Ангелина Прудникова - Воровские истории города С

— Да ну-у… За что такие деньжищи платят? — изумилась Татьяна.

— Я ведь инвалид второй группы. Психованный. Вот мне пенсию и перечисляют, — пояснил Александр.

— Да ну, врешь ты все. — недоверчиво оглядела его Татьяна. — В каком месте ты психованный? Говоришь нормально, на людей не кидаешься…

Александр криво усмехнулся:

— Говорю: псих — значит, псих. До нормальной пенсии мне ведь еще далеко, десять лет ждать, если так-то…

— Здорово! Нам бы такое привалило… — завистливо вздохнула Татьяна. — Вот так приходишь, денежки берешь, и все? — она покачала головой.

— Ладно, плевать нам, псих ты или нет. Снимай скорее деньги да пошли в магазин, а то там Лида заскучала небось.

Лида тем временем встрепенулась от сна: что-то с водкой долго не идут. В квартире никого не было, только Жорик смотрел телевизор. Лида отправилась в ванную — слегка ополоснуть опухшую от долгих пьянок физиономию. Включила в ванной воду, откинула мокнувшую простыню… И попятилась к двери. Потом придвинулась к ванне снова… Под простыней — ей не показалось — лежал труп, только чей — мужчины или женщины, она не могла понять, поскольку он был без головы. Завопив, она выскочила из ванной.

— Жорик, уходим, одевайся скорее!

Шестилетний Жорик опасливо заглянул в ванную…

Подхватив сына, Лида выбежала с ним на улицу.

Когда оживленная троица вернулась со спиртным, дверь в квартиру оказалась распахнутой настежь, а Лиды нигде не было видно. Татьяна нашла ее на улице — никуда Лида не ушла, дожидалась их в сторонке, и Жорик был при ней.

— Ты чего? — затормошила ее Татьяна. — Сбежать, что ль, хотела?

— Я туда не пойду, там у Сашки в ванне труп лежит.

— Даты че, откуда, какой, чего ты выдумываешь?

— Не пойду, и все, говорю тебе: труп. Пошли лучше к тебе.

— Ну пошли… — Татьяна побежала и позвала мужиков. Все вместе они отправились к ней на квартиру, где напуганная Лида немедленно устроила допрос Александру: что за труп плавает у него в ванне? Но над ней тут же посмеялись — все, а пуще всех Александр:

— Да у меня там белье замочено, померещилось тебе спьяну, только и всего.

— Нет, не померещилось, — уперлась Лида, — я сама видела: без головы…

— На-ка лучше выпей, да не сочиняй больше, а то у тебя уже вальты пошли, — протянул стопку Александр.

От стопки Лида не отказалась. После первой она усомнилась в себе, а после третьей забыла и про ванну, и про труп.

Вечером Александр снова всех пригласил к себе в гости, и они дружно пообещали назавтра прийти.

Наутро все собрались у Александра и едва дождались открытия сберкассы. Снова были снаряжены гонцы за деньгами: на этот раз пошли одни мужики. Женщины и малолетний Жорик остались ждать их в квартире. И тут протрезвевшая Лида снова забоялась: она вспомнила про труп, который видела в ванне.

— Да чего ты выдумываешь, замолоха, какой труп, откуда он здесь?

— Я видела его своими глазами! А ты поди-ка, сама посмотри!

— Ну пошли, убедимся, что у тебя вчера глюки начались, пошли!

Татьяна решительно направилась в ванную, за ней, любопытствуя и трясясь от страха, двинулись Лида и Жорик.

— Ну, где тут… — Татьяна откинула в сторону мокрую ржавую простыню и взвизгнула от неожиданности. Перед ней, спиной вверх, лежало белое, упитанное тело («Попка размера эдак пятьдесят второго», — почему-то про себя отметила Татьяна) без головы и ног — до колен; запаха, как ни странно, никакого не ощущалось… Через минуту Лида, Татьяна, а за ними и Жорик, схватив с вешалки одежду, выскочили из квартиры в подъезд.

— Говорила я тебе! — громко и возбужденно шептала Лида. — А ты не верила!

— Это он, наверно, бабу какую-нибудь пришил, — почему-то предположила Татьяна. — Она к нему ходила, а он ее… Господи!

Тут до обеих стало доходить, что Сашок-то, похоже, убийца… Убийца! А Николай с ним ушел…

— Колька! — вдруг всполошилась Татьяна. Ей показалось, что мужчин уже очень давно нет, и она кинулась к сберкассе — разыскивать их, надеясь еще застать Николая живым.

Вернувшись, мужики застали взволнованную Лиду в подъезде.

— Ты чего тут? — удивился Александр.

— У тебя в ванной покойник, я боюсь!

— Да померещилось тебе, я же говорю: белье у меня там замочено. — Александр сам явно верил в свои слова. — Пошли лучше выпьем! — он показал в сумке бутылку шила. Лида заколебалась… — Пошли!

Желание выпить быстро взяло верх. Да и новое, острое ощущение опасного, запретного — вот как еще можем! — странно притягивало и завораживало. Лида взяла Жорика за руку…

Татьяна застала всех троих мирно распивающими спиртное на кухне у Александра. Сама она едва дышала: запыхалась, разыскивая мужчин, — и раздеваться наотрез отказалась.

— Нам надо всем уходить, я здесь ни минуты не останусь, — твердила она свое. — Пошли, пошли отсюда, Николай, Лида, пошли, тут трупы всякие в ванне валяются…

Лида и Николай нехотя поднялись.

— Да останьтесь кто-нибудь со мной, чего вы все-то сразу пошли, — стал вдруг упрашивать Александр. — Ну, кто-нибудь!

Это «кто-нибудь» всех отрезвило. Никтобольше «кем-нибудь» быть не хотел. И все рванули, обгоняя друг друга, из квартиры Александра. К тому же дело здесь явно запахло милицией, а встречаться с ней лишний раз никто не хотел.

Но Татьяне встретиться все же пришлось: к вечеру она так надралась, что была доставлена в медвытрезвитель. Эта ситуация ее чем-то даже обрадовала. Может, она и сама неявно желала этого. Во всяком случае, она решила поделиться со стражами порядка тем страшным, что узнала о Сашке.

— Слушайте, там у одного мужика, на Мира, в ванне труп плавает, — доверительно сообщила она подтянутому старшине. — Без головы и ног…

Но, как оказалось, своим сообщением фурора она не произвела.

— Проспись, пьянь! — презрительно оборвал ее старшина. — Допьют ведь до галиков, — пожаловался он своему товарищу.

Потом Татьяна попала в участок, где сделала еще одну бесплодную попытку обратить внимание стражей порядка на труп в Сашкиной ванне — над ней снова только посмеялись…

В тот же вечер и Лида позвонила в дежурную часть и, не называясь, сообщила о чудачествах своего соседа. Но все так и осталось неизменным.

Той же ночью Александр решил разделать труп Толика, который намозолил глаза уже нескольким соседям, заходившим к нему на огонек за эти дни. Угрызений совести он по-прежнему не испытывал и Толика ему было ничуть не жаль, скорее, наоборот: он решил ему отомстить — разделать на мясо за то, что Толик норовил его раньше объесть. Тем более что труп его уже так мало походил на человека, больше — на полуразделанную мясную тушу.

При помощи своего острого топора он разрубил тело поперек живота, а потом еще на несколько более мелких частей. Задницу Толика (вместе с «передницей») он откромсал одним цельным куском от остального тела и поставил, как скульптуру, под раковину в ванной. Остальные части тела вместе с принадлежащими им костями и кожей он запихнул в холодильный шкаф под окном на кухне, забив его мясом до отказа. Некоторые куски обернул целлофаном, на остальные не хватило. Кисти рук отправил в помойное ведро, что стояло в уборной, — там им как раз место.