Боб Джадд - Финикс

— Я могу сделать это, — сказал я. — Но есть еще одна тема, которую мы должны обсудить.

— И что это за тема?

— Коли вы так хорошо во всем осведомлены, может быть, вы расскажете мне об этом мерзавце, который убил Билла Барнса?

— Может быть, я и смог бы сделать это, — сказал он, — но, видимо, ты немного переоценил мою откровенность. Закроем эту тему. У тебя есть еще вопросы ко мне?

— Где гарантии, что вы говорите серьезно?

Он вынул из кармана бумажник.

— Я предпочитаю неформальные способы ведения дела. Таким образом я сберегаю массу времени, и мне никогда не приходится сидеть за ленчем с дураками. Итак, отныне я создаю Корпорацию гоночной команды «Формулы-1» Финикса, законно зарегистрированную в округе Марикопа штата Аризона с первоначальным капиталом в пять миллионов долларов, положенных на счет номер 176514998. Ты можешь получить право пользоваться этим счетом, если зарегистрируешь свою подпись в Национальном банке Солнечной долины на Центральной авеню, что в нескольких кварталах от улицы Ван Верен. С настоящего времени гоночная команда «Формулы-1» Финикса арендует этот дом в качестве своей официальной штаб-квартиры. Я полагаю, ты захочешь там обосноваться. Пять миллионов это изначальный капитал, и, хотя мне совершенно все равно, как ты будешь расходовать эти деньги, мой банк заинтересован в том, чтобы они тратились разумно. Я являюсь президентом корпорации, а ты главным исполнителем. Есть у тебя вопросы? Или, может быть, разрешишь старику заняться серьезными делами?

Спасибо, с ногами у меня гораздо лучше. Правда, они и сейчас еще не очень годятся для ходьбы, и, когда я ложусь на свою постель размером с прерию в Билтморе, они горят. Сейчас мне не до танцев, но эта зеленая мазь, которой меня всего вымазали в больнице, действует чудодейственно и так успокаивающе, что у меня даже возникает искушение — забыть о Барнсе. Остальные мои повреждения — шишка на затылке, вывихнутое плечо, поврежденный копчик, ожоги и царапины от взрыва шутих — в счет уже не идут.

Национальный банк Солнечной долины встретил меня весьма приветливо. Клерки сняли копии с моей подписи и принесли огромную чековую книжку.

— Это, конечно, временно, — сказали мне. — Если вы пожелаете, мы с удовольствием напечатаем чеки с грифом вашей корпорации. Они будут готовы через неделю.

Итак, у меня есть пять миллионов долларов. Исходный капитал, как он это называет. Для него это, похоже, мелочь.

Я позвонил Биллу Платту — генеральному менеджеру автоспортивного комплекса «Фалькон моторе» в Детройте. Он был вице-президентом корпорации, умел организовать прессу и вести дела. Среди крупных компаний «Фалькон моторе» был единственным, кто поддерживал международные автогонки самым решительным образом. Другие, как, например, «Дженерал моторе» и «Крайслер», тоже имели свои программы, но далеко отставали от «Фалькона» по своим вложениям. «Фалькон моторе» понимал, как много может «Формула-1» прибавить к его всемирному имиджу. Хотя и знал, какими прорехами это чревато для бюджета корпорации.

— Хэлло, Форрест. — Он говорил сухим официальным тоном. Я битый час дозванивался ему со своего телефона в номере, пробиваясь через многочисленных вежливых секретарей, которыми крупная корпорация защищается от посторонних.

— Я прошу выслушать меня две минуты, — сказал я.

— Давай уложимся в одну. Сейчас шесть тридцать, у меня еще несколько совещаний, а мне надоело приходить домой к остывшему ужину.

— Хорошо, я уложусь в десять секунд. Мы затеваем организовать американскую команду «Формулы-1», и я надеюсь, что фирма «Фалькон моторе» будет поставлять нам машины. Как скоро я могу попасть в ваш список, чтобы подать официальную заявку?

— Кто это «мы»?

— Я и инвестор из Финикса Меррилл Кавана.

— Какие инвесторы вас субсидируют?

— Самые надежные.

Последовало молчание:

— Я думаю, если бы у вас были спонсоры, вы бы назвали их. Кто проектировал шасси? Каких вы привлекли гонщиков? Или это ваше первое обращение?

— Да, это первое обращение.

— Сколько времени вам потребуется, чтобы составить документ для получасовой презентации?

— Семь рабочих дней, — сказал я, немного подумав.

— Это мало. Приходите ко мне через две недели. В одиннадцать пятнадцать. Я буду ждать вас в своем офисе.

— Мы приедем с радостью.

— Давайте договоримся, ради нашего общего блага, Эверс: если у вас к тому времени не будет надежного спонсора и вы не подыщете себе гонщиков и проектировщиков, лучше не тратьте денег на билеты.

Я поужинал в ресторане отеля и после полуночи позвонил Берну Экклстону в Федерацию автогонок в «Принсес-Гэйт» в Лондоне. Он сказал мне, что это хорошая идея, если только мне удастся ее осуществить, и пригласил меня к себе, когда все будет готово. Затем я позвонил в Международную федерацию спортивных автомобилей в Париже. Там мне объяснили процедуру аккредитации команд в соответствующих учреждениях. Потом я позвонил четырем проектировщикам в Англии и во Францию Джеку Корригену, молодому проектировщику, с которым я был знаком. Он имел трудности с «Дикой командой». У них была куча денег, полученных от французского правительства, но, если верить слухам, они не выплачивали вознаграждения своим проектировщикам. Джек Корриген сказал, что, если дело пойдет, он согласен работать с нами. Четыре других проектировщика ответили, что это будет стоить больших денег, скажем, более миллиона в год. Я звонил гонщикам, механикам, специалистам по аэродинамике, журналистам. Я обзвонил всех, кого только мог вспомнить, а закончив телефонные разговоры, лег на кровать и удовлетворенно улыбнулся. Похоже, этот проект может сработать.

Если только я не стану думать о том, откуда взялись эти деньги.

И если я забуду про Барнса.

Потом я позвонил Кэну Уранделлу, в Уилшер. В его голосе слышались интонации английской глубинки.

— Как ты поживаешь, я так рад, что ты позвонил. — После небольшой паузы он продолжил: — Вот уже год прошел, не так ли? Я сильно беспокоился о тебе.

Когда я набрал его номер, меня мучило сознание своей вины. Я разбил его машину, а вместе с ней покончил и с его карьерой последнего частного участника автогонок «Формулы-1». Так что он вряд ли был рад услышать мой голос. Но в то же время он вел себя как подлинный джентльмен — возможно, последний в Англии.

Я рассказал ему кое-что о команде Финикса, и он сразу остановил меня.

— Да, конечно, я тоже ужасно хочу, чтобы такая команда была создана. Но, с другой стороны, я вряд ли могу руководить американской командой. Я слишком неамериканец.

Он был ростом шесть футов семь дюймов, носил изрядно поношенный костюм в полоску с Сэйвил-роу или желтый шерстяной джемпер, а в уик-энд надевал широкие фланелевые брюки. Со своим акцентом, выдающим причастность к аристократическим домам Империи, и благородным обликом, Кэн был столь же близок Америке, как Букингемский дворец.