Иван Сербин - Зверь

— Нет. Возьмем с собой. Как свидетель пригодится. Эти псы бешеные на нас первыми накинулись, мы были вынуждены в целях самообороны применить оружие. Вот он и подтвердит. В машину его.

Двое побежали к «Волге». Заломив руки все еще бормотавшему что-то Васе, они затолкали его в салон, и машина, взревев двигателем, сорвалась с места. Последний фээсбэшник уехал на второй «Волге».

Прошло около полминуты, и во двор влетела «трешка». Сжимая в руке пистолет, Леня выскочил из кабины, заметался растерянно по улице. Он не мог поверить своим глазам, а когда поверил, задрал голову к небу и закричал. Крик постепенно перешел в плачь. Обычный мальчишеский плач. Стажер опустился на корточки и оперся спиной о грязное крыло «трешки». Он плакал, морщась и утирая катящиеся по щекам слезы рукой, в которой все еще держал «ПМ». На лице оставались грязноватые потеки.

Вдалеке послышался вой сирены. Леня всхлипнул еще пару раз, вытер нос, поднял руку, чтобы опереться о крыло машины, и в эту секунду кто-то цепко ухватил его за запястье. Стажер вздрогнул, поднял взгляд и едва не завопил от неожиданности. Прямо перед ним стоял Гектор. На груди его темнели три черные пулевые раны, еще одну можно было заметить чуть правее шеи. Рубашка залита кровью. Взгляд мутный, плывущий.

— Ты милиционер? — спросил Гектор сипло и сморщился от боли.

— Я?

— Ты милиционер? — повторил раненый.

— Стажер.

— Это ваших сейчас перестреляли?

— Да. — Леня неожиданно для самого себя снова заплакал. — Вы видели?

— Да, видел. Поехали, — невнятно произнес Гектор, помогая стажеру подняться.

— Куда? — спросил тот, без особого, впрочем, любопытства. Он все еще находился под впечатлением увиденного.

— Надо. По делу. — Ему было очень трудно говорить. Дико болели ребра, словно кто-то отдубасил его гигантским молотком. В довершение всего пекло в ране на плече и ныла ключица.

— А вы кто? — спросил Леня.

— Гектор Одинцов.

Леня вдруг дернулся, отшатнулся, закрываясь рукой, словно Гектор намеревался дать ему пощечину.

— В чем дело? Чего испугался?

— Жнец… — выдавил Леня. — Вы — Жнец…

— Сам допетрил? Или подсказал кто?

— Жнец… — продолжал шептать тот. — Жнец…

— Ты совсем дурной? Или как?

Захлебывающийся вой сирен стал ближе, насыщеннее истерическими интонациями. Гектор оглянулся на желтое пятно проспекта и… замер, потому что в эту секунду в затылок ему уперся ствол пистолета.

— Не дергайся, — скомандовал кто-то за спиной Гектора. — Руки на затылок.

— Сергей Борисыч… — сквозь слезы пробормотал стажер. — А я думал, вас убили.

— Я и сам так думал, — ответил Сергей и снова буркнул, обращаясь к Гектору: — Подними руки, тебе говорят.

— Не могу, — ответил тот. — У меня, похоже, ключица сломана.

— Сможешь, если хочешь жить.

— Ну, давай. Меня столько раз пытались прикончить сегодня, что я перестал бояться. Давай, нажимай на курок.

— Ты кончился, Жнец. Тебя больше нет, — ответил Сергей. — Я был против того, чтобы тебя убивать. Я и сейчас против. Но, если отдать тебя под суд, ты откупишься, выйдешь и снова начнешь сеять страх. Поэтому я все-таки пристрелю тебя. Правосудие должно осуществляться даже в такой стране, как наша. Хотя бы изредка.

— Можешь выстрелить, — ответил спокойно Гектор, — но я не Жнец. Это с самого начала был ложный след. Жнец, я имею в виду настоящего Жнеца, подставил нас. Классно подставил. По полной программе. Вас он заставил поверить, что Жнец — это я; меня, что Жнец — Славка Руденко. Но теперь я знаю, кто он и как ему удалось сделать то, что он сделал. Удивляюсь только, почему мне это не пришло в голову раньше. Слепым был не Трубецкой, а мы все.

— А вот мне думается, что Жнец — это ты, — заявил Сергей. — Просто тебе сейчас надо выкрутиться.

— Если бы я был Жнецом, разве стал бы так рисковать? Разве позволил бы кому-нибудь стрелять в себя? Разве подошел бы к этому юнцу? У меня пистолет. Я мог бы убить его, сесть в машину и уехать. Но я этого не сделал.

— Конечно, именно так бы ты и поступил, — усмехнулся Сергей, — не будь у тебя сломана ключица.

— Думай как хочешь, но я не Жнец. — Сирены выли уже в сотне метров. — Давай-ка поедем отсюда. Убить меня ты сможешь и на пять минут позже. Если не переменишь точку зрения, конечно. Тебе же нельзя отдавать меня в руки властей. Я все равно уйду.

Сергей внимательно смотрел на него, пытаясь понять, какой новый хитроумный план кроется за словами пленника. Леня переводил взгляд с него на Гектора и обратно.

— Ладно, поехали, — наконец решился тот. — Ты прав. Убить тебя я могу и в машине.

Они залезли в «Жигули»: Леня за руль, Гектор и Сергей — на заднее сиденье. Машина едва успела выехать на Театральный проспект, как, завывая сиреной, на Рождественку вкатился «уазик». С противоположной стороны, от Кузнецкого Моста, в переулок вплывал автобус «ГАЗ».

Сергей посмотрел на выпрыгивающих из автобуса омоновцев и с тоской сказал:

— Где же вы были раньше, братья славяне?…

Коттедж казался пустым. Аид не стал запираться. Он сидел в открытом хранилище на кровати Харона и курил. Пистолет лежал на консоли, монитор компьютера был погашен. Правда, у дверей по-прежнему стояли охранники, да в подвале Перс и Молчун отключали аппаратуру, системы сигнализации, накрывали чехлами мониторы.

Все закончилось. Аид знал, что уже никогда не сможет вернуться в этот дом. Даже если появилась бы возможность начать все сначала. Проект «Гекатомба» умер. Так и должно было случиться. Их дитя оказалось мертворожденным. Гениальное открытие таило в себе всех демонов ада. Теперь-то Аид это понимал.

Затянувшись, старик аккуратно стряхнул пепел в фаянсовую пепельницу. «Как хорошо, что все закончилось, — подумал он. — Как хорошо». В какой-то момент его потянуло взять пистолет и, приставив ствол к виску, спустить курок, но Аид взял себя в руки. Оставалось последнее дело, после которого он сможет спокойно уйти. «Нулевой вариант». Документы.

Надо проследить, чтобы все бумаги были доставлены адресатам. В газеты. Уже завтра мир узнает и содрогнется. Его, Аида, имя станет синонимом зла и сумасшествия. Никто не захочет разбираться в случившемся. Никто не сможет понять, а значит, и простить. Никто никогда не узнает, какой ценой далась ему эта победа.

Один из телохранителей заглянул в комнату.

— Цербер, — сказал он. — Вы примете его?

— Да… Конечно… — Аид рассеянно кивнул. — Конечно. Остался только Цербер. Последний человек, знающий цену всему.

Начальник службы безопасности вошел в хранилище. Лицо его было спокойно, с плаща стекала вода. Мокрые волосы прилипли ко лбу.

— Ты что, шел пешком? — спросил Аид, глядя на него тусклым, погасшим взглядом потенциального самоубийцы. — У тебя плащ промок насквозь.