Иван Сербин - Зверь

Арбалетчик понимал, что скрытый микрофон вряд ли способен послать сигнал на сколь-нибудь значительное расстояние, и поэтому не особенно рассчитывал на помощь незнакомых друзей, один раз уже спасших ему жизнь. Но, с другой стороны, если бы похитители твердо вознамерились его убить, то не потащили бы в такую даль. Застрелили бы прямо там, у «Паллады», и не стали бы нагружать себя лишними проблемами. Значит, им что-то от него нужно. А нужность подразумевает жизнь. Хотя бы в течение какого-то времени. Пусть и не слишком продолжительного.

Он откинулся на сиденье и прикрыл глаза.

— Смотри-ка, — изумился водитель, поглядывавший на «пассажира» в зеркальце. — Дрыхнет! — Он даже обернулся, чтобы еще раз воочию убедиться. — Точно, дрыхнет! — Громила засмеялся. — Мо-ло-дец, мужик, уважаю.

«Шел бы ты в задницу со своим уважением», — подумал Руденко, но промолчал. Мало-помалу он действительно успокоился. «Сразу не убьют, а там поглядим, — думал арбалетчик. — Хотя бы узнаю, чего они от меня хотят».

Минут через двадцать «Рено» лихо свернул с шоссе на подъездную дорогу. За окном замелькали огоньки — фонари, окна коттеджей. Все это арбалетчик уже видел не далее как прошлой ночью. Они подъезжали к конечной точке путешествия. У Руденко заныло в низу живота, как перед жестокой уличной дракой, в которой не до первой крови, а до конца. До смерти.

«Рено» тряхнуло на колдобине — машина медленно и осторожно одолела поворот. «Вот здесь сидел в засаде Борька Жукут, — подумал арбалетчик. — А тут стоял „рафик“. Вон там прятался Гомер».

Перед воротами машина остановилась. Видеокамера развернулась, уставилась, замерла, словно удивляясь: кто это в такой поздний час?

Массивные ворота с глухим урчанием покатились в сторону.

— Приехали, выгружайся, — буркнул один из охранников, чувствительно толкая арбалетчика в бок.

Руденко открыл глаза.

— Ты очень невежлив, — пробормотал, не желая задеть, просто чтобы услышать звук собственного голоса и почувствовать себя на этом свете.

— Чего? — вдруг вскинулся охранник. В руке его, словно по волшебству, появился пистолет, и громила, не теряя зря драгоценного времени, резко, не размахиваясь, ударил пленника рукоятью по голове. — Невежлив? Да я тебя, падло, по стене сейчас размажу.

Руденко покачнулся. Удар был хороший. Сильный, от души. С волос на шею потекли горячие бурые капли. Несмотря на дурной позыв — рухнуть на колени, а потом и вовсе грохнуться лицом в грязь, — арбалетчик заставил себя выпрямиться и даже усмехнуться.

— Так-таки и размажешь? Серьезно? — В эту секунду Руденко немного пожалел о том, что он не Гомер. Вложил бы этому мускулистому дегенерату немного ума.

— Серьезно! — рявкнул детина, сгребая Руденко в охапку.

— Ну ты полегче с ним, — посоветовал второй «молодец». — Он нужен живым. Цербер за этого парня с нас башку снимет.

Детина хотел еще что-то сказать, даже открыл рот, но в последний момент передумал и, отвесив арбалетчику пинка, прошипел:

— Пошел, тварь. Я с тобой потом разберусь.

— Какой ты любезный, — не удержался от ерничества Руденко, но тем не менее пошел. Куда ж деваться-то?

Двор был освещен не хуже, чем день назад, а может быть, и лучше. И везде, везде стояли вооруженные люди. Курсировали вдоль ограждения мощные, как бульдозеры, «гориллы» в штатском. У дома и у ворот застыли «пятнистые» крепыши с «мосбергами». Только вот сигнализация была выключена.

Руденко передали с рук на руки внутренней охране. На прощание детина наградил пленника многообещающим взглядом, а тот в ответ высунул язык. Детина задышал часто и зло, как бык на корриде. Казалось, еще немного — и он начнет рыть землю подошвой туфли.

Арбалетчик, сопровождаемый почетным эскортом, прошел к крыльцу. Здесь один из «горилл» достал из кармана пластиковый ключ и открыл магнитный замок. Они вошли в дом. Произошла еще одна смена караула, правда, лиц Руденко уже не зафиксировал. Слишком уж были похожи его стражи.

— Следуйте за мной, пожалуйста, — голосом, лишенным какой-либо эмоциональной окраски, сказал новый старший. — И пожалуйста, постарайтесь не делать лишних движений.

— Хорошо-хорошо, — пробормотал Руденко, нарочито внимательно рассматривая залитый кровью плащ. — Ребята, у вас здесь химчистка есть?

Старший посмотрел на него внимательно, но ничего не ответил, только повторил:

— Следуйте, пожалуйста, за мной.

— Да пожалуйста.

Они потопали через вереницу комнат, и арбалетчик снова окунулся в воспоминания. Направо, налево… Ага, вон и заветная дверь, а за ней два трупа. Старик и молодой. Оба с оружием в руках. Рядом с дверью парочка суровых ребят, каждый размером с башенный кран. А что это у нас в ладошках? Не пистолетики ли? Ну, ясно. Кто ж там такой, за этой дверью? Кого здесь охраняют теперь, когда Харон мертв?

Вопреки ожиданиям арбалетчика, его провели не в хранилище, а втолкнули в соседнюю комнату. Стальная плита глухо рокотнула за спиной. С гулом повернулись засовы. Тяжелые языки вошли в блокировочные пазы.

Арбалетчик огляделся. Комнату можно было бы считать идеально пустой, если бы не дешевый пластиковый стул и небольшой столик, на котором громоздился включенный черно-белый монитор.

— Садитесь, — вдруг послышался в комнате твердый, хотя и чуть дребезжащий голос.

Руденко огляделся. Ага, камера под потолком. Ну да, он же видел их ночью. Камеры. Везде камеры. За ним наблюдали, должно быть, с того самого момента, как машина остановилась у ворот.

— Спасибо, — громко ответил арбалетчик, стараясь, чтобы голос его звучал пристойно-бодро.

Впрочем, собеседника это вряд ли могло обмануть. После пистолетного «подношения» детины Руденко немного покачивало, а в желудке плескался горячий сгусток. Наверное, ему и правда лучше присесть, если он не хочет заблевать всю комнату.

Он медленно, тщательно скрывая слабость в ногах, подошел к стулу и попытался элегантно опуститься, но ничего не вышло. И шатало его — всем морякам на зависть, и плюхнулся он вовсе не изящно, а как куль с этим самым…

— Располагайтесь поудобнее. Чувствуйте себя как дома.

— Вот уж чего не хотел бы, так это чтобы у меня был такой дом, — пробурчал арбалетчик.

— Я имел в виду совершенно другое.

— Я понял, что вы имели в виду.

— Давайте познакомимся, — предложил голос. — Здесь меня называют Аидом.

— Не знаю, как называют меня здесь остальные, — ответил Руденко, — наверное, Большой Задницей, а вот дебил во дворе соригинальничал и назвал «падло». Выбирайте, что вам больше по душе.

— Мне по душе ваше настоящее имя, — спокойно ответил голос. — Вячеслав Андреевич Руденко.

— А ваше настоящее имя?

— Зачем оно вам?

— А зачем вам мое? Вы — Аид. Тогда я, наверное, Орфей.