Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

В это время Гарисов методично, в руках с фонариком, продолжал осмотр полок в спальне в надежде найти еще что-нибудь ценное.

Ольга, почувствовав в руках силу, способную уничтожить своего насильника, как завороженная, не могла сдвинуться с места. Выбирая место нанесения удара, она мгновенно вспомнила о Тьерри.

— Хуршид! — окликнула Ольга.

— Что тебе еще?

— Скажи, что с моим мужем? Только правду скажи?

— Да повесился он в нашей ванной, сам повесился, Мы ни при чем, — сказал, фыркая, Мормурадов и понял, что произнес совсем не то, что хотел.

Оля, абсолютно не давая себе отчета, что делает, смотрела на тело Хуршида и лихорадочно выбирала место, куда вонзить лезвие ножа. Куда нанести удар, в спину или в шею? Убить человека для женщины это не просто, и в эти секунды она потеряла последнюю надежду на жизнь.

Мормурадов, почувствовав опасность, как зверь, резко оглянулся и отшвырнул лейку, увидев сверкнувшее лезвие над его головой. Падая назад, он успевает схватиться за руку Ольги, в которой зловеще сверкнула его недавняя «игрушка». Как же мало у неё осталось сил от всей этой страшной ночи. Ольга пытается продолжить давление к телу бандита, но что-то затормозилось, и она, видя висячий ненавистный его член между раздвинутых ног, с силой зажимает его в ладони своей левой руки. Раздается истошный крик Мормурадова.

— Русик!.. Русик, помоги.

— Нет, сука, я тебя достану, ублюдок грязный, вонючий узбек! — Ольга попыталась вырвать руку с ножом, но Мормурадов, от страха, видимо, так крепко ее держал, что она, следом наклоняясь к нему, выпустила из левой руки его скользкий член, потом, хватаясь этой рукой за шторку, оборвала ее на барахтающегося от испуга Мормурадова. В этот момент он отпускает ее руку с ножом, и полный страх под шторкой сковывает его действия. Ольга снова замахивается для удара, но что это? Она непроизвольно начинает заваливаться на спину. Это подбежавший на крик Мормурадова Гарисов успевает схватить ее за руку, а предплечьем второй руки начинает давить ей на горло. Ольга пытается вырваться из цепких рук Гарисова, но тот продолжает силой давить на горло и, подымая ее руку с ножом вверх, опрокидывает жертву на себя. Из ванны выскакивает напуганный Мормурадов и начинает выкручивать руку с ножом Ольги. Нож не выпадает из ее правой руки, он как будто прилип к ее ладони. Мормурадов, отойдя от шока, включает все свои боксерские навыки и начинает бить задыхающуюся женщину по лицу, груди, животу, при этом подсоединяя и жесткие удары ногами по ее ногам и животу. Еще не отойдя от испуга и нанося удар за ударом повторял, перемешивая русские и узбекские слова:

— Убью, падла, убью, тварь.

Ольга, задыхаясь от удушья, чувствовала сильную боль, но что-то уже необъяснимое, кружащееся и мерцающее разными вспышками, начинало вертеться перед ней. Потом вдруг все это превратилось в серый туман, а после яркой вспышки в черную тьму.

Гарисов продолжал с силой сдавливать горло Ольге. Ольга вдруг резко обмякла и перестала сопротивляться. Он опустил ее на пол. Увидел на полу пояс от Ольгиного халата, набросил его ей вокруг шеи и сунул один конец разъяренному голому Хуршиду.

— Тяни! Тяни, говорю, — орал Гарисов, который боялся: а вдруг эта красивая и умная женщина очнется и увидит его жестокие глаза и скажет ему, что он трус и мразь, которых не понятно по каким причинам носит наша земля. Гарисов продолжал хладнокровно тянуть второй конец пояса на себя, упершись правой ногой в ее правое плечо. Мормурадов бросил свой конец и, забрав с маленького стульчика одежду, вышел в холл. Гарисов опустил свой конец и, повернув голову женщины, сделал шаг назад. Оля упала на спину и не дышала. Она умерла.

На этой жестокой, грешной и красивой земле не стало человека, который бы никогда не сделал больно ни одному животному, ни одному человеку. Закатилось солнце десятков людей, пришла страшная беда в дома Шмелевых и Карделли. Умерла красивая и гордая женщина, которая до последнего вздоха боролась с бандитами разными способами, чтобы выжить защитить своего ребенка.

Гарисов приложил два пальца к сонной артерии на шее Ольги. Пульс отсутствовал. Он спокойно перешагнул через труп и, включив воду в кране, вымыл руки. Выйдя из ванной, закрыл за собой дверь. Мормурадов суматошно одевался и потом резко сказал:

— Ты меня спас. Я твой должник. Пошли наверх.

— Не надо расслабляться, — грубо ответил Гарисов.

Закрыв квартиру Карделли, преступники поднялись на свой этаж и вошли в ванную ремонтируемой квартиры, где на полу в луже крови лежал на животе муж Ольги. Тьерри лежал со связанными за спиной руками. Гарисов сам вязал узлы и сам привязывал к рукам конец скрученного лоскута простыни, перед этим смастерив узел для петли, которую накинул на шею француза сзади. Натянув поднятые руки к затянутой петле, он знал, что таким способом пленник будет сам себя душить, опуская вниз отяжелевшие и беспомощные руки. Но ночью Гарисов не стал дожидаться, когда француз умрет сам, его безудержно разрывало вцепиться ему в кадык и разломать его, без всякого сожаления, так как по его плану никто не должен выжить, никаких свидетелей. «Он, Гарисов, умный и хитрый, он сделает все в перчатках и без следов. Несмотря на то, что и эта квартира должна подвергнуться огню, ее все-таки надо привести в порядок», — размышлял убийца, глядя на запекшуюся кровь вокруг петли. Он глянул на стоящего Мормурадова в проеме дверей и сказал:

— Ты вынудил меня снова душить, но ты не забудь, что ты и здесь, и там тянул конец веревки. И хватит уже дергаться, успокойся. Давай пакет, оденем на голову француза, а то потащим, и снова раны откроются, кровь пойдет, — уверенным тоном старшего начал командовать Гарисов.

Мормурадов принес пакет, на котором была надпись «Магнолия». Гарисов надел пакет на голову Тьерри и обвязал его вокруг шеи убитого куском подвернувшейся материи от той же простыни, что рвали ранее. Потом они положили Тьерри на покрывало и, взвалив труп на плечи Гарисова, понесли его в квартиру, где еще сладко спала маленькая девочка, не зная, что уже нет ее любимой и родной мамулечки, что нет ее дорогого и ненаглядного папы Ти. Оставив Тьерри в прихожей, они снова поднялись наверх и стали замывать кровь на полу, стенке и ванной. Засыпав все клеем, через тридцать минут спустились осторожно в квартиру Карделли. Гарисов подошел к шкафу и стал вытаскивать и сбрасывать в кучу, на пол кабинета Тьерри, одежду и разное белье. Мормурадов зашел в детскую комнату Лизы, включил свет, подошел к детской кроватке, поднял матрасик и опустил его на свое место. Комната была вся в разных игрушках. Думать о том, что родители могли спрятать какие-то ценности в них, было уже поздно, Мормурадов решил, что обыскивать бессмысленно, уйдет много времени, а его остается все меньше и меньше. Он выключил свет и вышел, прикрыв за собой дверь. Потом они положили Тьерри в его кабинете на кучу белья, лицом вниз. Выйдя из кабинета, переглянулись, каждый понимал, — что убить ребенка — это самый страшный грех. Первым заговорил Гарисов: