Сергей Белан - Евангелие от Джексона

— Ну, как вам наше общество? — поинтересовалась Альбина, близко наклонясь к уху Лодина.

— Все очень мило, — коротко ответил тот.

— Ну и прекрасно, когда гостю хорошо, то и хозяйке радость. Я вообще, знаете, люблю простоту в общении, поэтому будем на «ты», идет? А на брудершафт мы выпьем чуть попозже и тет-а-тет.

Лодину ничего не оставалось делать, как согласиться. Заиграла новая мелодия, и он пригласил Альбину на танец. Рядом танцевали Александр-первый с женой Александра-второго, причем партнер осыпал свою визави такими красноречивыми поцелуями, что Лодину стало интересно. Тем более что Александр-второй безучастно взирал на происходящее, поглаживая при этом коленки жены своего тезки и рассказывая что-то увлекательное. Видимо, на лице Лодина отразилось некоторое недоумение, и это не ускользнуло от внимания Альбины.

— Тебе что-то показалось странным? — мягко спросила она.

— Да нет, — слегка смутился Николай, — но Саши… Как оказал бы пастор Шлаг из «семнадцати мгновений», — полное падение нравов.

— Кстати насчет нравов. Тут любопытная история, но в данный момент каждый из них развлекается со своей женой. Бывшей. Дело в том, что когда-то номер один был женат на Элле, а номер два на Свете. Не знаю, как там у них так получилось, но в один прекрасный день… Словом, произошел обмен, и представь, живут в новых вариантах. Я такое приветствую: лучше две счастливых пары, чем две несчастных. Или никаких. А у них сейчас все хорошо, дружат семьями…

— Честно говоря, с подобным не сталкивался, — признался Лодин.

— А ты женат? — полюбопытствовала Альбина.

— Был, развелся.

— Я тоже одна.

— С трудом верится, такая женщина…

Альбина ему безусловно нравилась, и он не захотел упустить маленького шанса, чтобы вскользь подчеркнуть это. Но она не дала договорить, приложив к губам свой холеный пальчик.

— Коля, ради бога, без поспешных комплиментов. Вы меня совсем не знаете. Ну вот, опять сбилась на «вы»…

Она загадочно улыбнулась.

— У нас еще будет время познакомиться поближе.

Она склонила голову ему на плечо. Волосы ее издавали тонкий незнакомый аромат, который возбуждал Лодина. В них от бликов елочной гирлянды то и дело вспыхивали серебром мириады микроскопических блесток, и это напоминало ему звездные россыпи ночного неба. Он явственно ощущал под тончайшей материей платья ее упругую спину, тонкую талию, его пальцы осторожно изучали изгиб шеи, будто ненароком коснулись груди. Ах, этот вечный искус — волшебные мгновенья превратить в бесстыжую, бесконечную радость!..

— Не пора ли выпить нам? — раздался клич из глубины комнаты.

— А мы с такими темпами не накачаемся раньше времени, — сказала Ира, — еще столько сидеть…

— Каждый рассчитывает свои силы сам! — заявил Александр-второй.

— Принято, — воскликнул Мишка и стал наполнять рюмки коньяком, несмотря на то, что Ира старалась незаметно для других придержать его за рукав пиджака.

— Ирочка, не надо мешать священной процедуре, — добродушно сказал Мишка. — Ты лучшая жена на свете, и я тебя люблю! Посмотри на эту несчастную компанию. Каждый из них в свое время был связан узами брака. И что же? Теперь все разведены. Редиски! А мы? Мы с тобой хорошие. Мы с тобой уже четвертый год живем, и все вэри гуд! В наше тревожное время тотальных разводов мы совершаем с тобой гражданский подвиг. Ты чувствуешь мысль? Вот и давай выпьем за нас с тобой. За вечный, так сказать, и нерушимый союз…

Лодин, слушая эту тираду друга, с удовлетворением отметил, что тот совсем не изменился за эти последние годы. Остался таким же хохмачом и неунывающим оптимистом. Да и с женой ему, кажется, повезло.

— Белые вороны! — закричала с места Элла. — Ваш союз представляет анахронизм. Ребята, развелись бы для приличия, а?

— Э, нет! — категорически замахал рукой Мишка. — Так нельзя. Тот, кто подрывает устои семьи, подрывает устои государства. Кто как, а я пью за здоровую советскую семью!

Когда все выпили и закусили, компания разбилась на группки: кто пошел курить на лестничную клетку, кто остался болтать в комнате. Потом снова уселись за стол, и кто-то собрался уже было провозгласить очередной тост, но был остановлен появлением пьяненького молодого человека со смазливой пухленькой девицей под мышкой.

— Всей почтенной публике вселенский привет! — заорал молодой человек. — Я — Вова, и отставить беспорядочную попойку! Разнузданность в питии — последнее дело, употреблять алкоголь будем в порядке партийной дисциплины. Командовать парадом буду я!

— А это и есть Вовочка Галаншин, мой старый школьный друг! — сказала Альбина, встав с места. — Он в своем репертуаре: подшофе и без фокусов не может.

— У вас сегодня день открытых дверей или швейцара сократили? Звоним, звоним — пустой номер, пришлось ввалиться без пардону. Правда, Фаня? Это — Фаня, моя последняя ба-альшая любовь. И-ик… в этом году.

Смазливая пышка глупо захихикала, она была достойна своего спутника в смысле принятой дозы. Сам же Альбинин друг являл собой картину весьма занятную: пушистая шапка смешно съехала на одно ухо, длиннющий желтый шарф многократно окутывал шею, а конец его болтался ниже колен, из кармана распахнутого пальто торчала хлопушка. Его слегка покачивало, но он изо всех сил старался сохранить вальяжность карточного короля, обладающего всеми надлежащими атрибутами власти — скипетром и держалом. Причем скипетр ему заменяла бутылка шампанского, а держало — увесистый ананас.

— Немедленно за стол, ребята! — скомандовала Альбина.

Едва запоздавшая парочка разместилась, дуэт Александров успел вынести традиционный вердикт:

— Опоздавшим штрафные!

— Предложение с благодарностью принимается, — сказал Вовочка и, не моргнув глазом, осушил поднесенный ему внушительный фужер водки. Фаня, преданно глядя ему в глаза, сделала то же самое, но с маленькой рюмочкой.

Дальше все шло своим ходом. Криками, шампанским и бенгальскими огнями встретили Новый год. Танцевали, пели, весело балагурили о пустяках, разбредались по углам и собирались снова. Лодин старался быть поближе к хозяйке, но ее то и дело отрывали телефонные звонки. Потом его оккупировала назойливая Фаня, и ему пришлось выдержать подряд четыре или пять медленных танцев. Вовочку же, ратовавшего за системное употребление алкоголя, но безнадежно обессилевшего в битве с ним, немного раньше отправили почивать в другую комнату. Раскрасневшаяся Фаня что-то без умолку болтала о психотерапии и экстрасенсах, но Лодин абсолютно не улавливал смысла: ее болтовня ему изрядно надоела. Выручила Альбина.

— Фанечка, — сказала она, — я боюсь, мы утомим нашего рижского гостя, он так много танцует. Надо потерзать и других несознательных мужчин. Кстати, без вас Вовочка скучает. Он в комнате по коридору налево.