Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

После составления ответов на вопросы следователя, Артем снова обратился к Левкову.

— Ну и когда Вы разрешите нам пройти в квартиру? — раздражаясь, спрашивал Шмелев.

Левков, уточнив что-то у одного из своих сотрудников, показал жестом руки следовать за ним.

Людмила, напичканная до предела успокаивающими препаратами, и Артем, утративший свой агрессивный настрой, поникший, но стараясь не показывать слез и полного бессилия, вошли в мрачный подъезд. Весь узкий подъезд был пропитан гарью, и слабое освещение наводило на каждого входящего сегодня человека гнетущее состояние. Они шли по той лестнице на третий этаж, по которой, до этого дня, всегда подымались с радостью и с огромным желанием увидеть своих любимых, а особенно Лизочку. Сегодня их никто не ждет. Никто не откроет дверь. Никто не скажет: «Здравствуйте! Как хорошо, что вы пришли! Не побежит навстречу бабушке радостная Лиза и не начнет ее обнимать и целовать. Никто не потянет деда показывать свои новые игрушки в детской комнате. Тьерри не предложит кофе и не будет делать свои замечательные бутерброды, не будет расспрашивать о здоровье и работе.

Все рухнуло и теперь уже никогда не повторится, а те, которые их любили, которых любили, все трое находятся уже в морге.

Поднялись на площадку третьего этажа. У дверей стоял милиционер. Дверь от копоти была черной, стены закопчены дымом. Вошли в квартиру. В квартире находилось человек шесть-восемь, видимо, это были эксперты — криминалисты и оперативники. В квартире стоял зловещий запах пожара, запах смерти и горя. В гостиной обои почернели от копоти, но пожар не успел до нее добраться. Основной очаг пожара был в кабинете Тьерри, где не было ни одной вещи, которой бы не коснулся огонь. В центре комнаты лежала груда полуобгоревшего тряпья, на котором и был обнаружен обгоревший до неузнаваемости труп француза, человека, который так был счастлив, что в России, в Москве, нашел свою любовь, создал семью, воспитывал такую прекрасную малышку и не собирался никуда уезжать. Он хорошо говорил по-русски, прекрасно знал историю России, менталитет и обычаи. Любил русскую кухню. Правда, никак не мог смириться с нашей бюрократией и хамством. Криминалисты сказали, что он умер от насильственной смерти, на затылочной части головы имеются вмятины от ударов, кроме того, его еще и душили.

В комнатке Лизы все в саже и копоти, но огонь не коснулся ничего. Говорят, пожарный обнаружил девочку в гостиной, между входом в спальню и входной дверью. Где она находилась до пожара, можно только предполагать. Не исключено, что она была в спальне родителей, а потом, после пытки отца и матери, придушили и ее, но один оперативник сказал, что будто бы девочка, когда её выносил пожарный, была еще жива. В «скорой» ее попытались врачи спасти, но от сильного отравления сердечко не выдержало и остановилось. Кроме того, на теле были сильные ожоги.

В спальной родителей был второй, основной очаг пожара, лопнули стекла на окнах, расплавился телевизор, обгорела кровать, выгорел пол и подоконник дальнего окна, полопались зеркала, прогорел наполовину матрац. Почему именно в том углу был организован поджог? Оставалось тоже загадкой. Если бы огонь добрался до газа, то на воздух мог взлететь и весь дом.

Молча прошли в спальню. На полуобгорелой тумбочке лежал черный жемчуг, который Людмила сразу узнала, это дорогой настоящий жемчуг, его недавно Тьерри привез из Франции. Людмила захотела посмотреть, тот ли это жемчуг, но оперативник не дал возможности его взять в руки.

— Простите, но Вы не должны ни к чему прикасаться, — быстро сказал он.

В шкафу-купе все было перевернуто, и пытаться что-то найти в тех местах, где могли быть тайники, о которых знала Людмила, было уже, наверно, бесполезно. Но она попробовала.

— Можно достать сверху вон ту коляску? — сказала тихо она.

— Можно, — сказал оперативник и достал Лизочкину летнюю коляску.

Там, где у Ольги был тайник, где лежала всегда какая-то сумма денег, ничего не оказалось. Было видно, что матрасик перевернут, видимо, его уже вытаскивали. Там, где хранились коробочки с ювелирными украшениями, ничего не оказалось. Пустые коробочки и сундучки валялись на полу холла у стола.

— Что еще пропало? — спросил тот же мужчина, в черном кожаном пальто и кепочке. Он чем-то напоминал Володю Шарапова из кинофильма «Место встречи изменить нельзя»

— А что тут уже смотреть, коль все перерыто. У них, я знаю, что еще хранились деньги в подарочной деревянной коробке, а вот же она, — Людмила указала на раскрытую коробку с двумя большими бокалами и увидела два конверта, на одном была надпись — 12 т. долларов, а на втором — 30 т. рублей.

Рядом стоял высокого роста круглолицый молодой человек, который, находясь в перчатках, взял две нитки черного жемчуга и аккуратно уложил их в специальный пакет, потом он также уложил в другой пакет видеокамеру, точь-в-точь, как камера Тьерри марки «Панасоник».

Потом они подошли к открытой двери в ванную комнату. На полу мелом был начертан силуэт Оли, как ее изначально здесь обнаружили оперативники и криминалисты, в самой ванной лежал оборванный шланг с лейкой, измятая шторка, разные коробки, шампунь, полотенце, это говорило о том, что тут была борьба. «Тут, — как сказал кто-то за спиной Артема, — была задушена ваша дочь».

Артем стоял и смотрел на место, где лежала раньше его дочь. Он представил, что здесь была борьба, какая-то тварь схватила за горло хрупкую, нежную его девочку и лишила ее жизни. Слезы снова сами покатились из его глаз. Людмила стояла рядом, закрыв лицо руками и тихо стонала. Истинный момент, когда она смогла бы оказать неоценимую помощь следствию, был явно утерян, а может быть, им никто и не собирался воспользоваться. Все перевернуто, что-то сгорело, что-то было и не узнаваемо. А может быть, это все перерыли преступники? И почему-то больше вопросов им никто не задавал. В какой-то момент Артему показалось, что им все понятно, и он спросил:

— Может быть, мне кто-нибудь объяснит, что тут могло произойти? — но вместо ответа их пригласили к круглому кухонному столу для откатывания отпечатков пальцев.

— Простите, но мы не можем пока высказывать каких-либо версий без детализации и набранных фактов, но поверьте нашему опыту, что скоро все будет известно, потому что тут явно работали, верней, беспредельничали дилетанты и следов понаоставляли много, — сказал пожилой мужчина с седой интеллигентной бородкой.

Артему казалось, что все это происходит не с ними, что это какой-то жуткий, страшный сон.

Когда они вышли из квартиры, то ноги стали ватными и не хотели идти, в горле стоял сухой колючий комок, не хватало воздуха. Спускаться было настолько тяжело, что Людмилу поддерживали друзья, Иосиф и Лия. Снова вошли в кафе, где продолжались допросы свидетелей и всех, кто знал что-то о семье Карделли.