Как и Дараев, он не верил в причастность Лялева и Чухова к ограблению. Не сказал он ничего потому, что побаивался Ивасьяна. А теперь — стыдно.

Жунид посоветовал ему письменно изложить свои соображения и переслать по инстанции.

— А пока вызовите мне Леонида Кудрявцева, сына здешней учительницы. Вместе с учителем. И еще, Тамар: пока я буду занят с ними, соберите хотя бы самые общие сведения обо всех охотниках и любителях рыбной ловли!..

Участковый отправился выполнять поручение.

Вечером Жунид долго не мог заснуть, ворочаясь на широкой постели в кунацкой у Озармаса Тугужева. Завхоз настоял, чтобы приезжий чекист провел ночь в его новом доме.

Дом Озармаса действительно производил впечатление. На высоком фундаменте, выложенном из розоватого кирпича в расшивку, с черепичной крышей и водосточными трубами из оцинкованного железа, он казался чересчур барским и каким-то чужим на узенькой улочке аула, уставленной покосившимися, подслеповатыми домишками. Широкая застекленная веранда внутри разделялась перегородками на четыре небольшие секции, по числу комнат. Из одной дверь вела в помещение, которое хозяин, любезно улыбаясь, предоставил Жуниду. Это была специальная комната для гостей. В углу стояла аккуратно заправленная железная кровать. Над ней висел облысевший ковер с изображением мечети Между двумя окнами — крашеный стол, на нем небольшое зеркало с подставкой. У противоположной стены — такая же кровать. Бедная обстановка комнаты как бы свидетельствовала, что хозяин ее, много лет строивший этот дом (о чем Озармас несколько раз говорил Жуниду), ухлопал на него все свои сбережения.

Семья Озармаса Тугужева состояла всего из трех человек — жены его Чаб, сморщенной, рано постаревшей женщины, и дочери Рахмы. Видел ее Жунид мельком, потому что по адыгейскому обычаю женщины не должны присутствовать, когда мужчины ведут деловой разговор. Но она показалась ему довольно хорошенькой.

Озармас велел накрыть стол прямо в кунацкой. Жунид от выпивки отказался, и хозяин один почти опустошил пол-литровую бутылку водки. Однако он не пьянел, и его хитроватые глазки все время как бы ощупывали Шукаева. Говорил он неторопливо, изредка поглаживая бородку, подстриженную клином. Жунид с первой встречи с Тугужевым не мог отделаться от мысли, что он его где-то видел. И только когда Озармас, плутовато прищурившись, напомнил о краже в поезде, Шукаев вспомнил. Ну конечно! Озармас Тугужев — владелец фибрового чемодана! Потом разговор перешел на недавние события. Завхоз рассказал, что сейф, который сегодня пришлось открывать Жуниду, правление получило в обмен на скакового рысака. Колхоз «Красный Октябрь», помимо полеводства, занимается и разведением верховых лошадей лучших скаковых пород. Ежегодно двадцать коней идет на поставки Красной Армии.

Озармас с видом знатока перечислял достоинства и изъяны карабаира, арабстана и гунтера [10] Порода лошадей. , лестно отозвался о знаменитой кабардинской лошади, а когда узнал, что Жунид в детстве помогал отцу-табунщику, рассыпался в любезностях по адресу человека, который понимает толк в лошадях.

Весь вечер Жунида не оставляло впечатление чего-то наигранного, чужого, исходившего от его собеседника. Казалось, вот сейчас он сбросит маску, и появится совсем другой Озармас, настоящий…

«И зачем ему такой громадный дом на троих?..» — подумал Жунид и… заснул.

Разбудил его пронзительный звон будильника, с которым Шукаев не расставался во время своих служебных поездок из опасения проспать, что с ним нередко случалось.

Ставни были открыты. Солнце заливало комнату. Увидев возле кровати на полу таз и кумган [11] Медный или оловянный сосуд для воды (каб.). , а на стуле полотенце и мыло, он умылся, привел себя в порядок и вышел в прихожую. В это время послышался шум мотора: во двор въезжал старенький легковой автомобиль. Не успел Жунид выйти, как на пороге показался мужчина в форме сотрудника ОГПУ с двумя шпалами в петлицах плаща.

— Степан? — узнал Жунид Ляпунова. — Какими судьбами?

— Здравствуй! — удивился тот. — Ты-то здесь зачем?

— Вчера приехал в командировку. Ночевал в этом доме…

— Очень кстати — поможешь мне. А теперь — где хозяин?

— Наверное, здесь, — показал Шукаев на среднюю дверь.

В этот момент она открылась, и на пороге появился Тугужев. Лицо его расплылось в улыбке при виде Ляпунова.

— Входи, начальник… добрым гостем будешь!.. Ляпунов протянул бумагу:

— Едва ли из меня сейчас получится добрый гость. Вот ордер на ваш арест.

— Какой арест? Где права взял? Не имеешь никакой права! — мгновенно изменив выражение лица, вскипел Озармас.

— Спокойно! — предупредил Ляпунов. — Имею право. Вы обвиняетесь в распространении листовок антисоветского содержания и хранении оружия, используемого с подрывными целями!

Озармас вдруг снова переменил тон. Лицо его сделалось глубоко обиженным.

— Зачем, начальник, так говоришь? Зачем позоришь моя голова? Разве на ней нет шапки? Докажи сначала, потом позорь!

— Алферов, Эдиджев! — крикнул Ляпунов. Со двора вошли двое. Гамар кивнул Жуниду.

— Возьмите понятых, — продолжал Ляпунов, не удостаивая Озармаса взглядом, — и самым тщательным образом обыщите двор. Обшарьте каждый уголок. А мы с товарищем Шукаевым будем в доме.

На веранду вышли Рахма и ее мать, испуганно оглядывая приезжих. Озармас цыкнул, и они ретировались на кухню.

Пока Ляпунов и Шукаев обыскивали дом, завхоз под присмотром конвоира сидел на веранде.

Осмотрели все комнаты, перебирая каждую вещь, выстукивая стены и потолок, но ничего не могли обнаружить. Шукаев обследовал половицы, но не нашел никаких следов тайника.

Обыск не дал результатов. Огорченный Ляпунов принялся перелистывать книги, снятые с этажерки, и письма, извлеченные из уже знакомого Жуниду фибрового чемодана..

— Этого я не разберу, — сказал Степан Степанович, — протягивая письма Жуниду. — Наверно, по-адыгейски. Прочитай.

— Сейчас, — Шукаев взял письма и, подойдя к окну, стал читать.

— По-моему, обыкновенная домашняя переписка, — сказал он через некоторое время, просмотрев большинство конвертов. — Хотя, подожди… вот, кажется, нечто интересное…

— О чем там? — спросил Ляпунов, подойдя и заглядывая к нему через плечо.

— Одну минуту, дочитаю…

Письмо было адресовано Рахме. Жунид перевел Ляпунову его содержание, стараясь сделать это как можно точнее.

«Здравствуй, Рахма! — писал неизвестный отправитель (в конце письма не было подписи). — Семь месяцев учусь. Надоело. Одни фрайера в этом торговом техникуме. Девчонок таких красивых, как ты, нету. Так что никакой марухи я себе не завел. Никому не верь, заливают тебе. Братца своего старшего кляну. Он ведь меня заставил. Все, говорит, теперь учатся. Станешь человеком. Завмагом станешь. А на шайтана мне это? Деньжата у меня и так водились, ты знаешь. С тех пор, как братан выздоровел, еще больше стал придираться: «Не пей, не гуляй!» Как в Хантук приеду, так и начинается старая песня. Один раз приезжал Пако (хотя ты его не знаешь. Только я так его называю). Кирнули мы с ним крепко.