Виктор Банев - Череп императора

После минутной паузы мой сосед справа наконец допил первую бутылку, поставил ее под стол и сказал:

— А у меня вот тоже был случай… Я этим летом был аккредитован на Празднике города. Помните, в Мариинском театре концерт был? Концертная программа — часов на шесть с лишним. За кулисами — полный бардак. Шум, суета, все орут, носятся. Хрен кого там в этом театре только не было. Депутаты какие-то в галстуках, телохранители с рациями и тут же — скрипачи в манишках и акробаты в трусах. А туалет — всего один. И без защелки. А я-то не знал — понимаете?

Заранее ухмыляясь, он об угол кирилловского компьютера открыл новую бутылку, хлебнул и продолжал:

— Короче, я в зал даже не выходил. Сел в буфете, взял себе пивка, весь материал там же отписал. Смотрю — идет председатель Комитета по массовым мероприятиям. Я ему говорю — как, мол, насчет пары слов для наших читателей? Он обрадовался, говорит — легко! Подходите, мол, ко мне в ложу минут через десять. Как раз, думаю, успею заскочить отлить, — послал фотокора в ложу, а сам рванул в туалет. Подбегаю, весь запыхавшийся, дверь на себя изо всех сил — дерг… Ага… А там внутри сидела балерина и держала дверцу за ручку. Короче, картина следующая — целый коридор депутатов, мужики наши-то с радиотелефонами, считай, вся городская администрация. И я — с балериной в пачке, но без штанов в объятиях!..

Все сидящие грохнули так, что в окнах жалобно звякнули стекла.

Поскольку Таня, на пару с Кириллом, так и не вернулась и компания осталась чисто мужская, разговор как-то сам собой незаметно сполз на туалеты.

Один из зубров-криминалистов рассказал, что живет он на Петроградской, в квартире старой и спроектированной причудливо. Санузел там смежный, туалет и ванная находятся в одной комнате, но ведут в эту комнату две двери — на одной написано «Туалет», а на другой — «Ванная».

— Ни одной попойки еще не было, чтобы не случился казус, — говорил он. — Зайдет какая-нибудь дамочка, плотно затворит за собой дверь, накинет все крючки, закроет все шпингалеты и сидит себе… А через минуту в соседнюю дверь обязательно врулит какой-нибудь кавалер, желающий сполоснуть руки.

— Ага, — сказал сизоносый Михаил Львович из социального отдела, — а вот я в прошлом году по бартеру ездил в ЮАР. (При упоминании об этом «бартере» народ погрустнел. Беспардонная коммерциализированность «социальщиков» всем была прекрасно известна.) Так вот, в Южной Африке в писсуары для запаха кладут лепестки настоящих магнолий. От попадания во влажную среду лепестки начинают благоухать, и запах в этом туалете стоит — шикарнее, чем в спальне у Клеопатры.

— Откуда ты знаешь, как пахло в спальне Клеопатры? — спросили Михаила Львовича.

— Ну это я так, образно, — объяснил он.

— Это что! — тут же встрял Паша, обуреваемый гордостью за честь отдела. — Я одного парня посылал как-то на брифинг в японское консульство. Ну, помните, когда пацаны какие-то машину консула обворовали?.. Так вот, парень рассказывал, что в тамошних туалетах писсуары расположены ровнехонько на уровне коленей взрослого мужчины. В смысле белого взрослого мужчины. И — пардон, тысячу раз пардон! — попасть в такой писсуар практически… ха-ха… невозможно…

Сидевшие до сих пор тихо и неподвижно мрачные кирилловские приятели сходили в магазин за очередной порцией пива. По возвращении один из них хлебнул пивка прямо из бутыли и заявил, что есть у него приятель — то ли астролог, то ли экстрасенс. И ездил этот приятель не так давно со своими лекциями в Казахстан. Причем не ограничился Алма-Атой, а умудрился заехать в самую настоящую казахскую глубинку.

— На какой-то из станций, — хорошо поставленным грудным баритоном вещал приятель, — этот мой знакомый после лекции захотел… Ну, в общем, понадобился ему туалет. А вокруг — степь. Ровная, как тарелка. Он и так, и сяк… Хорошо, аборигены показали ему местную общественную уборную. А выглядит это так. Стоит огромная юрта. Внутри юрты вырыта большая яма, через которую перекинуты две досочки — «мужская» и «женская». Дамы и кавалеры пристраиваются на жердочках спиной друг к другу и таким вот образом выходят из положения…

Жуткая картина повергла слушателей в раздумье, и они с удвоенной энергией приналегли на пиво. Очень скоро пиво кончилось.

— Дикий народ, — сказал наконец Паша.

— Ага, — поддержал его кто-то на дальнем конце стола. — Выпить бы.

Все уставились на меня. Так, сообразил я, моя очередь. Пора спускаться в магазинчик.

— Ладно, кровопийцы, — сказал я, выбираясь из-за стола. — Чего хоть пьем-то?

— «Метаксы» бы еще… — мечтательно протянул Паша.

— Отдохнешь, — среагировал я.

Перед глазами довольно ощутимо плыло. Хорошо сидим, подумалось мне. Ни о каких проблемах и неразрешимых загадках я уже не вспоминал. На душе было озорно и весело. Ладно, куплю, действительно, коньяка. Не «Метаксы», конечно, а скажем… ну, хотя бы «Арагви». И уж раз пошла такая тема — расскажу ребятам, как я в туалете нашел однажды труп китайского бизнесмена.

Я дошел до лестничной площадки. Хотел было спуститься пешком, но услышал — в шахте гудит, поднимаясь, лифт. Лифт в Лениздате старенький, из тех, что называются «с неподвижным полом». Достаточно вовремя не нажать кнопку — и двери автоматически закроются, надежно замуровав тебя внутри. Однажды я не успел вытащить из такого лифта тяжелую сумку, двери закрылись, лифт уехал на другой этаж, — еле я эту сумку потом догнал.

Лифт подъехал, и двери начали открываться. Передо мной стояла полная тетка в трикотажном свитерке, — наверное, именно она-то лифт и вызвала. Она начала входить в кабину — и вдруг замерла. Я ткнулся в ее широкую спину.

Молчание продолжалось, наверное, целую минуту. После этого женщина резко отпрянула назад, острым каблуком больно наступив мне на палец. Вместо того чтобы извиниться, она все продолжала пятиться и вдруг резко, на грани ультразвука закричала.

Я отпихнул ее и наконец-то смог заглянуть внутрь кабины. Там, на полу, скрючившись и неловко заломив руку, лежал мужчина. А из под его кожаной куртки по полу растекалась черная лужа густой крови.

Давненько я не видывал в Лениздате такого переполоха. Первыми подъехали омоновцы. Громадные мужики с капюшонами на лицах, в бронежилетах и с автоматами. Они рассыпались цепью и оперативно перекрыли все входы и выходы. Следом начали прибывать милиционеры на «уазиках», в сопровождении различного уровня начальства — в форме и без.

Последними подъехали машины «скорой помощи». К этому моменту у дверей Лениздата образовалась такая пробка, что санитары с носилками не могли протиснуться к месту происшествия минут пятнадцать…

Несмотря на репутацию северной столицы, ритм петербургской жизни нисколечко столичный не напоминает. Не знаю, в чем здесь дело. Наверное, темперамент у нас не тот. Север, холодное небо, нордическая ленца… В Петербурге редко дерутся в ресторанах, еще реже — на улицах. Во времена общественных катаклизмов граждане предпочитают отслеживать происходящее не с уличных баррикад, а исключительно по телевизору. Кстати, и самих баррикад у нас не строили, наверное, с самого восстания декабристов. И уж совсем редко в Петербурге убивают журналистов.