Алла Полянская - Прогулки по чужим ночам

— Я сейчас разрыдаюсь от умиления.

— Ты не понимаешь. Ты подкидыш и вообще не имеешь права сидеть здесь и задавать мне вопросы. А теперь ты встала у Анны на пути. Жаль, что мой человек не убил тебя, даже не знаю почему.

— Так это твой был парень?

— Мой, один из лучших. Ума не приложу, как вышло, что он убит. Но об этом я потом у тебя спрошу.

Спросишь, ага. Когда рак на горе свистнет.

— И чем это я помешала твоей престарелой дочери?

— Не смей! Кто ты такая, чтобы говорить о ней? Гнида приютская. Только название, что родная дочь Клауса, вот и вся твоя ценность.

— Значит, завещание существует?

— Да, черт подери! И это завещание оставляет мою дочь ни с чем!

— Не понимаю?..

— Когда Клауса убили, оказалось, что он успел изменить свою последнюю волю.

Меня душит смех. Боже, они столько возились, похищали Клауса, убивали его, заметали следы, а потом выяснилось, что все это зря. Жаль, не видела я их рож, когда они читали завещание. Оно того стоило!

— Что смешного?!

— Ну, старик, насмешил! Значит, все пришлось начинать сначала? Надо было сперва узнать о новом завещании, а потом пускать в расход Клауса!

— Никто не собирался его убивать, это случайно вышло.

Я слышу шаги за дверью, глаза старого вора злобно щурятся. В комнату входит мой знакомый с забавной кличкой Гриб. Я стреляю в него через маленькую подушку, летит какой-то наполнитель, парень падает. Как же все удачно получилось-то! Я ведь и планировала убить его первым.

— Видишь, какой ты кретин? Пришлось его застрелить сразу, а я хотела развлечься!

Носик смотрит на меня, как монахиня на сексуального маньяка. Он не думал, что я буду стрелять, вот и развлекал меня разговорами. Но я не люблю развлечений за свой счет, это и так уже делали все кому не лень. Тем более Рыжий продолжает сидеть в подвале в компании трупа. Интересно, где шляется обещанная подмога? Хороша я была бы, если б понадеялась на них! Может, они завтра явятся, и что? Ключ у одного из тех ребят, что закрывали нас, пристрелю их и отберу. Только надо, чтоб они сюда явились.

— Надоел ты мне, старый хрыч. И знаешь, что я сделаю? Я сожгу твою развалюху вместе с тобой. Как тебе мой план?

— Ты не посмеешь.

— Продолжай так думать. Но я не позволю ни тебе, ни твоей сучке дочери пустить под откос мою жизнь. С какой стати? Ты что, Господь Бог?

Ты — ублюдок и преступник, обычный ворюга, ты краденое жрешь и спишь на краденом. И нечего корчить из себя аристократа, птичка тюремная. Слишком ты расслабился от безнаказанности, а все оттого, что привык покупать садистов в погонах пачками. Только у меня ты свою жизнь не выкупишь.

Я подхожу к нему. Он слишком стар, чтобы сопротивляться, и он задержался на этом свете. Я не убью его, а просто стукну по тыкве и нажму на кнопку. Кто-то придет на зов, и я надеюсь, у него будет ключ. Если нет, позовем другого.

— Не бойся, я тебя не убью. Но ты мне мешаешь.

Труп на ковре может насторожить вошедшего и заронить в нем подозрения. Да и ужасные башмаки насторожат кого угодно. Я потом выпотрошу карманы Гриба, а сейчас пора стукнуть аристократа Носика тупым тяжелым предметом.

— Не прикасайся ко мне!

Я бью его по голове рукояткой револьвера. Удар рассчитала так, чтобы не убить, я ведь собираюсь сжечь его вместе с домом, пока же заберу папку с оставшимися документами, а то потом позабуду. Интересно, как там Рыжий? Надо поспешить, он с ума сходит от тревоги.

Я нажимаю на кнопку. Кто-то должен появиться, и лучше, конечно, чтобы это был тот, кто мне нужен. С ключом от подвала. У которого из них ключ? Ладно, разберусь. Ну, вот, наконец, шаги, кто-то идет на сигнал.

В спальню проскальзывает человек в черной одежде и черной маске. Что за чучело? И что теперь делать? Он похож на грабителя, но это невозможно.

— Так, Элиза, вы меня не послушали. Я же вам приказывал вернуться в подвал! Почему вы этого не сделали?

Он снимает маску, и на меня смотрят холодные серые глаза на скуластом лице. Острый нос, острый подбородок, бритая голова. Вот клоун! Приказывал он мне...

— Чего вы смеетесь? — Ему не нравится, что мне смешно, но это его проблема. У нас свободная страна, и я буду смеяться, когда захочу.

— Вы похожи на героя американского боевика.

— Если это комплимент...

— Нет. Просто это ужасно смешно!

— Остапов был прав, вы совершенно непредсказуемы и неуправляемы.

Ну, слава яйцам, дошло наконец.

— Вы понимаете, что сорвали нам операцию? Из-за вас погиб капитан Остапов, и вы имеете наглость сидеть здесь и чего-то требовать?

Я все-таки умею доставать людей. На что уж полковник Слисаренко сдержанный человек, а посмотрите на него — от ярости скоро пристрелит меня. До чего же он напоминает стандартного американского киногероя! Гдe-то я даже видела похожую вывеску... Конечно же, в «Крепком орешке»! Там был такой полковник-террорист, захвативший аэропорт. Вот точно вывеска — один в один. Полковнику Слисаренко стоит попробовать свои силы в Голливуде.

— Ну и что я опять смешного сказал?!

— Полковник, Лиза специально вас дразнит. — Рыжий пьет кофе и развлекается, наблюдая за нашей ссорой.

Мы сидим в казенной норе, что тут размещается, не могу даже представить, но нас накормили и предложили кофе. Я терпеть не могу кофе, так что ничего не пью, а вот Рыжий прикончил уже третью чашку. Это очень вредно, и он знает, что я собираюсь отучить его от этой вредной привычки — потом.

— Если вы думаете, что я пойду у вас на поводу, как Остапов, то забудьте об этом. Какая наглость — вести себя подобным образом, в то время как...

— Полковник, в гневе вы прекрасны. Но зря вы пытаетесь обвинить меня в том, в чем моей вины нет. А уж говорить, что Лешка Остапов погиб из-за меня, — и вовсе жестоко.

Подожди, дорогой, я сейчас устрою такой спектакль, что мало тебе не покажется.

— Только не надо плакать! Вот, возьмите салфетку...

— Подавитесь ею! Если бы не вы и не ваши дурацкие игры в секретность, Леха до сих пор был бы жив. Если бы вы позволили ему посвятить нас в происходящее, он бы проинструктировал нас насчет машины и все было бы хорошо! А так... И вы смеете меня обвинять? Моя жизнь разрушена, а я даже не знаю, что происходит! Вы использовали меня направо и налево, подставляли меня, а теперь не хотите даже сказать, ради чего? Вы это имели в виду, когда называли мое поведение наглостью? Я все правильно поняла?!

Мой голос набирает обороты, а я знаю, как это действует на людей. Мужчина, даже самый закаленный, терпеть не может, когда ему говорят, что он виноват, особенно если он сам знает, что это так.

— Послушайте, Лиза, вы же скрыли от нас...

— Ах, я скрыла? Покажите мне закон, в котором написано, что я обязана выполнять за вас домашнее задание! Нет такого закона, а вот вы должны были защитить нас, но если бы я сама обо всем не позаботилась, нас обоих уже зарыли бы на какой-нибудь свалке.