Кирилл Гольцов - Дом на цилиндрах

— Куда надо? — не очень-то любезно поинтересовался у меня потный парень, лихо жующий жвачку и одетый, как ни странно по такой погоде, в чёрные шорты и рубашку.

— Тиндо!

— Не… не поеду, могу только забросить в Жуковский…

Я достал из кармана пачку денег, отсчитал десять тысяч и протянул водителю:

— Думаю, этого будет достаточно, чтобы покрыть все ваши хлопоты.

— Конечно, командир. Так бы сразу и сказал! — заулыбался таксист, и вскоре мы мчались в сторону моего родного города, оставляя позади, как я надеялся, всё, что произошло на железной дороге.

— Чевой-то видок у тебя какой-то побитый? Неприятности?

— Есть немного, но, думаю, я как-нибудь справлюсь… — ответил я и отвернулся, глядя в окно.

— Ого, что-то там произошло, кажись. Может, какое возгорание опять?

Водитель пригнулся к рулю и проводил внимательным взглядом четыре машины скорой помощи и огромную пожарную, наверное, какой-то новой модели — подобной техники я не видел.

— Наверное. Такая жара! — стараясь показаться равнодушным, кивнул я и мысленно порадовался, что в машине играет диск, а не радио. Иначе, вполне возможно, у таксиста возникло бы ко мне гораздо больше вопросов.

— Это да. Прикинь, у меня даже пруд в деревне обмелел, а такого ни в жизнь не было! — Я промолчал и, похоже, водитель понял, что я не в духе для разговора. — Ладно, наслаждайся музыкой. Это Сара Бригман, мне девушка на днях подарила новый альбом, так я его и не выключаю!

Я открыл было рот: хотелось попросить что-нибудь из отечественных исполнителей, так как подобная музыка только раздражала, однако, сочтя за лучшее промолчать, я постарался отвлечься от происходящего в машине и подумать. Но как ни сосредотачивался, что делать после того, как я позвоню в собственную закрытую дверь и подёргаю ручку, определиться не мог. Единственное, что меня почему-то стало беспокоить, это наличие среди жертв железнодорожной катастрофы женщин. Ведь убив их, Хельман практически уничтожил как минимум и одного ребёнка, которого могла родить каждая. Наверняка разбил чью-то семью, оставил безутешными родителей и друзей. И всё только из-за какой-то непонятной игры со мной… Где же справедливость и почему я должен буду считать смерти всех этих людей только на своей совести? Между тем, как ни странно, без пробок мы промчались по центральной улице Жуковского, и я мельком услышал комментарий водителя:

— Труба-то и та не может работать по такой жаре. Её давно уже не было слышно и не скажу, что мне это не нравилось!

Я автоматически взглянул назад и за белым величественным зданием мэрии, кажется, мельком увидел окна квартиры Бориса Захаровича. Они показались вовсе не притягательными, а отталкивающими, и мне неожиданно показалось очень правильным, что нет необходимости останавливаться именно здесь. Дома он или нет? Какая разница, был бы жив. Дорога укачивала, и несмотря на жару я чувствовал, что начинаю засыпать. Даже орущая из динамиков музыка, казалось, становилась всё плавней и куда-то исчезала. Но ни о каком забытьи сейчас не могло быть и речи. Может быть, позже, где-нибудь возле дома или, ещё лучше, в кинотеатре — отлично, если там будет какой-нибудь длинный фильм. В этот момент я почему-то пожалел, что предложил таксисту так много денег — ведь можно было и поторговаться. А то неизвестно, как, когда и что случится дальше, но в любом случае оказаться без копейки в кармане очень бы не хотелось. Однако что сделано, то сделано. Машина везла меня мимо подмигивающих светофоров, суетящихся людей, где-то послышались гулкие удары звона колоколов церкви. Каким простым, понятным, но уже недоступным для меня казался этот привычный мир, выйти из которого оказалось легко и быстро, а вот вернуться вряд ли возможно. Всё, что пережил и ждёт впереди, я готов был с благодарностью поменять даже на судьбу вот того бомжа, пристроившегося возле урны и ищущего, видимо, пустые бутылки. Но ведь это невозможно, и такие чудеса не под силу даже Хельману, кем бы он ни был на самом деле. Вскоре машина повернула налево, миновала коровники, кладбищенскую остановку и устремилась в просвет между деревьями, где дорога казалась удивительно прямой, уходящей за горизонт, а диск солнца — прямо гигантским красным шаром. Вот бы такой снимок оставить на память. Хотя будет ли у меня в этом необходимость, даже если бы сейчас под рукой был фотоаппарат?

Я заворожённо любовался такой необычной картиной и, даже когда подъём остался далеко позади, всё ещё явственно видел это перед глазами. Потом моргнул и увидел указатель «Тиндо» — я практически был дома. Чуть дальше шоссе раздвоилось, и меня мрачно, но торжественно приветствовал привычный монумент, изображающий группу детей, столпившихся возле чего-то похожего на спутник. Когда-то я читал об истории появления этого памятника, но сейчас уже забыл. Неожиданно мне показалось, что это вовсе и не каменный шар с расходящимися лучами, а цилиндр или цистерна, которая всегда была здесь, только скрывалась до тех пор, пока я не был готов её увидеть.

— Так куда сейчас? — жвачка замерла на языке у таксиста, и его лицо стало выглядеть удивительно глупо.

— Вот на том светофоре направо, до поворота и третий дом слева мне вполне подойдёт! — ответил я, подумав, что неплохо было бы остановиться чуть поодаль… Просто так, на всякий случай.

— Как скажешь, шеф! — Водитель газанул и вскоре справа появился покосившийся указатель: улица Опалённой юности. — Приехали теперь, что ли?

— Да, вот ваши деньги. Спасибо! — я кивнул и распахнул дверь.

— Эй, командир! Коли во мне ещё какая нужда подвезти будет, звони, вот карточка!

Мне в руку всунули неприятно тонкий розоватый листок с напечатанными убористым шрифтом цифрами и короткими фразами, оканчивающимися восклицательными знаками.

— Да, может, ещё воспользуюсь! — рассеянно кивнул я и, тяжело выбравшись из такси, ещё долго стоял и смотрел вслед удаляющейся машине.

А вон и родной дом виднеется. Словно светлое пятно на фоне всего, где я побывал, пока не добрался в Тиндо. Теперь можно никуда не торопиться: действовать аккуратно, размеренно — вдруг какое озарение или неожиданная помощь меня и настигнет. При этом не стоит особенно и тормозить. Если верить водителю, мой внешний вид оставляет желать много лучшего, и интерес милиции или соседей был бы здесь вовсе неуместен. Не хватало ещё буквально в нескольких шагах от квартиры быть увезённым в неизвестность!

Наконец я подошёл к своему дому, аккуратно завернул в знакомый двор и первое, что увидел, — мрачную старую машину с большой картонной табличкой на ветровом стекле «Ритуальные услуги». Какие-то люди в тёмном стояли вокруг, и, когда я аккуратно приблизился, увидел несколько табуреток, на которых у дорожки к подъезду поставили открытый гроб, прислонив крышку рядом с доской объявлений у двери. На ней я автоматически отметил номер своей квартиры в списке должников за коммунальные услуги и грозную трёхзначную цифру. Ну с этим-то мы потом разберёмся, а вот с умершим Григорием Ивановичем, соседом с нижнего этажа, ничего поправить уже нельзя. Почему-то в первый момент я порадовался, что успел отдать ему лестницу, по которой перебирался на свой балкон, и только потом почувствовал боль утраты и мысленно вычеркнул из головы ещё одного хорошо знакомого человека. Но что это? — естественный конец или ещё один «привет» от Хельмана и предупреждение не соваться домой?