Иван Сербин - Зверь

Ветер завывал тоскливо и зло, как побитый хозяином пес. Между домами быстро, словно страшась чахоточно-бледного света неоновых фонарей, проплывали серебристые призраки дождевых струй. За туманно-невнятной пеленой излучали теплое сияние прямоугольники занавешенных окон.

Человек, шагавший от Кузнецкого Моста к Театральному проспекту, был настроен очень решительно. Дождевые капли стекали с его волос за воротник плаща, но он не замечал этого. Шел, не разбирая дороги, по лужам, смотрел прямо перед собой, пытаясь отыскать за туманной пеленой знакомую фигуру. Того, кого ему предстояло убить. Все должно было закончиться этой ночью, и именно поэтому он намеревался выстрелить. Выстрелить и убить. Одной пулей. Впереди гигантским желтым прямоугольником обозначился Театральный проспект. Человек немного сбавил шаг, оглядел ряды темных машин у «Савоя», поскрипывающие под порывами ветра строительные леса, скрывающие стену «Детского мира», прищурился. Нет, тот, кого он ждал, не мог не прийти. Не мог…

Человек не ошибся. Темный силуэт отлепился от стены, шагнул на мостовую. Сгорбленный, сжимающий на груди лацканы плаща, он был отчетливо различим на фоне медово-янтарного электрического зарева. Стрелок узнал его. Черная фигура подходила все ближе. Внезапно за спиной Стрелка вспыхнули фары автомобилей. Двух или трех, он не понял. Да это было и неважно. Уже не важно. Послышались глухие щелчки открывающихся дверей. Стрелок даже не шелохнулся, заранее зная, что увидит, если обернется. Армию Жнеца. Крепких плечистых парней. Стандартный вариант ловушки. Этим и должно было закончиться. У наемников с самого начала не было ни единого шанса на жизнь. Правило подтвердилось. Исключения не произошло.

Жертва остановилась, оценивая ситуацию. И тогда Стрелок, криво усмехнувшись, крикнул:

— Эй! Посмотри на меня!

Мужчина взглянул на него, достал из кармана сигарету, зажигалку и прикурил. Он спокойно смотрел на Стрелка, а тот поднимал пистолет. Деловито-быстро, словно выполняя обычную, рутинную работу. Руки у него практически не дрожали, и это было хорошо. Убить надо с первого выстрела. Другого ему не дадут. Одно, всего лишь одно нажатие курка. За спиной уже слышались дробные шаги. Плечистые были совсем рядом.

Поймав мишень на мушку, Стрелок спокойно потянул спусковой крючок. Раскатисто-сочный выстрел прокатился между домами.

Комната была небольшой, темной. Единственный клиновидный луч света падал из приоткрытой двери, ведущей в соседнее помещение, да тлели зеленые глазки магнитных замков.

На небольшой консоли в углу бледно мерцали мониторы теленаблюдения, сиял экраном «ноут-бук». Перед консолью на вращающемся стуле сидел седой худощавый старик, внешне напоминающий хищную птицу. Левая рука его лежала на клавиатуре компьютера, в правой он держал пистолет. В голубовато-холодных глазах застыло отчаянно-жесткое выражение, несмотря на то что лицо было землисто-серым от пережитого волнения и усталости. Если бы собеседник мог присмотреться потщательнее, он бы, несомненно, увидел, что уголки губ старика мелко, но вполне заметно подрагивают. Однако они находились в соседних комнатах. Соединяла их только система видеосвязи, не позволяющая различать подобные детали.

«Гость» сидел на жестком пластиковом стуле и смотрел на черно-белый монитор, установленный у противоположной стены. Непрезентабельный, мятый костюм «гостя» был забрызган грязью, голова рассечена, из-под волос по щеке текла темная струйка крови. Воротник и правое плечо плаща тоже были залиты кровью. Словом, весьма удручающее зрелище.

Молчание явно затягивалось, становясь невыносимым.

— Ну и что теперь? — пробормотал Непрезентабельный, глядя на монитор.

В другой комнате старик тоже воззрился на экран, усмехнулся без всякого выражения:

— Что бы я сейчас ни сказал, вы мне все равно не поверите, пока не получите бесспорных доказательств, не так ли? — Он помолчал несколько секунд, а затем продолжил: — Главная беда большинства людей в том, что они принимают собственные иллюзии за абсолютную истину. Вы из числа тех горячих голов, которые не способны увидеть правду, пока их не ткнут в нее носом.

— А вы, конечно, способны, — ответил Непрезентабельный.

— Да, способен, — кивнул тот. Голос его звучал тяжело и глухо, как из бочки. — Для меня очевидно то, чего до сих пор не поняли вы. Впрочем, информация, которой мы… которой я располагаю, позволяет сделать определенные, не подлежащие сомнению выводы.

— Какие?

Старик внимательно посмотрел на монитор. Он словно решал, выложить ли не очень-то сладкую правду «гостю» сразу или, щадя нервы, выдавать крохотными «китайскими» порциями. Старик всерьез сомневался в уравновешенности «гостя», в его способности руководствоваться умом, а не чувствами.

Дело осложнялось еще и тем, что в комнате «гостя» телекамера была установлена в углу, под самым потолком. Получался вид справа сверху. Старик не видел глаз и выражения лица собеседника, а значит, не мог следить за его реакцией и не понимал, достигает сказанное им цели или он впустую «мечет бисер».

— Знаете, в чем заключается самый великий обман дьявола? — наконец спросил старик.

— В чем же?

— В том, что он сумел убедить всех, будто его не существует. — Старик вздохнул и отвернулся: — Хотите верьте, хотите нет, но о человеке по прозвищу Жнец я услышал в первый раз сегодня днем. Понимаю, вас вряд ли убедят слова…

— Правильно понимаете, — огрызнулся Непрезентабельный. — Если все, что вы мне тут рассказывали, — правда, то… я даже не знаю, что и делать…

— Теперь это уже не имеет абсолютно никакого значения, — вздохнул старик, не слушая возражений, утопая в собственных мыслях. — Я постараюсь объяснить вам суть происходящего. Вы производите впечатление достаточно сообразительного человека, способного не противоречить логике. Надеюсь, в процессе беседы мне удастся убедить вас.