Борис Селеннов - Несколько дней из жизни следователя (сборник)

— Поддерживали ли вы личные отношения с Досымбетовым?

— Никаких, кроме тех, о которых я сейчас сказал.

Обвиняемая МОЦКИЕНЕ Л. А.

Продолжение допроса

— Понятно ли вам обвинение в заранее не обещанном укрывательстве преступления — убийства, совершенного с особой жестокостью в присутствии вас и вашего мужа? Что вы можете пояснить по этому поводу?

— В марте Камал позвонил из Москвы и сказал, что хотел бы приехать в Вильнюс отдохнуть и полечиться, что у него расходились нервы, потому что Эркабай провел его через стрессы, унижения, заставлял нищенствовать... Все в таком духе. Мне не хотелось, чтобы он приезжал, мы с мужем хотели пожить спокойно. Но что-то было в его голосе жесткое, злое. Я поняла, что он все равно приедет. И от этого только произойдут еще большие недоразумения и неприятности.

— Он приехал один?

— Да. Первые несколько дней он провел у своего знакомого Штройса, врача, тоже интересовавшегося проблемами восточной медицины. Потом он попросил свою знакомую, которой предварительно дал на проезд деньги, слетать в Каракалпакию за Эркабаем. Штройс говорил, что Камал все вечера проводил дома, никуда не ходил. И хотя о его приезде в Вильнюс знали его знакомые, никто не пожелал с ним встретиться, чего раньше практически не могло быть.

— Дальше, пожалуйста.

— Когда приехал Эркабай, он тоже остановился у Штройса. Теперь стали раздаваться звонки. Эркабая благодарили за гостеприимство в Каракалпакии, приглашали в гости.

— Одного или вместе с Камалом?

— Вдвоем. Но Камал, как правило, отказывался от визитов, потому что эти люди не желали его видеть в те дни, когда Эркабая не было в Вильнюсе.

— Это достоверно известно?

— Да. Несколько раз он звонил мне, был откровенен, смущен случившимся. Жаловался на то, что Эркабаю не оказывается почет, соответствующий его возрасту. Потом он рассказал, как его унизили в доме Уромонаса...

— Художника?

— Да. Он тоже считался его учеником и даже несколько дней гостил у него в Таласе. Уромонас будто бы там жил бесплатно, получил у Эркабая деньги на проезд, что-то еще. По-моему, брюки. В пути он поистрепался... Дело не в этом. В доме Уромонаса возник острый разговор, в котором также приняли участие Пранас Лаурецкас, физик (он давно уже и заметно отходил от Камала), и Шлижюс. Пранас при всех заявил, что знания Камала весьма поверхностны и прочее. А когда Камал неэтично повел себя в отношении одной из присутствовавших, Уромонас пригрозил избить его. Так, по-моему, кончился тот вечер, когда Камал на улице случайно встретил Зигманта...

Обвиняемый МОЦКИС 3. Г., 29 лет, образование высшее, архитектор. Мера пресечения — подписка о невыезде.

— В конце марта, незадолго до того, как все случилось, на улице Антакальнё я случайно встретил Камала и Эркабая на стоянке такси. Я заметил, что Камал чем-то расстроен, Эркабай был, как всегда, невозмутим. Я понял, что с ними что-то произошло, спросил, в чем дело. Камал ответил, что несколько человек, которых я знаю, оскорбили его и теперь он не знает, кто остался ему другом, кто— нет. Моя жена и я всегда относились к Камалу с большим уважением, и он тоже никогда не причинил нам никакого вреда, держался корректно и вежливо. Кроме того, мне было известно, что он согласовал свой приезд в Вильнюс с моей женой, поэтому я предложил ему располагать нами. Камал смягчился, сказал: «В вас я всегда был уверен...» Я спросил, надолго ли он прибыл в Вильнюс. Он ответил, что должен расставить акценты в своих отношениях с людьми, которые повели себя не должным образом. Я поинтересовался также, как продвигается его научная работа, но Камал ответил, что сейчас у него другие заботы, и если мы не отменили своего приглашения, он хотел бы переехать к нам. В конце разговора, когда мы уже ехали в такси, он сказал, что вызвал в Вильнюс своих учеников-каратистов, которые помогут ему рассчитаться с обидчиками.

— Назвал ли Камал тех, кто должен был прибыть?

— Да. Шаншевич Максим, Сильвестров.

— Кого-нибудь еще? Припомните.

— Сабира Жанзакова.

Обвиняемый ШАНШЕВИЧ М. Г.

Продолжение допроса

— Это было вечером, в пятницу. Мать сказала, что меня разыскивал Сильвестров. Отношения у меня в семье в это время были натянутые, мы почти не разговаривали. Я знал, как матери не хочется, чтобы я снова встретился с Сильвестровым, но у нее свои принципы. Она очень гордилась принципиальностью, а я в этом видел еще один способ меня унизить. Поэтому я сразу при ней позвонил Сильвестрову. «Еще несколько минут и ты меня бы не застал, — сказал сен-сей. — Звонил Камал, просит меня и кого-нибудь из ребят срочно прилететь в Вильнюс, у него неприятности. Не знаешь, кто свободен?». «Я полечу, — сказал я, — у нас как раз сегодня стипендия». «Встретимся на аэровокзале через час, только не знаю, как с билетами». «Не беспокойся!..» Я заметил: стоило мне поехать к Камалу или Эркабаю или, скажем, они меня куда-нибудь посылали — всегда в автобусе, в самолете оказывались места, или был продукт, который им требовался. Так было и в этот раз — именно два билета на ближайший рейс! Редкая удача!

— А вам не кажется — то, что вы в Вильнюсе вместо нескольких дней находитесь уже год по вине Камала и Эркабая — это не такая уж удача!

— Я не подумал об этом.

— И впереди...

— Да, не подумал.

— Что вам рассказал Досымбетов в Вильнюсе? Что ему требовалось?

— Надо было проучить нескольких людей, демонстрирующих неуважение к нему и Эркабаю. Он пожалел, что мы приехали только вдвоем, но сказал, что завтра приедет еще и Сабир Жанзаков, который находится на съемках, но все равно приедет к нам.

— Где вы остановились в Вильнюсе?

— Нам предоставили площадь Лорет и Зигмант Моцкисы, у них двухкомнатная квартира в центре. В одной жили они сами, вторую, большую, уступили нам. Вчетвером мы спали на полу в спальных мешках.

— Как Камал предполагал проучить недругов?

— Он поручил мне поехать на другой день на Антакальнё, где жил Уромонас, и потребовать у него долг — сто рублей, которые Эркабай дал ему в Таласе. «Потом,— сказал Камал,— ты должен его ударить».

— Избить?

— Камал сказал «ударить»!

— Как вы себе представляли происходившее? Что это?

— Мне показалось, что Камал устраивал испытание нам, своим ученикам. Хотел знать, может ли он на нас положиться.

— Но ведь вы взрослый человек! А если бы Камал приказал вам избить вашу мать?

— Я верил Камалу. Я считал, что такой приказ он никогда не даст. А потом... Вы слышали о законе добровольного повиновения Учителю?

— Карма послушания?

— Потом то же испытание прошел и Сильвестров, несмотря на то, что он старше нас и ученый, кандидат наук...

— Как вы поступили в отношении Уромонаса?

— Он дал пятьдесят рублей, ста у него не нашлось. Объяснил, что должен Эркабаю именно пятьдесят, после чего я сказал: «Камал приказал тебя ударить...» «Что ж, — ответил Уромонас, — ударь, если тебе от этого будет легче...»