Виктор Банев - Череп императора

— Нет, Ирка, — ухмыльнулся Дима. — Ни хрена мне не страшно. Ни вот столечко. Это не мне, это Стогову этот камешек принесет несчастье.

Бандиты весело заржали. Дима подошел ко мне поближе и посмотрел сверху вниз. Один из его мордоворотов все еще держал меня сзади за воротник плаща и не давал подняться.

— Ну что, Стогов, оклемался? Я ж тебя еще в тот раз предупреждал — не лезь в это дело, хуже будет. Предупреждал?

Я кивнул. В том смысле, что как же, как же. Что-то такое припоминаю.

— А раз я тебя, заразу, предупреждал, то какого хрена ты лезешь, а? Не в свое-то дело? Раз я тебе сказал — не вздумай меня обманывать, значит, не нужно было тебе этого делать. А ты нет, все равно решил влезть… Брюлик захотел у меня увести?

— На хрена он мне нужен, твой брюлик? Подавись им самостоятельно, — просипел я.

— Ага. Рассказывай, — оскалился Дима. — Если он тебе не нужен, то какого хрена ты сюда приперся? А? То-то и оно… Что вот с тобой теперь делать? Застрелить, что ли, к едрене-фене?

— Давай, — кивнул я, — тебе же не привыкать.

— Это ты о чем? — искренне удивился Дима.

— Да как тебе сказать? Был у меня один дружок, покойник. Пошел он как-то в клуб, потанцевать. Больше его живым и не видывали…

— Ты о том китаезе, что ли? Из «Мун Уэя»? Так это не я. Это Леха Молчун. Царствие ему небесное.

— Да? — решил усомниться я. — А вот в милиции почему-то уверены, что это ты.

— А на хрена мне это надо? Ты сам подумай! Меня тогда и в клубе-то не было. Не-ет, это Леха, его работа. Я его попросил как человека — посмотри аккуратненько, что там у китаезы в карманах. А он? Развел самодеятельность, кретин, прости Господи… Мне Ирка тогда сказала, что камешек они со дня на день достанут. Осталось, мол, только какую-то бумагу отыскать, и все, камень у нас в кармане. А что за бумага — не говорит. Ну а я тоже не дурак. Решил подстраховаться. Послал Леху глянуть — нет ли у них с собой этой самой бумаги. А то сделают дела без меня — ищи их потом с ненаглядным Ли на необъятных просторах Китайской Народной… В общем, хотели только пощупать. А вышло?..

Дима, похоже, начинал всерьез нервничать. Достал сигареты, щелкнул зажигалкой, нервно затянулся.

— Хоть он и покойник, а я все равно скажу. Мудак он был, этот Леха, большой мудак. Ну чего он туда сунулся? Заволок этого китайца в сортир, начал трясти, а тут ты: «Откройте, откройте!» У Лехи нервы на взводе, решил, что раз ломятся, значит, засада. Всадил китайцу пару пуль в голову и, пока ты ходил звать Ирку, ушел. Жмурика аккуратненько так к дверце прислонил, чтобы казалось, будто заперто, и бегом до машины… Так что извини, но насчет китайца — ошибочка вышла. Никто ему зла не желал. А вот тебе зла мы с пацанами желаем. Еще как желаем, да, пацаны?

Мордовороты радостно заржали. Дима поигрывал пистолетом и явно очень себе нравился. По всему было видно — дело идет к финалу. Весьма, судя по всему, для меня печальному. Неужели действительно сможет пальнуть? Впрочем, пока мы вот так светски беседуем, шанс у меня по-прежнему есть.

— Ну а самого-то Леху ты зачем застрелил? — поинтересовался я.

— Я? Ты меня спрашиваешь? — вытаращился на меня Дима. — Не, пацаны, вы видели? Я — Молчуна завалил? Да это ж ты, мудак, его мочканул у себя в Лениздате…

— Нет, — прозвучал спокойный голос, в котором не было слышно ни малейшего акцента. — Вы оба ошибаетесь. Его убил я.

— Не понял, — повернулся на звук Дима.

Дальнейшее происходило столь молниеносно, что я не сразу понял, что именно случилось.

Словно рвущаяся материя затрещали автоматные очереди. Мордовороты, стоявшие у дверей, повалились, как сбитые кегли. Сам Дима схватился рукой за колонну и стал медленно оседать на пол. Было видно, как не хочется ему падать. Он пытался зацепиться хоть за что-нибудь, но остановиться уже не мог и все дальше заваливался куда-то назад. На свежеоштукатуренной колонне остался отпечаток его окровавленной пятерни.

И со всех сторон в зал врывались приземистые китайские коммандос в черных прорезиненных комбинезонах.

Есть такая детская игра — вы кладете свои ладони поверх ладоней партнера, а он пытается хлопнуть вам по тыльной стороне рук, и, когда это у него получается, ваши руки меняются местами. При известной ловкости рук ладони ваши будут мелькать с быстротой тасуемых карт…

Сдается мне, что тот, кто ведает моей судьбой, решил от нечего делать сыграть со мной именно в эту полузабытую игру. Уже в третий раз ситуация переворачивалась с ног на голову. И было у меня основательное подозрение, что для такой ситуации, как эта, три раза совсем не предел.

— Тебя не задело? — спросила Анжелика. Голос у нее был ласковый, сочувствующий. Она наклонилась надо мной и положила свою ладонь поверх моей.

Разговаривать мне с ней не хотелось. Я просто убрал руки в карманы разодранного плаща и даже не подумал встать с пола.

Китайские коммандос расхаживали по залу и добивали Диминых «пехотинцев». Ногой переворачивали тела вниз лицом и стреляли из пистолета в затылок. Пистолет этот они зачем-то передавали друг другу, а не пользовались каждый своим.

Дэн, в точно таком же черном комбинезоне, как и остальные, стоял посреди зала и вполголоса отдавал отрывистые команды по-китайски. Ну просто киношные ниндзя, мелькнуло в голове, им бы Диминых бойцов не из автоматов расстреливать, а из духовых трубок отравленными стрелами. Краем глаза я заметил, как, подойдя к изрешеченному телу Димы, Дэн вытащил у него из кармана джинсов коробочку и, не заглядывая внутрь, убрал ее в нагрудный карман комбинезона. Из джинсов. «Ну-ну», — усмехнулся я.

Анжелика не обращала на все происходящее никакого внимания.

— Ну что с тобой, милый, — все тем же заботливым тоном проворковала она. — Чего молчишь?

— А что здесь можно сказать? — пожал плечами я.

Наверное, всего этого было для меня одного слишком много. Я ловил себя на ощущении, что ни выстрелы, ни брызги крови на стенах больше не производят на меня никакого впечатления. Подумаешь — раскрошившаяся, как переспелый арбуз, человеческая голова…

— Ты все-таки ранен? — нахмурилась Анжелика. Ну ни дать ни взять школьница, склонившаяся над подбитым чибисом.

— Слушай, не лезла бы ты ко мне. Ты лучше вот приятелей своих пожалей. А еще лучше — забирай свой чертов Шань-бао и рули отседова.

— Стогов, что все-таки случилось? Вчера ты со мной разговаривал совсем по-другому.

— Ага. Вспомнила — вчера!.. Ты не находишь, что ситуация немного изменилась? У меня дома, конечно, не прибрано, но зато и ничьи мозги по стенам не размазаны… А потом — вчера я еще не знал, кто ты на самом деле.

— Да? Интересно было бы послушать. — Она выпрямилась и достала из кармана сигареты. — И кто же я на самом деле?