Борис Селеннов - Несколько дней из жизни следователя (сборник)

— После этого вы вернулись к Досымбетову?

— Все ему рассказал. В это время вместе с Камалом в комнате находился Сильвестров. Камал приказал: «Поедешь к Уромонасу, возьмешь пятьдесят рублей и ударишь его...»

— Это испытание вы прошли только на Уромонасе?

— Мы ездили еще к Михалаускасу.

— Ему тоже наносили удары?

— Да. Это, мне кажется, нужно было, чтобы перебороть себя. Михалаускас — двухметрового роста амбал, мог запросто подмять и Сильвестрова и меня.

— Чего вы хотели достигнуть, проходя испытание?

— Не знаю. Мне казалось... Вернее, Камал говорил, что, отказываясь от своего «я», переступив через него, получаешь высшую мудрость, что ли? Нирвану? Потом, находясь все это время здесь, в изоляторе, я спрашивал себя: «Может, мне просто лестно было, что я служу людям космоса, что ли? Являюсь их орудием. Ну, вроде научно-фантастических романов...

— В основном приказания Камала исполняли вы и Сильвестров?

— Один раз вместе с нами ходил муж Лорет Моцкиене — Зигмант, но он, по существу, только присутствовал, чтобы оказать символическое уважение Камалу.

— Вас не смущало то, что никто из бывших учеников Камала не оказал вам поддержки?

— Только вначале. Но потом появился Сабир Жанзаков. Это сразу подняло настроение. Сабир — известный актер, его везде узнавали, рассыпались в благодарностях, объяснялись в любви. Ему ни в чем не было отказа — крутили фильмы, когда он просил, прерывали обеденный перерыв, давали машины...

— Как Жанзаков реагировал на распоряжения Камала?

— Сабир в первую очередь пытался их смягчить, повлиять на Камала, но это не всегда у него получалось или получалось плохо. Наоборот, стоило Сабиру взять кого-то под защиту, Камал сразу же ужесточал приказание и поручал не кому-нибудь, а именно Сабиру, словно старался сломить его волю. Сделать так, чтобы Сабир все время делал обратное тому, что ему хотелось... В этом был его метод избавления от комплексов.

Потерпевший УРОМОНАС К. С., 27 лет, образование высшее, преподаватель рисования, г. Вильнюс.

— Кто из приезжавших по поручению Досымбетова наносил вам удары?

— Всего было три визита. Сначала приезжал Шаншевич, потом его тренер Сильвестров и он, затем они приезжали втроем. Третьим был Сабир Жанзаков. Кроме того, их сопровождал Зигмант Моцкис, у которого они остановились.

— Какой силы наносили удары?

— Жанзаков — чисто символически. Я считал, что ему стыдно за ту роль, которую он, известный, в общем-то, человек, играет при Камале и Эркабае. Шаншевич и Сильвестров довольно сильно ударили по лицу каждый.

— Нанесли ли вы ответные удары?

— Нет. Я вообще не драчун, считаю, что отказом от удара можно ранить человека сильнее, чем рукой. Я сказал Шаншевичу: «Ударь, если тебе от этого будет нравственная польза...»

— Что за долг Камалу у вас образовался?

— В долгу себя перед ними я не считаю. По приезде в Талас я, как и другие, отдал все имевшиеся у меня деньги и потом часть из них получил для обратного проезда, однако Камал, по-видимому, полагал, что я должен был оставить денег больше, имея в виду так называемый институт изучения человека, на создание которого собираются деньги.

— Но если создается институт, выделяются и фонды.

— Никто не решался сказать об этом вслух. Это означало бы открытое выступление против Камала.

— Речь шла еще о брюках...

— Действительно, Камал одолжил мне брюки, они были настолько старые, что я их выбросил в гараж. Их с трудом нашли, чтобы представить Камалу. Не думаю, чтобы все происшедшее у меня в квартире доставило ему удовольствие. Скорее, еще больше разозлило.

Обвиняемый МОЦКИС 3. Г.

Продолжение допроса

— На следующий день, в воскресенье, Камал встал поздно, от завтрака отказался, долго сидел в кресле у окна, ни с кем не разговаривал. Жена дала ему кофе, он перекинулся с нею несколькими фразами насчет погоды и вроде отошел. Но и потом весь день был злобен. Правда, со мной и женой, как с хозяевами, старался держаться корректно, на остальных же метал громы и молнии. Они разговаривали между собой вполголоса, старались не попадаться ему на глаза. Создавалось впечатление, будто мы принимаем у себя то ли богдыхана, то ли императора. Казалось, Камала особенно раздражает Сабир. Жена утром достала из почтового ящика свежий номер журнала «Советский экран» с его фотографией на обложке. Сабир бурно радовался вместе с нами, только Камал, когда Сабир показал ему фото, сказал холодно: «Подумаешь...» и пренебрежительно отбросил журнал в сторону. Потом все, кроме Эркабая, стали собираться в гости к Лаурецкасу...

Потерпевший ЛАУРЕЦКАС П. 3.

Продолжение допроса

— Вечером мне позвонил Камал и сказал, что хочет прийти вместе с друзьями. Визит был мне неприятен, но я не мог отказать. Тем более что с Камалом хотел прийти и Сабир Жанзаков, с которым после посещения Таласа меня связывали дружеские отношения. На всякий случай, однако, я позвонил своему другу Бангуолису и попросил его прийти. У Бангуолиса в это время находился один из его друзей, он захватил и его. Живу я довольно далеко от центра, на отшибе, транспорт по нашей улице не ходит, так что надо или идти пешком, или ехать в такси. Камал появился около 20 часов, я не видел, как они добрались, на чем. Раздался звонок, я открыл дверь — на пороге стояли Камал, Сабир Жанзаков, Сильвестров и Шаншевич, которого я тоже видел в Таласе. Жена сделала чай, подала кекс. Пока пили чай, я понял, что намерения у компании недружественные, хотя Сабир и держался по-прежнему по-приятельски со мной и с женой. Поэтому при первой возможности я снова позвонил Бангуолису и поторопил его. Вернувшись в столовую, я увидел, что опасения мои не напрасны. За столом Сильвестров и Шаншевич вели себя по отношению ко мне невежливо, игнорировали. Камал больше молчал, а когда говорил, то в основном в угрожающем тоне: «Есть возможность свернуть шею так, что никто не узнает...» И в таком духе. Как хозяин дома я старался на многое закрывать глаза, даже назвал Камала своим другом, на что тот заметил: «Если ты друг — подари тысячу рублей, подарок доказывает, насколько реальна дружба». За исключением Сабира Жанзакова, все были выпивши. Я слышал, как, улучив минуту, когда, кроме меня и Сабира, жену никто не слышал, она спросила Жанзакова, кивнув головой на стол: «Что у вас общего с ними? Это же хулиганы!» И был потрясен услышав его ответ: «Я — слуга Камала. Он — мой хозяин...»

Потерпевшая ЛАУРЕЦКЕНЕ Б. Е., образование высшее, кандидат наук, биолог

— Мой муж взглядом предупредил меня, что Камал и его компания готовятся его избить, я была к этому готова. Тем не менее, когда Камал внезапно поднялся, я была застигнута врасплох. Все пошли к выходу. Я еще раз успела сказать несколько слов Сабиру, из них он один был трезвый и порядочный. Но и он по какой-то причине весь принадлежал Камалу. Даже спросил у мужа: