Виктор Банев - Череп императора

— Вообще-то Таро придумали древнеегипетские жрецы, а в Европу эти карты попали от раввинов-каббалистов, — вещал один, как раз в тот момент, когда мы подошли поближе. — Кроме четырех мастей в колоде Таро есть двадцать две аллегорические фигуры: Маг, Император, Разрушенная Башня, Любовники, Повешенный, Страшный Суд, Звезда, ну и так далее… С помощью Таро можно не только гадать, но и активно влиять на судьбу. У этих карт есть своя душа…

— Не совсем верно, — тут же пододвинулся поближе к Дебби следующий знаток. (Интересно, почему все эти оккультисты выглядят так, словно их показывают по черно-белому телевизору?) — Собственной души у Таро нет. Но они способны забирать частички душ у тех, кто с ними соприкасается. Карл XII в свое время…

— Извините, что прерываю, — наконец не выдержал я. — Дебби, позволь представить тебе большого знатока отечественной эротики… э-э…

— Анатолий, — кивнул знаток. — Очень приятно.

— Деирдре ОʼРейли, — процедила она, с одного взгляда оценив и его спортивную фигуру, и туповатые небесно-голубые глаза.

— Оч-чень, оч-чень приятно, — заулыбался Толик и с грацией медведя гризли наклонился поцеловать Дебби ручку.

Вот и славненько, решил я. Одну с рук сбыли. Теперь можно и выпить пива. Я отправился в бар и попросил барменшу, жену Саши Минуса, открыть мне еще одну «Балтику».

Народ постепенно переместился из залов галереи в комнату для гадания, и скоро в баре я остался один. Я вытряс из пачки последнюю сигарету и с удовольствием затянулся.

Мерзавец он все-таки, этот мой уважаемый редактор. Взял и сбил мне всю работу на целую неделю. Не думал, что способен вот так вот вляпаться в дурацкую, если разобраться, историю. Что сегодня у нас — вторник? Правильно — понедельник был вчера. Вчера мы в это самое время только-только собирались спуститься в туннель метро. Правда, тогда нас было пятеро… «Да будет земля тебе пухом, Шон», — сказал я вполголоса и отхлебнул из бутылки.

Глупо все-таки устроен этот мир. Парня убили, а мы… Выпили, блин, на Пушкинскую вот приехали. Хотя, с другой стороны… Я вот здесь сижу, пью свое пиво, но случись что не с Шоном, а со мной, и никто ведь даже и не заметит. Я огляделся по сторонам. Пустой зал, ржавые конструкции вдоль стен, за стойкой, подперев щеку, сидит барменша. Никто на меня не смотрит, никому не интересно, здесь ли я, отправился куда-нибудь на хрен, в Шушенское или вообще умер. Глупый мир… Глупая жизнь… И за окнами по-прежнему барабанит бесконечный нудный дождь.

Я еще раз отхлебнул из бутылки и услышал, как из комнаты, битком набитой желающими пообщаться с астральным миром, кто-то вышел.

— Илья, кого ты мне подсунул?

Я медленно обернулся. У стойки стояла Дебби. На скулах у нее горели красные пятна, выпила она за сегодня, наверное, даже больше моего.

— А что такое?

— Он же извращенец! Он такое мне предлагал!

— Неужели тебя это смутило?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что последние сутки, все то время, пока я тебя знаю, ты просто мечтала познакомиться со знатоками эротики по-русски. Дабы чему-нибудь этакому у них научиться.

— Стогов, — сказала она укоризненно. — Ты полный кретин. Сколько здесь стоит пиво?

— Для гостей алкоголь бесплатно.

Дебби повертела головой, ища, куда бы усесться, и в конце концов плюхнулась на конструкцию из нескольких сваренных между собою алюминиевых труб. У меня было сильное подозрение, что эта конструкция находилась в зале в качестве экспоната, но я решил промолчать.

— Ты полный кретин, — повторила она.

— Я плачу от обиды.

— Но ты самый очаровательный кретин из всех, кого я знаю.

— Из твоих уст это особенно радостно слышать. Ты, кажется, хотела пива?

— Я хотела понять, что, черт тебя возьми, ты обо мне думаешь?

— Я думаю, что ты родом из Ирландии, по профессии — социолог и что через неделю… нет, через шесть дней… ты уедешь домой и больше я тебя никогда не увижу.

— Это все?

— Нет.

— А что еще ты думаешь обо мне? — Дебби взяла открытую бутылку и, далеко высунув розовый язычок, тщательно обследовала им горлышко бутылки, а затем, нежно обхватив горлышко губами, запрокинула бутылку и влила в себя сразу почти половину.

— Тебе бы в цирке работать, — сказал я.

— Это твой ответ?

— Послушай, Дебби, — сказал я. — Давай договоримся сразу. Если не сейчас — то когда? Ты пьяна, я тоже, почему бы нам не договориться, а?

— Многообещающее начало, милый.

— Давай договоримся: я никогда — ни-ко-гда! — не попаду в твою коллекцию, ладно? Ты девушка эффектная… Оʼкей — не просто эффектная. Ты самая эффектная рыжая девушка из всех, кого я до сих пор встречал. Но я никогда не позволю себе купиться на эти твои трюки.

— Почему?

— Потому что вчера в туннеле ты долго и с подробностями рассказывала мне о том, что секс для тебя — э-э… социологический феномен. Мне это не нравится. Я не хочу быть махаоном на булавке в коллекции бабочек. Для меня секс — это…

— Это?..

— Ну, не знаю. Я не знаю, как это объяснить. В любом случае секс для меня — это не социологический феномен. Меня не радует возможность переспать с девушкой, если я заранее знаю, что для нее это работа. Что потом ты будешь сидеть за письменным столом и подробно анализировать, как именно я вел себя в постели.

Я посмотрел на нее поверх своего плеча. Дебби устало улыбалась и нехотя прихлебывала пиво. Просто прихлебывала — безо всяких особых трюков.

— Дай сигарету, — сказал я. — У меня кончились.

Она протянула мне пачку «Лаки Страйк» и сама прикурила от моей зажигалки.

— Хорошая музыка здесь играет, — сказала она скучным голосом.

— Да, неплохая.

— Ты знаешь эту группу?

— Нет. Кто это?

— «Cranberries». Они тоже ирландцы. Правда, не из Корка, а из Дублина. Но все равно приятно их здесь услышать.

Мы помолчали.

— Слушай, Стогов, — снова начала она, глядя на меня своими очень зелеными глазами. — Ты же совсем меня не знаешь.

— Да, — сказал я, — не знаю.

— Я не такая, как ты думаешь…

— Разумеется. На самом деле ты — коротконогая брюнетка, родом из Саудовской Аравии.

— Я не об этом…

— А я об этом. Слушай, мы же договорились — ведь правда? Я обещал редактору, что покажу вам мой город. Я и показываю. Чего не хватает?

— Я хочу, чтобы ты не относился ко мне вот так…

Разговор становился утомительным. Я допил свое пиво, поставил пустую бутылку на стойку и улыбнулся барменше одной из своих самых ослепительных улыбок:

— Спасибо.

— Не за что, Илья. Приходи еще.

— Ты куда? — спросила Дебби. Судя по ее лицу, она жаждала продолжить выяснение отношений. Господи, избавь меня от пьяных женщин отныне и вовеки. Пожалуйста.

— Н-ну, как тебе сказать… Мы ведь все-таки пиво пили. Догадываешься?