Вера Русанова - Пьеса для обреченных

Видимо, тирада выглядела бы эффектнее после наводящего вопроса, потому что Олег Иванович выждал секунду или две. Но я не проявила инициативы, остальная часть аудитории тоже безмолвствовала. Тогда он поправил галстук, сколотый дорогой булавкой, и, откашлявшись, продолжил:

— Задумка у меня относительно тебя была не только простенькая, но и милосердная. Все время я давал тебе маленькие подсказочки, но ты ни одной из них не воспользовалась, а огород нагородила такой, что и не разобрать. Что ты там с этим… как его?..

— Пашковым, — подсказала Ольга.

Я взглянула на нее почти с ненавистью, но она достаточно спокойно и уверенно выдержала мой взгляд.

— Да, с Пашковым! Что ты там насочиняла? Мы как пленку с автоответчика прослушали, так чуть со смеху все не попадали. Это надо же! Шекспир! Цитаты!

«Гамлет — принц, он не твоей звезды!» Наташ, — он перевел взгляд на Каюмову, — ты хоть раз была в казино «Звезда»? Ну хоть разочек?

— Нет, — мотнула она головой. Светлая прядь выскользнула из-за уха.

А я почему-то вспомнила, как тосковала и горевала после ее «трагической гибели».

— А женишка ее знаешь?

На этот раз Каюмова не успела ответить. Мне надоело участвовать в акции «избиение младенцев» в качестве младенца, и я включилась в диалог:

— Но по казино-то ты все же время от времени ходила? Ты ведь не просто так вспомнила то слово «каблук» из кроссворда? Каюмова вскинула на меня серо-голубые глаза и быстро кивнула.

— Я говорю! — тут же рявкнул Бородин, сделав акцент на слове "я".

Похоже, мысль о том, что я хотя бы частично реабилитируюсь и не покажу себя совсем уж клинической идиоткой, для него непереносима. — Я говорю… И вообще, до твоего Сергея и твоих литературоведческих изысков еще дойдем. Были, конечно, цитаты… и про Полония, и про Розенкранца с Гильденстерном, но смысл заключался в том, чтобы напомнить тебе о неотвратимости наказания, а не в том, чтобы ты ринулась искать Гамлета! Теперь слушай сюда! Задумка, еще раз говорю, была элементарная и воплощена в жизнь весьма скромными актерскими силами. Мне очень приятно представить вам двух профессиональных артистов, принимавших участие в акции, — Наташу Каюмову и Алексея Митрошкина. Они из разных театров, но надеюсь, за это время успели подружиться…

И Леха, и Наташа с равной неохотой взглянули в мою сторону. По задумке Олега Ивановича им наверняка следовало шутовски поклониться. Впрочем, он вполне удовлетворился тем, что у меня, в конце концов, задрожал подбородок: не от стыда, так хоть от обиды!

— Еще, конечно, центральная действующая фигура — Вадим Петрович Бирюков, но он, похоже, «на похоронах». Такой грешок за ним в самом деле водится.

Остальные — любители. Ольга Михайловна Терентьева — главный бухгалтер одной из наших дочерних компаний и мой близкий друг… Вот Ольга — та улыбнулась. Правда, едва заметно и скорее утешительно, чем насмешливо; но все-таки улыбнулась! И Бородин, наклонившись через стол, как-то особенно мягко потрепал ее по плечу. Не знаю уж, что это было — интуиция? внезапное озарение? — но мне почему-то вдруг стало ясно как дважды два четыре то, что она уже друг. Как там на эту тему говорилось у Чехова?

Женщина может быть сначала просто знакомой, потом любовницей и потом только другом? Совершенно определенно, Ольга Терентьева — красивая, яркая, слишком дорогая для того, чтобы быть любовницей нереализовавшегося театрального режиссеришки (Господи! Как же я сразу-то этого не почувствовала!), была когда-то подругой самого Олега Ивановича. И после этого сумела сохранить с ним хорошие дружеские отношения.

— И второй наш любитель — Вячеслав Болдырев!

Славик тихо засопел в своем углу и почему-то покосился на Леху.

— Слава действительно работает барменом в «Лилии», актерских способностей у него, к сожалению, ноль. Он ведь признался мне, что чуть не расхохотался, когда вы заявились к нему домой и стали выспрашивать про Олю.

«Все время, — говорит, — думал, что сейчас рассмеюсь и все испорчу!» В общем, пришлось его перевести на роль бессловесную, но важную! И вот тут вы, Женя, нас, честно говоря, напугали… «Знаю я, как двигается Человек в сером! Видела его уже! Это точно»

Он смотрел на меня смеющимися и в то же время жестокими карими глазами, а я готова была от досады и злости съесть собственный нос. Славик? Ну конечно же Славик! Как можно было не вспомнить? Не догадаться? Не узнать? Правда, без плаща и бинтов я видела его всего два раза, но это, по-хорошему, не оправдание!

Бородин же, вдоволь насладившись сменой эмоций на моем лице, откинулся на спинку кресла и сцепил руки на животе:

— Ну вот в общем-то и все. Все остальные — в эпизодах. Да, кто остальные, кстати? Только милиция, получается. И еще Валера Родионов, который к вам в дверь стучал. Рассказывать-то как — по порядку? Или вопросы задавать предпочитаете?

— Мне все равно, — хмуро ответила я, хотя один вопрос на самом деле вертелся у меня в голове.

— Ну что ж! Тогда по порядку, — решил Олег Иванович и довольно благодушно поведал:

— Адрес ваш и телефончик я, как уже говорил, узнал от жены.

А на идею спектакля натолкнула меня Оля; обмолвилась как-то, что актрисе надо мстить ее же оружием. Тут я и сам вспомнил кое-какие моменты нашего с вами знакомства, покумекал-покумекал и решил: да, то, что нужно! Оля познакомила меня с Бирюковым. Кто он там? Бывший приятель подруги, по-моему? — Ольга сдержанно кивнула. — Ну да, приятель подруги. В общем, все вместе мы разработали литературно-художественную композицию. Вадим Петрович привлек Алексея из чужого коллектива, чтобы не возникало накладок, и Наташу — из своего. Кстати, на самом деле у Наташи с Бирюковым великолепные отношения, просто она как никто другой подходила для этой роли — и живет в коммуналке без папы, мамы, и близких друзей нет, и личную жизнь напоказ не выставляет…

Видимо, в этом месте подразумевались восторженные аплодисменты публики, но я аплодировать не собиралась категорически, и поэтому лишь неопределенно скривилась. Леха, вообще, давно изображал соляной столб. Отдуваться пришлось Каюмовой. — Ну не такие уж и великолепные! — фальшиво-веселым голоском прощебетала она, подобострастно улыбаясь. — Все-таки режиссер и актриса!

Сложности всегда есть. Так что я, например, искреннее удовольствие получала, когда в машине ругала Вадим Петровича на чем свет стоит, а он, бедненький, ничего не мог возразить. Странно было бы, если б «труп» заговорил, правда?

Бородин усмехнулся. А я с ненавистью подумала: «У-у, крыса! Чтоб тебе всю жизнь третью сосну с краю играть!» Еще немного поразмыслила и решила: «Но актриса-то она хорошая. Как, впрочем, и Митрошкин. Откуда только они взялись на мою голову?»