Павел Вежинов - Оговор

— Я и не сомневаюсь в этом. Но ведь убить могут и самого невинного. С целью ограбления, скажем.

— Ограбления?

— К примеру. Чаще всего убивают именно с этой целью. Ответьте мне, хранила ли ваша мать дома какие-нибудь драгоценности? Или деньги?

— Нет! — уверенно ответила Роза. — Мы никогда не располагали большими средствами. Почти все, что у нас было, мы отдали за квартиру.

— Даже деньги, полученные за дом?

— Все, все… Сами знаете, как дорого сейчас частное строительство.

— И все же подумайте. Ваша семья когда-то была зажиточной. В таких семьях всегда хранятся драгоценности — браслеты, колье, дорогие кольца.

— Нет! Ни о чем подобном я не слышала. Сколько бы ни стоили такие вещи, их все-таки носят. А я никогда не видела на маме драгоценностей.

— Их далеко не все носят, — мягко возразил Димов. — Вы же знаете, что в таком обществе, как наше, это не принято. А некоторые просто боятся, одни — разговоров, другие — еще чего-то… Даже в самых бедных семьях что-нибудь да есть. Какая-нибудь золотая монета в узелке, кольцо, золотые часы… А что уж говорить о вашей семье, в которой был даже министр? Не может быть, чтобы у вас не было никаких драгоценностей!

— Возможно, они и были, — грустно согласилась Роза, — но министр — это не ожерелье… Дедушка все продал.

— Понимаю… И все же… Неужели у вашей матери на было ящика, который она тщательно запирала?

— Ну как же, был! — внезапно ответила Роза.

Инспектор насторожился.

— Вот видите! Вы помните этот ящик?

— Верхний ящик комода. А комод стоит в спальне. Наверное, вы заметили красивый старинный комод, привезенный из-за границы… Мама говорила, что ей давали за него две тысячи левов.

— И все же она его не продала. Человек никогда не продает самых красивых и самых дорогих вещей. Они — что-то вроде последнего запаса. На случай. У наших людей это стало своеобразным инстинктом — постоянно иметь какой-нибудь небольшой запас… На случай тяжелой болезни или смерти… Когда вы выходили замуж, мать не подарила вам какую-нибудь брошку или браслет?

— Нет.

— А такие вещи обычно хранят в старинных шкатулках с хорошим запором. Чаще всего в металлических…

Роза внезапно вздрогнула и удивленно посмотрела на него.

— В металлических шкатулках? — спросила она. — Кажется, у нас была такая шкатулка… Хотя я и видела ее всего один раз.

Димов почувствовал, как у него перехватывает дыхание. И все же он совершенно спокойно произнес:

— Продолжайте, продолжайте, пожалуйста. Когда вы ее видели?

— Два года назад. Когда мы переезжали на новую квартиру. Мы с мамой сидели впереди, рядом с шофером грузовика. И она держала шкатулку в руках.

— Вы не спросили ее, что это?

— Спросила, конечно. Но она ответила, что это не ее шкатулка. И старательно укутала ее шарфом.

— После этого вы ее уже не видели?

— Нет.

— Помните, как она выглядела?

— Она вот такая, — Роза показала руками величину шкатулки, — зеленого цвета.

— И только? Ведь вы, молодые люди, очень впечатлительны.

Роза задумалась.

— Да, зеленого цвета… С ручкой… Квадратная и с бронзовым орнаментом по углам. Возле замка что-то вроде черного герба. Но я не очень в этом уверена, может, это просто игра воображения…

— Нет, не игра! Герб представлял собой золотого льва с названием фирмы.

— Откуда вы знаете?

— Ниоткуда! — засмеялся Димов. — Должен вам сообщить, что приблизительно Так выглядят шкатулки такого типа. У нас их раньше выпускали только две фирмы.

— Я впервые видела такую шкатулку…

— Естественно, вы ведь росли в другое время. Сейчас нам не нужны шкатулки. Спасибо вам, Роза! — Димов впервые назвал ее по имени.

И встал с несколько благодушным и беззаботным видом.

— Вы кому-нибудь говорили об этой шкатулке?

— Нет! Совершенно никому. Да и зачем? Я сейчас же забыла о ней. И не вспомнила бы, если бы вы не навели меня на мысль о ней.

— Да, конечно… Извините за беспокойство. Вы не рассердитесь, если мне придется снова обратиться к вам за помощью?

— Ну, конечно, приходите.

— Отца не беспокойте. Даже я не решаюсь обращаться к нему. Ему надо прийти в себя.

— Это я понимаю лучше вас!

Через четверть часа Димов был в управлении. И сразу же спросил у секретарши о Ралчеве.

— Он вернется часам к двенадцати, — ответила она.

— Пусть сразу же зайдет ко мне!

Инспектор вошел в свой кабинет. Но не сел, как обычно, за стол, даже не просмотрел последний бюллетень. Когда через час Ралчев вошел в кабинет, его начальник задумчиво ходил из угла в угол. Но по блеску его глаз Ралчев понял, что случилось нечто важное. И он сразу спросил:

— Нашел что-то?

Димов засмеялся:

— Ничего особенного. И все же у меня такое чувство, словно у меня выросли крылышки.

— Расскажешь?

— Конечно. Но сначала хочу кое о чем тебя порасспросить.

— Расспрашивай.

— В спальне Радевых стоит дорогой старинный комод. Ты его помнишь?

— Прекрасно помню. Каждому хотелось бы иметь такой комод.

— Кто его осматривал при обыске?

— Я сам.

— Там были закрытые на ключ ящики?

— Нет, все ящики были открыты.

— Так я и думал! Вы не обнаружили в одном из них железную шкатулку вот такой величины? — И Димов, как Роза, показал ее размер.

— Нет! — кратко ответил Ралчев.

— Ты уверен?

— Совершенно уверен.

Димов вздохнул и опустился в кресло. Его лицо прояснилось, и он стал подробно рассказывать о разговоре с Розой. Теперь и у Ралчева заблестели глаза.

— Да, это уже нечто! — воскликнул он.

С минуту они оба молчали.

— Стефан Радев не мог не знать о шкатулке, — заговорил наконец Димов. — Не мог он не знать и о ее содержимом. Какими бы чужими они ни были, все же они — одна семья. По всей вероятности, там хранились драгоценности. Или что-то иное, представляющее большую ценность, раз ее так старательно прятали и закрывали.

— Конечно, знал! — охотно подтвердил Ралчев.

— Так!.. Шкатулка исчезла… Почему? После того, как ее так долго хранили. Сам собой напрашивается вывод, что ее украли в день убийства. Возможно, ее взял убийца. А возможно… Возможно, конечно, что ее взяли раньше. Если это так, то истину установить легко. Но если шкатулка и в самом деле украдена в день убийства?

— Понятно! — оживился Ралчев.

— Это не так трудно понять! — возбужденно заметил Димов. — Непонятно, почему в таком случае молчит Радев. Похоже, что убийство совершено с целью грабежа. Но почему Радев, зная об исчезновении шкатулки, до сих пор не обратился к нам? Почему ничего не сказал? Разве что…

Димов внезапно замолчал.

— Разве что он сам взял шкатулку?

Димов задумчиво покачал головой.

— Не смею прийти к такому заключению, хотя оно напрашивается само собой. Но ясно, что ему почему-то выгодно молчать.