Кирилл Гольцов - Дом на цилиндрах

— «Парламент», или, как я люблю его называть, «Пара ментов»! — не задумываясь, ответил Хельман и сделал шаг в сторону. — Откурился…

— Точно!

Я попытался выстроить сносную рабочую версию, но пока удивление не позволяло сделать какое-нибудь простое и понятное предположение.

— Думаешь, это важно? — Хельман открыл кран и ополоснул лицо.

В этот момент я вспомнил, что как раз хотел помыть руки, но сейчас это почему-то показалось мне глупым и даже излишним. Возможно, дело было в том, что Валера умер здесь и сделать какую-нибудь банальную вещь, значило бы оскорбить память о нём или в какой-то мере показать равнодушие: ну, бывает, но жизнь-то продолжается.

— Наверное, нет, — ответил я и почувствовал лёгкое головокружение.

Оно неожиданно наваливалось на меня пару раз в неделю и уже стало привычным спутником жизни — надо просто немного подождать и прийти в себя. Скорее такое состояние даже не вызывало какой-либо физической обеспокоенности, зато неплохо портило настроение и отдавалось неизменной болью в душе. Собственно, иначе и не могло быть — это началось с того злополучного дня, когда нас с другом обстреляли из автоматического оружия на подъезде к небольшому подмосковному городку Тиндо, где я жил до сих пор. Он был с женой и пятилетней дочкой, а остаться в живых довелось только мне.

— Что с тобой? — Хельман бесцеремонно наклонился и смотрел куда-то между моих глаз.

— Всё в порядке, просто вспомнилось кое-что…

— Тогда ладно, возвращайся сюда поскорее! — хохотнул он и громко потянул носом.

Сначала я подумал, что его мучает насморк и воспитание оставляет точно желать лучшего, но потом и сам почувствовал какой-то знакомый запах. Сначала перед моим внутренним взором сразу же появился высящийся в бездонной глубине чистого неба храм и бесконечное множество зажжённых свечей. Все они потрескивали, медленно капали, и язычки пламени словно общались между собой, кивая, делясь горестями и радостями.

— Вентиляция! — крикнул Хельман и, оттолкнув меня, бросился в коридор.

Теперь я увидел робко клубящиеся из угла следы дыма и понял, что так пахнет жжёная газетная бумага. Мне не хотелось оставаться здесь одному, но что-то притягивало взгляд и заставляло смотреть на желтоватую вентиляционную решётку. Дым постепенно начал густеть и формировать что-то, похожее на улыбающееся лицо, — такое недоброе и даже где-то подлое. И это был не просто абстрактный образ, это был Валера — правда, при жизни я его никогда таким не видел. Впрочем, не совсем так: он отлично владел собой, но иногда, когда думал, что его никто не видит, его лицо искажалось, и на нём можно было явственно прочитать всё то плохое, о чём Валера думал в этот момент. Но сейчас такого выражения не было точно — непонятно даже, что в этих дурацких клубах дыма показалось мне настолько интересным, из-за чего, возможно, я даже рисковал своей жизнью, чтобы стоять и заворожённо их разглядывать.

— Вы меня не слушаете! — раздался из коридора громкий вопль, что-то нарушивший вокруг, и я тут же увидел, что никакого странного лица нет, — просто дым и ничего больше.

Наверное, почудилось или я уже устал за сегодня.

— Нет, это мы сейчас выясним! — Хельман распахнул дверь туалета и махнул мне рукой. — Иди-ка сюда. Представляешь, что это девчонка удумала!

Я вышел в коридор и увидел совсем молодую девушку, которая плакала, быстро оглядывалась и, сложив на груди руки, что-то сбивчиво бормотала, глядя на Хельмана.

— Эта вентиляция соединяет женский и мужской туалеты. Не потому ли я почувствовал сразу здесь какой-то непривычный смрад? — он хохотнул и хлопнул меня по плечу уже во второй раз: — А вот эта, представляешь, умудрилась поджечь в туалете кусок газеты и уронить его в корзину с бумагами. Видите ли, освежителя воздуха не оказалось под рукой! Тоже мне, интеллигентка выискалась!

— Я не сделала ничего плохого. Прошу вас, оставьте меня… — шептала девушка и неожиданно опрометью бросилась по коридору.

— Ну уж нет, не уйдёшь! — закричал Хельман и побежал следом. — Стой! Всё равно не сбежишь!

Я некоторое время стоял в каком-то тупом оцепенении и никак не мог сообразить, из-за чего, собственно, возник весь сыр-бор. Ну, жгла она бумагу в туалете, случайно уронила, и что-то там загорелось. Одна моя знакомая когда-то поступала точно так же дома и приучала к этому детей — может, кому-то в этом и могло что-то показаться странноватым, но не до такой же степени. Однако какое нам до всего этого дело? Мы здесь заняты совсем другим.

Тем не менее я чувствовал, что ещё не закончил, поэтому неуверенно направился в сторону последней по коридору двери, за которой они оба скрылись. Что-то в окружающем напоминало больницу: полупрозрачные белёсые двери, таблички и даже лампочки возле ручек. Это было почему-то неприятно и вызывало непреодолимое желание поскорее оказаться подальше. Да и насколько всё это вязалось с конторой, занимающейся, насколько я знал, аудиторской деятельностью?

Открыв нужную дверь, я в первый момент растерялся, услышав громкий хохот. Потом, шагнув внутрь, увидел человек десять, среди которых был Хельман и эта девушка. Они стояли вокруг такой штуки, которая распечатывает, копирует и сканирует документы. Им всем было безудержно весело, а мне-то представлялась здесь совсем другая сцена.

— Давайте искать на полу!

— Аккуратно ходите, ничего не затопчите! — воскликнул веснушчатый парень лет двадцати. — А то раздавим ещё ненароком, они расплющатся и в рот не войдут!

Окружающие ответили хохотом и, нагнувшись, невообразимо засуетились.

— Да нет, я точно видела, что они упали сюда! — улыбнулась сжигательница бумаг в туалете, и всё внимание опять обратилось к многофункциональному устройству.

— Давайте-ка я его подниму и покачаю, а вы слушайте! — воскликнул Хельман, схватил аппарат, оторвал его от пошатнувшегося столика и начал медленно наклонять.

Наступила тишина, и я действительно услышал, как что-то неторопливо перекатывается в недрах устройства.

— Это всё-таки они. Давайте без шуточек, правда, помогите. Не могу же я так! — выпрямившись во весь свой немалый рост, воскликнула ярко одетая дама средних лет.

В первый момент я почему-то подумал, что такой женщине точно не к лицу отсутствие передних зубов. А потом увидел, что на их месте торчат два металлических стержня, на которых в слюне ярко отражается солнце, как-то неторопливо льющееся из больших пластиковых окон.

— А разве здесь кто-то шутит? Лично я сама серьёзность! — мрачно произнёс Хельман и что-то аккуратно вытряс в ладонь. — Вот они. Продолжайте носить на здоровье. Только знаете что, пожалуй, лучше вам всё-таки стараться поменьше говорить и ни в коем случае не открывать широко рот…