Стивен Кинг - Джойленд

Там стоял круглый стол, покрытый розовой скатертью. На нем был Фортунин хрустальный шар, сейчас накрытый покрывалом. Два простых складных стула были размещены так, чтобы гадалка и посетитель сидели друг напротив друга, а шар оставался между ними (как мне случайно стало известно, шар этот подсвечивала лампочка, управлявшаяся с помощью ножной педали). На задней стене висел гигантский трафарет — рука с растопыренными пальцами, ладонью вверх. На ней аккуратно были помечены Семь Линий: жизни, сердца, головы, любви (она же «бугор Венеры»), солнца, судьбы и здоровья.

Мадам Фортуна уселась, подобрав юбки, и сделала мне знак присоединиться к ней. Она не сняла покрывало с хрустального шара и не предложила мне посеребрить ей ручку, чтобы узнать будущее.

— Задавай вопрос, с которым пришел, — сказала она.

— Я хочу знать: про девочку вы угадали или правда что-то знали? Что-то увидели?

Она посмотрела на меня долгим, неотрывным взглядом. На рабочем месте Мадам Фортуны слегка пахло ладаном, а не поп-корном и жареным тестом. Стены тут были чисто символические, но музыка, болтовня кроликов, рокот аттракционов казались такими далекими. Мне хотелось опустить глаза, но я удержался.

— То есть ты хочешь узнать, шарлатанка я или нет. Так ведь?

— Я… Мэм, честное слово, я сам не знаю, чего хочу.

В ответ она улыбнулась. По-хорошему — как будто я прошел какое-то испытание.

— Ты милый мальчик, Джонси, но, как и многие милые мальчики, врать ты не умеешь.

Я начал было отвечать, но Роззи остановила меня взмахом унизанной кольцами руки, полезла под стол и вытащила оттуда свою коробку с деньгами. Гадание Мадам Фортуны было бесплатным — все включено в плату за вход, леди и джентльмены, девочки и мальчики, — но чаевые приветствовались. И не противоречили законам Северной Каролины. Она открыла коробку, и я увидел внутри мятые купюры, в основном по доллару, нечто подозрительно похожее на доску для лотереи (противоречащей законам Северной Каролины) и один маленький конвертик. На нем было написано печатными буквами мое имя. Она протянула его мне. Поколебавшись, я взял конверт.

— Ты сегодня пришел в Джойленд не только для того, чтобы задать мне этот вопрос, — сказала она.

— Ну…

Она снова отмахнулась.

— Ты точно знаешь, чего хочешь. Ну да, по крайней мере — в ближайшее время. А поскольку ближайшее время — это все, что у есть у нас всех, кто такая Фортуна, да и Роззи Голд, чтобы с тобой спорить? Иди. Делай то, зачем пришел. А когда закончишь, вскрой конверт и прочти, что я написала.

Роззи улыбнулась.

— Для сотрудников — бесплатно. Особенно для таких хороших ребят, как ты.

— Я не…

Она поднялась, взметнув юбками и зазвенев украшениями.

— Иди, Джонси. Мы с тобой закончили.

Я покинул ее маленькую тесную будку в прострации. Звуки трех десятков шалманов и аттракционов набросились на меня, точно встречные воздушные потоки, а солнце кувалдой добило окончательно. Я пошел в здание администрации (им служил обычный двухсекционный трейлер), вежливо постучал в дверь, вошел и поздоровался с Брендой Рафферти, которая металась между гроссбухом и своим верным арифмометром.

— Привет, Девин, — сказала она. — Следишь за своей Голливудской Девчонкой?

— Да, мэм, мы все за ней приглядываем.

— Дана Элкхарт, так?

— Эрин Кук, мэм.

— Эрин, конечно. Рыженькая. Бригада «Бигль». Чем я могу помочь?

— Я бы хотел поговорить с мистером Истербруком.

— Он отдыхает, и мне бы не хотелось его тревожить. Нам пришлось сделать кучу телефонных звонков, да еще эти счета — терпеть не могу беспокоить его из-за них. В последнее время он очень быстро устает.

— Я ненадолго, обещаю.

Она вздохнула.

— Схожу посмотреть, спит ли он. О чем будете говорить, если не секрет?

— Об услуге, — ответил я. — Он поймет.

Он оказал мне ее, задав лишь два вопроса. Первый — уверен ли я, что хочу того, о чем прошу. Я сказал, что уверен. Второй…

— Ты уже рассказал родителям, Джонси?

— Нас лишь двое — я и отец, мистер Истербрук. Созвонюсь с ним сегодня вечером.

— Что ж, хорошо. Введи Бренду в курс дела перед уходом. Возьмешь у нее все необходимые бланки и заполнишь…

Прежде, чем он закончил, его рот расплылся в гигантском, необъятном зевке, что дало мне возможность еще раз полюбоваться на его лошадиные зубы.

— Прости, сынок. Был тяжелый день. Да и вообще лето не из легких.

— Спасибо, мистер Истербрук.

Он махнул рукой.

— Не за что. Я вижу в тебе хорошее приобретение, но если ты не поставишь в известность отца, то очень меня разочаруешь. Когда будешь уходить, закрой за собой дверь, пожалуйста.

Я старался не замечать хмурый взгляд Бренды, когда она рылась по ящикам в поисках разнообразных бланков, необходимых для трудоустройства в Джойленд на полную рабочую ставку. Это не очень-то помогало — ее неодобрение витало в воздухе. Я свернул документы, засунул их в задний карман джинсов и вышел.

В дальнем конце свалки, за туалетами, раскинулась небольшая ниссовая роща. Я пошел туда, прислонился спиной к одному из деревьев и раскрыл конверт, который дала мне мадам Фортуна. Записка была короткой и точной.

«Ты идешь к мистеру Истербруку с просьбой оставить тебя в парке после Дня Труда. Ты знаешь, что он тебе не откажет».

Она была права: мне хотелось знать, шарлатанка ли она. Ответ был прямо передо мной. И да, я принял решение о том, чем дальше будет заниматься Девин Джонс. В этом она тоже была права.

Но была и еще одна строчка.

«Ты спас маленькую девочку, но, мальчик мой, всех спасти ты не сможешь».

Когда я сказал отцу, что не собираюсь возвращаться на учебу — что мне нужен год отдыха и провести его я собираюсь в Джойленде — на том конце телефонного провода, в южном Мэне, воцарилась долгая тишина. Я подумал, что он собирается наорать на меня, но оказался неправ. Его голос звучал лишь очень уставшим.

— Все из-за той девчонки, верно?

Двумя месяцами ранее я сказал ему, что Венди и я «взяли небольшую паузу», но отец, конечно, все сразу понял. Он ни разу не произнес ее имени в наших воскресных телефонных разговорах. А теперь она и вовсе превратилась в «ту девчонку». Поначалу я попробовал отшутиться и спросил, имеет ли он в виду Марло Томас, [15] Американская актриса, играла главную роль в ситкоме «Та девчонка», выходившем на экраны США с 1965 по 1971 год но отца это не рассмешило. Больше я шутить не пытался.

— Да, частично из-за Венди, — подтвердил я. — Но не только из-за нее. Просто нужно отдохнуть. Сделать передышку. И мне бы хотелось провести это время тут.

Он вздохнул.

— Может, тебе и правда нужен перерыв. По крайней мере, ты будешь работать, а не колесить автостопом по Европе, как дочка Дьюи Мишо. Четырнадцать месяцев в молодежных ночлежках — и ведь она до сих пор там! Господи боже! Уверен, вернется назад со стригущим лишаем и булочкой в духовке.