Кирилл Гольцов - Дом на цилиндрах

Чувствуя боль в руке и левом боку, я с трудом поднялся с тела попутчика, за головой которого, ставшей без слетевших очков совсем миниатюрной, разливалось что-то, похожее на кровь. Возможно, он ударился о распахнувшуюся металлическую дверь щитка или столкнулся с чем-то ещё, но, несомненно, своими последними действиями спас мне жизнь и смягчил удар. Я нерешительно нагнулся над ним и убедился, что Лев умер, как и многие, унеся с собой в могилу тайну того, что и почему здесь случилось. В том, что к крушению поезда имеет непосредственное отношение Хельман, я даже не сомневался. Конечно, он, кто же ещё? Сначала метро, а теперь вот ещё, для ровного счёта, и электричка. Я с трудом выпрямился на расположившемся под углом полу и оглянулся: двери сзади упирались в светло-коричневую брусчатку, впереди — были перекошены и топорщились пугающими осколками стекла. Нет, здесь точно не хотелось выбираться. Поэтому я аккуратно прошёл в вагон и убедился, что одно из окон в центре справа выглядит вполне безопасно, чтобы в него пролезть. В дальнем тамбуре чувствовалось какое-то шевеление, и я на мгновение остановил взгляд на молодой девушке, бездыханно висящей в вывороченной двери, с тела которой сочилась кровь. Потом, мотнув головой, я, хрустя осколками, уцепился за горячую чёрную резиновую окантовку и, опёршись здоровой ногой, свесился наружу.

— Ещё один! Смотрите! — На меня указывало пальцами несколько подростков, видимо, прибежавших смотреть на катастрофу и усиленно щёлкающих «мыльницами». — Вам нужна помощь? Сами спуститесь?

Я вытянул руку вперёд и кивнул, заверяя, что как-нибудь справлюсь и без них. Потом уцепился за тяжёлое неповоротливое колесо, гулко ударил ногой по чему-то металлическому и тяжело спрыгнул на землю. Да, ну и приключеньице. Если Хельман будет развлекать меня так же и дальше, то я буду покойником в самое ближайшее время! Сделав шаг, я почувствовал, что ноги задрожали и больше не держат меня, что вынудило тут же опуститься на пригорок с выжженной травой.

— Хотите воды? Мы только что вызвали скорую и милицию! — дружелюбно улыбнулась мне нерешительно подошедшая девушка и протянула пластиковую бутылку.

— Да, большое спасибо. — Я сделал несколько больших глотков, потом полил себе голову и растёр почерневшие и расцарапанные руки. — Ты меня очень выручила. На лице много ссадин? Кровь есть?

Девушка подошла поближе и критически меня осмотрела:

— Да вроде ничего такого. Просто выглядите помято и вот нога разодрана. Могу я ещё чем-то помочь?

— Нет-нет, ты и так сделала очень много… — заверил я и, выдохнув, приподнялся.

Постояв какое-то время, и лишь слегка покачиваясь, я убедился, что в принципе могу снова идти самостоятельно, но, сделав шаг, услышал окрик:

— Эй, куда же вы? Сейчас будет скорая!

— Я, пожалуй, не стану дожидаться… — попытался улыбнуться я молодым людям. — Думаю, я отделался лишь царапинами. А вот вы, вместо того чтобы стоять и снимать, лучше бы помогли людям в вагонах!

Подростки некоторое время смотрели на меня, а потом, пригибаясь, пошли в сторону лежащих неровными кучами вагонов. В общем-то, ничем не примечательное зрелище: просто уставший от долгого пути и решивший немного передохнуть лежащий состав. Насколько было видно, никакого огня или задымления не было, однако, если все эти специальные службы не поторопятся, несомненно, многие оставшиеся в живых люди попросту задохнуться в раскалённом солнцем металле и смоге. Однако я для них ничего сделать не мог, еле-еле сам держался на ногах.

Шаг, ещё шаг… Я начал удаляться от места трагедии, подозревая, что теперь у милиции возникнут ко мне дополнительные вопросы, раз за такой короткий срок успел засветиться сразу в двух крупномасштабных делах. А без Андрея выпутаться из такой истории будет, конечно, совсем не просто, однако сейчас стоило думать совсем о другом: как бы скорее всё прекратить и вернуться к нормальной жизни. Хотя сможет ли она быть такой после всех этих смертей, виновником которых с полным основанием можно было назвать именно меня? Пусть невольно, но я позволил забрать жизни всех этих людей, а если всё же поехал бы на машине и было суждено случиться чему-то подобному, то, скорее всего, жертв оказалось бы намного меньше. Но раз это не просто зловещее совпадение (чему, наверное, я не поверил бы даже при отсутствии толстяка), значит, за каждым моим шагом продолжают следить. Странно, но моя интуиция ничего такого не подсказала. Хотя, разумеется, было наивно надеяться, что, любезно доставив до Казанского вокзала, меня оставили одного, — слишком уж много сил потратил кто-то на всё происходящее, чтобы просто так бросить на произвол судьбы любимую игрушку. Тогда что же делать?

Я прошёл мимо огороженных высоким забором коттеджей и понял, что прекрасно знаю это место: слева, если пройти минут десять, было Кратовское озеро, направо — Жуковский, а где-то за ним Тиндо. Только ехать ли теперь к Борису Захаровичу? Сомнительно, чтобы мне это что-то дало, кроме передышки, а вот подставить человека под удар можно вполне. Конечно, вообще не факт, что он ещё жив… Хельман мог всё-таки каким-то образом узнать об этом знакомстве, однако если с ним всё в порядке, то мой визит в Жуковский, наверное, однозначно подписывал бы смертный приговор. Нет, хватит, я больше никого не хочу вмешивать в такие дела!

Коттеджи сменились плотными зарослями кустов, и в какой-то момент (мне показалось, что это награда за все мои страдания) наконец-то полил дождь. Но вскоре я понял, что это был всего лишь треск сухих листьев, которые нещадно рвал раскалённый ветер и бросал мне в лицо. Зато впереди показалось шоссе, а значит при определённой доле везения я могу куда-нибудь отсюда уехать. Только куда? Раз Жуковский отпадал, то, пожалуй, ничего, кроме дома, и не оставалось. Пусть у меня нет ключей — просто неожиданно остро захотелось вновь оказаться в Тиндо, подпитаться, что ли, его энергией и, возможно, прийти к какому-то решению. Конечно, как и у всех, у меня было множество знакомых, к которым можно было стукнуться, однако за сегодня всё же произошло достаточно смертей и на этом необходимо остановиться.

Выбравшись из зарослей, я чуть не оступился на дымящей пылью обочине и, встав ближе к асфальту, поднял руку. Потом быстро опустил, убедился, что деньги в кармане целы, и снова начал голосовать. Машин на шоссе было мало, и всё больше грузовых, которые проносились мимо с оглушающим воем и обдавали приторным запахом горячего топлива. Однако про себя я сразу решил, что несмотря на усталость не буду садиться ни в первую, ни во вторую машину, которые притормозят. Уж слишком велики были опасения, что это окажется очередной подставой. Хотя, разумеется, никто не гарантировал меня от такого с третьим или четвёртым бомбилой, но так почему-то казалось даже не то что надёжнее, а правильнее. Первым притормозил старенький ушастый «Запорожец» — давненько я таких не видывал. Наверное, сидящий за рулём пожилой мужчина, выгнал его из гаража, где бережно хранил долгие годы. Ему, несмотря на крайнюю настойчивую любезность, я отказал, как и остановившемуся вскоре жигулёнку. А вот услугами машины такси, хотя это и был сорок первый «Москвич», я решил воспользоваться и, когда открывал дверь, услышал спереди и сзади нарастающий вой сирен. Несомненно, это спешили к месту катастрофы скорые и милиция. Однако нам было сейчас не по пути.