Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

— Аппарат абонента выключен или находится вне действия сети.

— Ну, тупорылые эти помощники, сказал же быть постоянно на связи — начинал, злится Давид.

Все остальные попытки были без результатов. У Корейца мо-билы не было, но Давид по памяти знал его домашний телефон и быстро набрал номер, однако трубку брать никто не торопился. Только на пятый гудок в трубке раздался женский голос:

— Аллё…

— Мне Корейца позови, — требовательно произнес Давид.

— Нет его еще со вчерашнего дня.

— А где он?

— А ты кто такой, чтоб тебе докладывать? Нет его!..

— Я тебя спокойно спрашиваю в последний раз, а то придут здоровенные мужики и тебе просто оторвут уши, тем более что дома нет Корейца.

— Ладно, пуганая я, сказала, что не знаю, значит, и не знаю. Я сама его потеряла, обещал вечером подъехать, у меня вчера день варенья был, он мне даже подарок купил и обязательно должен был быть, а может, ты чего знаешь и гонишь мне тут? — стала напирать подруга Корейца, так, как жены-то у него не было.

— Хватит подробностей, объявится — пусть срочно выйдет на бригадира. Поняла?

— Поняла! А если ты его раньше найдешь, то пусть срочно позвонит, а то мне ехать надо.

— Хорошо! — сказал Давид и, отключив телефон, начал нервно ходить по комнате, строя всякие версии молчания Громилы и пропажи Корейца. Вдобавок ко всему этому он вспомнил, что Муса должен был отзвониться до семи часов. — Муса приехал поздно и мог уснуть, а вот Громила не мог молчать, он не пьющий и всегда был на связи. Сегодня его телефон молчал. И чем больше Давид думал о своих подчиненных, тем больше на его душе становилось неуютно и неспокойно. Скоро надо выходить на Князя, но что говорить? Давид почувствовал, как у него от нервного напряжения задергалась правая бровь. И не случайно. На дисплее его телефона высветился телефон Князя.

— Все, теперь начнется… — подумал Давид и нажал на кнопку приема.

— Срочно разберись, где твои люди, и ты у меня к одиннадцати часам, — резко, без всякого приветствия, произнес Князь голосом, не предвещающим ничего хорошего. Связь оборвалась.

Да, это серьезно, так с ним Князь еще не говорил. Видимо, Князь владеет какой-то информацией. А если Громила и Кореец, после «стрельбы», засветились и сейчас находятся в ментовке, тогда ясно, откуда у Князя информация. Хуже, если их повязали эти долбаные Афганцы, и сдали. Однако он четко помнит доклад Громилы, что генерал убит. Наверно, уйти не смогли, а я, так и не сделал контрольный звонок хотя бы минут через десять, после их доклада. Случай? Да какой там случай! Конкретно говоря, задание выполнял не я, и я не должен им в головы осторожность вталкивать, одно хреново, что с Альбиной в ресторане сидел, за это Князь может не простить. Не один раз он повторял, что во время операций и даже за трое суток накануне никаких выпивок, никаких баб. Скажет, что не держал, как руководитель, руку на пульсе.

Из ванной вышла распаренная, раскрасневшаяся, стройная и красивая Альбина.

— Ну, что ты тянешь кота за яйца? — заорал на нее Давид.

Альбина остановилась и, увидев бешеные глаза Давида, метнулась в комнату, где спешно стала одеваться и собирать свои вещи. Минутой раньше она думала, что после такой бурной ночной любви Давид не осмелится так на нее смотреть и тем более выгонять ее из квартиры, а она останется у него до вечера, а быть может, и еще не на одну ночь. Главное — этот армянин ей очень понравился: красивый, богатый, холостой и такой обходительный, но сейчас перед ее глазами застыли глаза, совсем другие глаза Давида, и ей стало очень страшно. Альбине захотелось убежать из этого дома и никогда больше не увидеть этого взгляда с подергиванием правой щеки своего нового ухажера. И не прошло и пяти минут, как она оделась и, подойдя к Давиду, не смотря ему в глаза, сказала:

— Все, я ухожу, как меня найти — знаешь, доберусь сама, не провожай. Пока!

— Пока, — угрюмо буркнул Давид и, закрыв за девушкой дверь, снова начал расхаживать по комнате, размышляя:

— А ведь время доклада Мусы прошло давно.

Он снова набрал его номер сотового, который он подарил ему на день рождения, очень хороший, с новыми функциями и дорогой телефон, которые имели не многие богатые и крутые мужики. Больше такую связь имели бандиты, коммерсанты, директора, продюсеры, звезды эстрады и ТВ. Обычный люд довольствовался обычной, привычной связью, правда, уже не бросали в автоматы мелочь, а вставляли карты, и в некоторых автоматах, можно было видеть, сколько минут еще ты можешь говорить.

Телефон Мусы молчал. Давид не знал, что его подарок находился в кармане Григория Ворсенко.

Давида вдруг охватила такая ярость и злость, что задержись еще минут на пять Альбина, то ей могло бы за неправильно оброненное слово сильно влететь. Такой бешеный, каким порой бывает Давид, мог просто ее убить одним резким движением руки или ноги. Он снова вспомнил слова Князя: «Великих людей всегда губили две вещи, это водка и женщины». Проклиная себя за ресторан, Давид все больше приходил к мысли, что как-то надо бы начинать выходить из-под контроля Князя, иначе он его просто уберет. Правда, пока он еще не знал, что это его последние шаги в любимой квартире, последние свободные рассуждения. Он давно думал свалить из-под контроля Князя. Свалить одному не удастся, по-любому. Ваган тоже начал дергаться от нарастающих запросов Князя. Как обстоят дела в двух других бригадах, Давид не знал, так только, понаслышке или догадке. С бригадирами он встречался раза три всего и то мимоходом. Князь не устраивал никаких разборок и публичных нравоучений, он просто убирал неугодных, и уйти от него было невозможно. Найдут, достанут и закопают или сожгут. Его «машина» имела свой отлаженный механизм, и если в ней ломалась деталь, то ее выбрасывали, а вместо неё ставили другую.

Давид прогрел движок своей машины, включил любимую Любу Успенскую и поехал на Киевское шоссе, а там, в Новоглаголево, к Князю на аудиенцию. На душе было тревожно, он не знал еще, что случилось то, что рано или поздно приходит к тем, кто убивает, насилует, грабит, ворует. Расплата! Он еще не знал, что Громила и Кореец посажены в камеру одного из районных ОВД, а перед этим Корейцу в одном из травмпунктов знакомый хирург Маркова заштопал рану на ноге и провел ему весь комплекс первой медицинской помощи. Оформили их пока как за драку в кафе. По договоренности с начальством подержат их трое суток, а там уж Марков должен их забрать, допросы, правда, начнет вести человек от Игоря Бутова. Давид также не знал, что Муса больше никогда ему не позвонит, так как находится в морге вместе с Петелиным, Уколом и дедом-алкашом Ефимом.

Он не знает, что генерал жив и здоров, что «Сапоги» могут быть настолько опасными врагами, что сам Князь начал это понимать раньше других, но думать о своем часе расплаты за свои мерзкие дела ради наживы еще был не готов. Он продолжал вершить судьбы других людей.