Алла Полянская - Прогулки по чужим ночам

— Лиза, ты слышишь? Отдай мне мебель Антоновны.

— Почему?

— А зачем она тебе? Да и не твоя это мебель.

— Но и не ваша.

— Отдай, слышишь?

А не пошла бы ты... нет, туда тебе сходить уже не светит. Не в этой жизни. Разве что геронтофил какой найдется.

Андрей спит сном праведника, укрывшись пледом. Что мне с тобой делать? Откуда ты только взялся на мою голову? Все-таки добрые дела осложняют жизнь. Собственно, я могу сейчас получить десять тысяч евро, но что-то подсказывает, что не видать мне этих денег как своих ушей. Как ты оказался здесь? Уж слишком запутан твой рассказ, такой провал в памяти могут вызвать некоторые препараты, но вот что странно: я помню, как мыла тебя и не видела никаких следов от инъекций. Сотрясение мозга у тебя легкое, провала памяти вызвать не могло. Что же происходит?

Я иду в ванную. Мне хочется посидеть под горячим душем и подумать, а лучше всего мне думается под шелест воды, потому я люблю дождь, только летний, когда тепло и влажно, и дышится легко. Что же происходит? Если этот парень говорит правду... хотя нет, есть куча расхождений. Например, он сказал, что машина подпрыгнула на выбоинах и багажник открылся. Но это была «Мазда», у нее багажник не мог открыться, это технически невозможно. Ну разве что предположить, что его специально не закрыли, но тогда похитители точно спятили — кладут в багажник такой груз и не закрывают крышку как следует. Нет, не сходится.

И рассказ о жене Клауса Вернера Анне. Что-то не верится мне в ее благородство. Как Андрей сказал — теперь предприятие принадлежит ему? А что же получает Анна? Что там, в завещании Клауса Вернера? И почему его убили, а Андрея — нет? Я не понимаю, на что он делает ставку. Разве что он сам все устроил, но зачем? Чтобы получить деньги и бизнес? Но у него и так все было... или он врет? Как он оказался в нашем городе? Нет, что-то не сходится во всей этой истории. И потом... Сашку-то зачем убили? Если Андрея ищут, то он нужен им живой, зачем убивать? Или они везли его куда-то, чтобы убить? А не проще ли было убить там, где допрашивали, и загрузить в багажник труп, который бы уже никуда не сбежал? Я точно знаю, у кого есть ответы на эти вопросы. Деберц, психопат и придурок, вот кто должен знать, что случилось. Но я не могу прийти к нему и велеть: расскажи-ка мне, что за парня ты держал в подвале. Не знаю, что делать, но у меня плохое предчувствие.

Хотя мне может помочь... Ирка. Все время мне казалось невероятным, что Жора прислал Деберцу больную проститутку. Он же не совсем спятил? Тут тоже что-то не сходится. И как-то вся эта история вокруг меня вращается, а это уж совсем глупость. Стас прав, я никто, человек из толпы. Кому могла понадобиться столь сложная интрига вокруг меня? Невозможно.

— Ты уходишь?

— Спи, пойду куплю новый детектив. — Лежи тихо, мой таинственный гость, а я тем временем попробую понять, что происходит.

— Ты любишь детективы?

— А то. А ты разве нет?

— Ну, даже не знаю... Наверное, не очень. Лучше кино посмотреть.

Какая ограниченность! Никакое кино не заменит книгу — потому что вместе с текстом возникают образы. Это то же кино, но в голове, и я никогда, припомнив какой-то сюжет, точно не скажу, смотрела я такой фильм или читала книгу.

Я всегда удивлялась, какой злой гений построил больницу для больных туберкулезом в самом задымленном районе города. Окруженный промышленными предприятиями корпус стоит закопченный и неприветливый. Но внутри чисто, резко пахнет хлоркой, пол блестит.

— К кому? — спрашивает худая высокая медсестра примерно моего возраста, но уже увядшая и усталая. Платят им тут копейки, а риск огромный. Туберкулез — страшная инфекция.

— К Ирине Кулик.

— Она в соседнем корпусе, в изоляторе, но вас туда не пустят.

Ладно, сама разберусь. Мне нужна Ирка, потому что у нее может оказаться ответ на мой вопрос.

Вот небольшой домик во дворе, это изолятор — так написано на табличке.

— Сюда нельзя.

Молодой парень, похоже, недавно из института. Что, коллега, несладко тебе здесь? Да, работать среди таких больных — это подвиг, на который лично я не способна.

— Я к Ирине Кулик.

Он как-то странно смотрит на меня, потом отводит взгляд. Что ты мнешься, как целка на сеновале? Мне не надо говорить то, что я и сама уже знаю. У Ирки нет шансов, да? Но она умрет не на улице, среди грязи и мрази, а в чистой постели.

— Вы кто ей?

— Сестра. Только узнала о ее болезни...

— Вот как? И что вы знаете? — его взгляд становится острым, как бритва. — Ваша сестра очень больна.

— Это мне известно.

— И вам придется приготовиться к худшему.

— Молодой человек, худшее уже было. Где Ирина?

— Вам нужно надеть халат и респиратор.

Ирка лежит в небольшом боксе. Ирка? Нет, то, что от нее осталось. Обтянутое желтой кожей лицо — когда-то красивое, смуглое, а теперь просто голова мертвеца, а глаза... Когда-то они были большие, искристые и карие, в них метались молнии и смеялось солнце. Теперь это два мертвых мутных шарика, которые ничего, похоже, не видят.

— Ирка!

Она переводит на меня взгляд. Узнала. Я сажусь на стул около кровати и беру ее за руку, прозрачную и маленькую, с тонкими пальчиками. Острая жалость сжимает мое сердце. Как же так? Почему это случилось именно с ней?

— Ира...

— Ты все-таки пришла... — Ей тяжело говорить, но вскоре навсегда предстоит замолчать. — Я знала, что ты придешь. Я ждала тебя.

— Не надо, малыш, тебе трудно говорить.

— Нет. Мне тяжело жить, но уже скоро, похоже, полегчает. Ты лучше слушай, что я скажу...

— Ирка...

— Слушай, не перебивай. Я соврала тебе, потому что мне велели. Меня уже давно не держат для клиентов, я мою полы в квартире, где... живут девочки. Меня выставляли только тогда, когда ты должна была идти, две недели назад стали вывозить.

— Зачем?!

— Я не знаю. Просто меня привезли к Деберцу, и он расспрашивал о тебе. Какая ты, какой характер — обо всем.

— И ты?..

— Я не дура. Я мало что ему рассказала, тогда он приказал, чтобы я возобновила общение с тобой и с Рыжим, потому вы на меня и натыкались. Я не могла тебе тогда сказать! А сейчас могу, слава богу.

— Почему он не спросил обо мне у Стаса?

— Деберц о нем не знает. То есть ему известно, что вы знакомы, но только то, что вы вместе учились. Потом Стас бросил институт, женился. Он теперь тоже большой человек, но о нем и тебе никто не знает, а я не сказала. Они, кажется, в Березань ездили, но там уже нет интерната, так что с тем и ушли... Не перебивай меня! Слушай, они что-то затевают против тебя, и не только Деберц, кто-то приказывает ему, я поняла...

— Но почему?

— Я не знаю.

— А Стас? Ему что-нибудь известно?

— Нет, вряд ли. У него с Деберцем дела какие-то, ни во что другое он не впутывается, но кто там знает, как оно... Стас ради денег готов на что угодно...