Ангелина Прудникова - Воровские истории города С

— Надо от пылесоса избавиться. Все равно не продать. А Светка заложит еще. — Денис собрался и рванул на Ягры.

К Светке он приехал значительно позже, чем обещал, но все равно не опоздал: там его ждали и взяли под стражу.

Во время дознания Денис, подумав, написал отказ: «На периуд дознания и придлявления обвинения в услугах адвоката не нуждаюсь», — денег все равно не было, да и запираться он не собирался. На суде вел себя, как научил его Славик: «Зачем взял, не знаю, пьяный был, ни с кем не сговаривался, все осознал, прошу не лишать меня свободы». Славик так разволновался, что на суд явился пьяным, и за неуважение к суду был определен на десять суток под арест. Учтя молодость подсудимого и ранее не запятнанную его биографию, суд счел нужным ограничиться условным наказанием, как и предсказывал Славик. Дениса освободили прямо из зала суда, и он тут же рванул вместе с родней до ближайшего магазина — истосковался за месяц по светленькой. Дома, обмывая первую его судимость и счастливое освобождение, поминали добрым словом и мудрого Славика, который плохому мальцов не научит…

Иван Драчев «гулял» на даче уже целую неделю. Сначала приехала знакомая — загудели, потом братец Колька подвалил, спирта привез. Были и деньжонки кой-какие, и продукты — из соседских погребов. Что не зарабатывал помощью соседям, то приворовывать мог Иван — жить на что-то надо. А вот вкалывать на заводе он не хотел; так и пробавлялся чем Бог послал. Дело уж чуть ли не к пенсии двигалось, а он — по зонам да по дачам. Как в молодые годы отсидел пять лет, так быстро усвоил, что работают насилу только дураки и лошади. Восемь раз уж Иван побывал на зоне; пять раз, правда, за нарушение пограничного режима: все после отсидки в родной город возвращался, к матери приезжал, а вот жить тихо не умел. За ним и Колька, младший, вслед подался. Слабоват, конечно: два раза только судим, — ну так у него труба пониже да и дым пожиже.

Пять дней беспробудного пьянства (еще братец, двоюродник Вовка, помогал: его «родовое гнездо» напротив; сам тоже неработь еще та, хоть уже и на пенсию по возрасту вышел) привели компанию в весьмажеванное и уморщенное состояние. И так-то они на людей, из-за своего лесного жительства, стали мало походить. Хорошо хоть, постоянных жителей в поселке в апреле месяце, кроме них, не было: приезжают дачники лишь на выходные, дачки свои посмотреть. И все-таки один житель недавно появился — вторые сутки дрова в лесу заготавливает. Мужичок с ноготок, женкин подкаблучник. «Как только жена его одного-то на даче оставила? Надо бы его пощипать на предмет продуктов или деньжат», — размышлял Иван: спиртного у братьев оставалось «на донышке тазика».

Собрались, пришли к нему — оказалось, мужичок ногами слаб: трудно ему по лесу ходить, боится идти далеко. Договорились, что помогут ему дрова из лесу вытащить. Подрядили на это Вовку — как самого «молодого». Он безотказный, все что надо сделает.

Когда Стародубцев сгружал во дворе Уткина с саней бревнышки, подошли и оба Драчевых.

— Ну что, Виктор, работу обмоем? А там и о плате в процессе договоримся, — Иван показал соседу литровку спирта. — Закуска у тебя найдется?

— Да найдется, заходите, а за помощь продуктами отдам, только с женой надо б посоветоваться.

Братья переглянулись: вот подкаблучник, ничего сам не может решить! Так они и без оплаты, чего доброго, останутся… Ну да там видно будет, еще не вечер.

Разместились в кухне за столом, налили по «чистому». Виктор пораскрывал консервы: помидоры, рыбку. Хлеба — сколько душе угодно. Завязался разговор. Сосед оказался инженером, правда, «в отставке». У Николая появился интерес: сын его закончил техникум, надо бы пристроить парня. (Сам он давно нигде не работал). Уткин что-то мямлил: времена не те пошли, сокращают сейчас больше, чем принимают на завод, хотя попробовать можно… От «чистяшки» быстро все хмелели.

Расчет Драчевых был — «расколоть» Уткина на продукты, пока Добрый, до его разговора с женой: та, как известно, баба прижимистая. Подливали, не скупились. И сами захмелели быстро.

«Вовка», как всегда, стал цепляться к Ивану: «Давай силами померяемся!» Ну куда этому пигмею мериться силой? Ан нет, как бельма зальет, так поди ж ты.

— Что, струхнул? — орет пьяный Вовка, хватает Ивана за грудки. — Ты не смотри, что я на десять лет тебя старше!

Сцепились, завозились, покатились на пол… Затрещали, рассыпаясь, хлипкие дачные стулья. Иван рассвирепел, выломал, схватил ножку стула: «Убью, гад, бесишь!» — и врезал Вовке «между рог», пробил башку. Снова схватились, кинул Иван низкорослого двоюродничка на кровать, тут Николай с Виктором вмешались, оттащили. Вовка сел на кровати, утер пододеяльником кровавые сопли.

— Уходи, пока не кончил гада, — прохрипел Иван. Схватил его за шкирку, толкнул к выходу. Виктор успел сунуть в карман Стародубцеву заработанную банку консервов, нахлобучил ему шапку. Вовка перестал огрызаться, скатился с крыльца. Поплелся на свой участок.

Раздосадованный Иван повернулся к хозяину.

— А ты, рожа, почему за него вступился? Интеллигент вонючий, да?!

— Да уж не лагерник! — задиристо крикнул Уткин.

— Кто-о?

Кулак Драчева обрушился на голову Уткина. Тот упал на Николая. Николай небрежно стряхнул с себя очумевшего хозяина.

— Ребята, ребята, — залопотал Виктор, — вы что это? За что это?..

Иван молча сунул в валенок кирпич. Ударил Уткина по башке раз, другой — синяков этот увесистый снаряд, Иван знал, не оставляет. Бил его с ожесточением: инженер, туда его, гнилая интеллигенция, звания себе зарабатывал, пока они по зонам гнили, всеми благами пользовался, пенсионер гребаный!.. Николай, почуяв недобрый замысел, схватил ножку от стула… Сбитый с ног Уткин безотчетно прикрывал голову руками. Иван в порыве ярости схватил табуретку…

Отрезвились, когда Уткин, бесформенной грудой лежа на полу, тихо застонал.

— Добивать надо, — угрюмо сказал Николай. — Дачу жечь.

Иван провел грязной рукой по лицу.

— Не будем убивать. И жечь не будем. Сам все сделает…

Он сдернул стекло с керосиновой лампы, затушил огонь. Запах разливаемого керосина пошел по комнате.

— Дай-ка, где-то тут газовый баллончик стоял. Газ откроем. Только спичкой чиркнет — все взлетит, и никаких следов.

Матерясь, Николай нащупал в развале баллон, открыл вентиль. Чертыхаясь, стали впотьмах искать дверь.

— А картошку? Будем брать? Консервы? — загундел Николай. — для чего и шли?

— Сесть из-за мешка картошки хочешь? Найдут — все сразу ясно станет.