Кирилл Гольцов - Дом на цилиндрах

— Очень интересно! — улыбнулся я.

— Давай только без неуместного сарказма. Так вот, мне неожиданно захотелось лечь на рельсы под эту платформу и ждать, пока тронется поезд, чтобы увидеть, пошатнётся цистерна или нет. Скорее, даже немного не так: меня разбирало любопытство, как же именно будут перекатываться эти дощечки при движении. Скажешь, какое-то глупое и никчемное мальчишество? Возможно, но, представляешь, тогда казалось, что мне не жаль отдать за такое зрелище свою жизнь, и удержала меня на месте всего лишь одна мысль. В противном случае, наверное, мы бы сейчас с тобой мило не беседовали, — Хельман подмигнул и вздохнул.

— И какая же мысль?

— Очень простая: вдруг меня не убьёт, а оставит на всю жизнь калекой. И ладно ещё таким, который мог бы самостоятельно покончить с жизнью позднее, а вдруг совершенно беспомощным и обречённым на очень долгую, нудную и никому не нужную жизнь…

— Да, это аргумент! — кивнул я и улыбнулся. — Тебе надо прямо куда-нибудь устраиваться вести лекции для склонных к суициду людей. Думаю, ещё парочка таких захватывающих историй с гениальными выводами, и ты переубедишь очень многих!

— Ну вот, опять ты шутишь. А разве сам не задумывался о чём-то подобном?

— Нет, я так не думаю. Хотя наверняка многие самоубийцы учитывают такую возможность и делают всё необходимое, чтобы умереть наверняка.

— Да, мне тоже именно так кажется. Представь, как им тяжело приходится… Совершить такой пугающий поступок не под сиюминутный порыв, а тщательно анализируя и пытаясь предвидеть всё то, что может пойти не так. Прямо как какой-нибудь бандит, планирующий преступление и не желающий оставить ни шанса его поймать.

— Наверное, как правило, всё-таки что-то здесь не учитывается…

Я сел прямее и стал чаще дышать. Казалось, от этого привкус гари становился всё размытее и постепенно отступал.

— Да, случайности неизменно вносят свои коррективы! — Хельман удовлетворённо потёр руки. — Вот, например, посмотри на ту смятую машину, припаркованную у поворота. Вообще не люблю людей, которые вот так бросают свою вещь, пусть сломанную, и создают массу проблем другим. Но сейчас речь не о том… Ехали ведь куда-то люди, планировали, может, даже опаздывали. А тут раз — и всё в мгновение ока стало совсем по-другому.

— Да, бывает… — неопределённо потянул я и начал высматривать свою машину.

— У тебя, раз всё так сегодня получилось, тоже произошло нечто подобное?

— Нет, не думаю. Если, конечно, мою машину не угнали.

— А ты бодрячок. На чём ездишь? — Хельман хлопнул меня по плечу, и там сразу же разлилось пятно боли, заставившее меня поморщиться и чуть отодвинуться.

— Красный «шеви», далеко не новый, но ничего так…

— Ну тогда за это можешь не переживать. Единственное, что грозит твоему автомобилю в Москве, это невозможность выехать из-за припарковавшихся вокруг машин.

— Да, такое частенько бывает. И давай-ка понемногу двигать!

— Что же, я не против. Притомило моё общество и, правда, есть куда спешить?

— Спешить есть куда, да и просто не хочется находиться рядом с тем местом, где только что чуть не отбросил копыта! — ответил я.

— Что же, понимаю тебя. Хотя, знаешь, после такого эффектного знакомства я просто чувствую себя обязанным пригласить тебя на днях где-нибудь посидеть, выпить за то, что мы встретились и так удачно избежали всех опасностей!

— Предложение дельное, и я его с удовольствием принимаю. Только, конечно, не на сегодня. Вот… — Я покопался в кармане и выудил визитку. — У тебя есть ручка?

— Она твоя, можешь даже оставить себе на память! — Хельман протянул мне толстый пластмассовый обрубок с какой-то раскосой надписью.

— Нет, спасибо, такого добра хватает.

Я перевернул карточку, на которой были написаны только мои фамилия, имя, отчество и адрес электронной почты. Потом сзади я размашисто написал телефонный номер и протянул всё Хельману.

— Ого, всё по-деловому! — воскликнул тот. — Обязательно позвоню, не сомневайся!

— Я в тебе полностью уверен, — кивнул я и, собрав силы, приподнялся с лавочки.

— Ну как? Не шатает? За руль сможешь сесть?

— Думаю, что осилю как-нибудь.

— Вот и ладно. Но всё равно, давай-ка я тебя провожу!

— А от тебя нелегко уйти! — улыбнулся я, но был ему благодарен.

Мы сделали небольшой крюк до пешеходного перехода, убедились, что горит только красное изображение пешехода и промаршировали по широким белым полосам под блёклый отсвет солнца на погасшем диске светофоре.

— Ага, вот и она! — облегчённо вздохнул я, махнув рукой в сторону машины, которую заметил припаркованной возле тлеющей урны.

— Похоже, тебе опять придётся пройти через дым, приятель! — хохотнул Хельман и крепко сжал мою руку. — Был искренне рад познакомиться.

— И я, поверь, тоже. Не забудь позвонить.

— А то! Обязательно! И, пожалуйста, постарайся, по крайней мере сегодня, не впутываться больше ни в какие опасные дела!

— Это я тебе обещаю. Ну всё…

Я с трудом разомкнул его пальцы и, кивнув, пошёл в сторону машины.

— До встречи! — крикнул Хельман, и я остановился, словно о чём-то вспомнив.

Обернувшись, я смотрел, как он скрывается в потоке машин, то исчезая, то снова выныривая, и что-то неясное начало меня тревожить. Я тёр свою пожатую с излишним энтузиазмом руку, пытался сосредоточиться, но, кажется, совершенно очевидное неизменно ускользало от меня.

— Всё, хватит об этом… — наконец пробормотал я и обогнул лениво дымящуюся урну. — И больше никаких призрачных лиц.

Я нажал большую серую кнопку на брелке, услышал ответный пик и уже через минуту выруливал в сторону плотного потока машин, ощущая жар разогретых внутренностей машины и ожидая чудесного охлаждения от слабенького вентилятора. На повороте мне пришлось притормозить, а какой-то молодой, неопрятно одетый парень, который хотел, воспользовавшись моментом, проскочить перед длинной чёрной машиной, неожиданно отскочил в сторону и со злобой ударил ногой в кроссовках по её задней фаре. Бывает!

Я уже хотел двинуться вперёд, когда у чёрной машины зажглись белые огни, и она с визгом поехала назад. Хлопнула дверь, и парень сцепился в яростной словесной перепалке с лысоватым водителем средних лет. Поскольку меня абсолютно не интересовало, кто и кому должен был из них уступить дорогу и насколько смертельной была опасность, я хотел уже раздражённо посигналить, чтобы они меня пропустили, но тут неожиданно посмотрел на свои руки и замер.

Неожиданно мне показалось, что в салоне стало очень холодно, и тело пробрала колышущаяся дрожь. Словно в замедленной съёмке я наблюдал, как чёрная машина уже уехала, а что-то ещё долго выкрикивающий парень скрылся в толпе. Сзади раздавались чьи-то раздражённые гудки, но это казалось просто тем, что отвлекало меня всё это время от сути произошедшего. И теперь я отчётливо понял, что же смутило меня при расставании с Хельманом, — рукопожатие и его рука, на которой были все пальцы.