Татьяна Светлова - Тайна моего двойника

— Я уберу со стола, — сообщила я по возможности легко.

Джонатан вскинул на меня свои прозрачно-серые, ярко обведенные черными ресницами глаза.

— Вместе уберем, — сказал он.

Разговор был более, чем несущественный, но он почувствовал и принял мое невысказанное предложение не ссориться, не осложнять наши отношения… Я ликовала. Он у меня есть, Джонатан, он есть и будет, и никуда не денется, потому что он сам хочет у меня быть. Значит, я могу на него положиться. Боже мой, я никогда не думала — или просто никогда не бывала в таких переделках? — что это так важно: иметь верного друга, на которого можно положиться. И это ужасно, когда у вас такого человека нет. Особенно, когда вам хреново…

Я так заметно повеселела, что Джонатан улыбнулся — как мне показалось, тоже с облегчением. Он сварил кофе, достал печенье. Мы снова сели за стол. Мне сделалось так уютно и хорошо, что я даже попросила его поставить музыку. Оказалось, что он тоже любит джаз и голос Армстронга забасил: «What a wonderful world»… То есть, как прекрасен этот мир. И я с ним готова была согласиться…

Как вдруг Джонатан произнес: «Если хочешь, можешь у меня остаться».

Бум! Все то благодушие, на которое я себя с таким трудом настроила, улетучилось мгновенно. В моей голове снова заметались вопросы: это провокация? что он имеет ввиду? Ночевать — это как? Это зачем? Это спать с ним или спать отдельно? Спать отдельно и прислушиваться, не идет ли он ко мне? Или он просто предлагает по-дружески, полагая, что мне неуютно и одиноко в моей квартире и видя, что мне чрезвычайно хорошо у него?…

Уф, сколько вопросов и ни одного ответа. А Джонатан смотрит на меня, ожидая. И сейчас поймет, что испугалась и напряглась и снова сделается сух и сдержан!

— Я… А я тебя не стесню?

Я выпалила, не думая. Это означало согласие, и я не знала, правильно ли было соглашаться, но мои губы сами произнесли вежливую фразу — кажется, больше всего на свете я сейчас боялась осложнить наши отношения.

— Я бы иначе не стал предлагать.

Ну вот, его голос уже сделался суховат. Заметил, негодник, мои колебания.

— Это очень мило с твоей стороны, — улыбнулась я. — Мне действительно не хочется сейчас возвращаться к себе. Там так одиноко…

И мне сделалось так жалко себя, такую бедную, что я чуть не заплакала.

— Ну вот и отлично.

Он как-то искоса глянул на меня и понес чашки на кухню. Я потащилась за ним.

— Я хочу еще кофе, — сказала я, чтобы что-нибудь сказать.

— Сейчас сварю.

Ледок никак не растаивал.

Джонатан уступил мне свою кровать в комнате, а сам постелил себе на диване в гостиной. Ночь сгустилась, обволокла меня своей непроглядной темнотой и тишиной. Не спалось. Я слышала тиканье будильника у Джонатана в гостиной, и даже, кажется, его дыхание, которое было спокойным и ровным… Настолько ровным, что я стала подозревать, что он вовсе не спит, а только прикидывается. О чем он думает? Ждет ли чего-то? От меня? От себя? От этой ночи?… Вспомнилось, как он мыл меня в ванной. Все его движения, его взгляд выдавали, что он прекрасно понимает, насколько эротично и провокационно это действо. Но снова вопрос: это была провокация мужчины, который делает некоторые, может быть даже хорошо рассчитанные шаги в деле моего соблазнения, или это была провокация гомосексуалиста, который прекрасно знает, что между нами ничего не будет и быть не может, но которому льстит собственная способность завести женщину?

У меня снова оказались сплошные вопросы, одни вопросы без ответов. Как странно повернулась моя судьба: в моей жизни, до сих пор немудреной и ясной, как детская книжка, наступил период, когда я завалена вопросами с ног до головы, и я сижу внутри этой кучи, боясь шелохнуться от страха… Кто я сама? Кто мои родители? Кто мне моя мама? Кто мне Джонатан? Кто мне Игорь, в конце концов? И где он?

Я представила, как приеду в Москву, остановлюсь у мамы, поеду на Динамо, открою своим ключом нашу дверь… Увижу ли я там чужую женщину, расположившуюся по-хозяйски в нашей квартире? Пахнет ли она на меня пустотой, как гостиничный номер, из которого съехали постояльцы? Но тогда где я буду искать Игоря и что думать о его отсутствии? Ведь если не женщина, то должна быть какая-то другая причина тому, что он не звонит, не ищет меня… А вдруг?…

Мне вдруг сделалось не по себе. До сих пор я не предполагала, что с Игорем могло что-то случиться. Если что-то и случилось — так это со мной! Это я пережила кошмар взрыва, боль ожогов, больницу, кому Шерил… Как-то на этом фоне представлялось, что с ним ничего не может произойти плохого. Но теперь, в этой кромешной бессонной ночи, взнервленная всеми событиями ушедшего дня, напряженная близостью подозрительно ровно дышащего Джонатана, я вдруг испугалась за Игоря. Более того, это было похоже на правду, потому что единственно это предположение объясняло, почему он мне не звонит ! Ему плохо, он заболел, он в больнице! Что же могло случиться? Сердце? У него со здоровьем никаких проблем не было… Попал в автокатастрофу?! Какой ужас, я всю свою жизнь, с самого детства боюсь машин, как чудовищ… Если он мне не звонит — так значит он не просто болен. Он не может мне позвонить! Он без сознания, как Шерил! Или… Господи, жив ли вообще? Ведь верно, только в этой ситуации он мне не может позвонить, и никто — ни врачи, ни милиция — не могут мне позвонить! Никто не знает, где меня искать — и не будут искать, ведь я ему не жена, я ему официально никто!

Немедленно, завтра же утром, я должна позвонить Василию Константиновичу!

Ноздри будоражил терпкий, горький запах кофе. Я проснулась. Следовательно, я спала… Что уже неплохо. Осталось открыть глаза.

Еще не рассвело. При свете ночника под абажуром я увидела на тумбочке возле кровати поднос с кофе, горячими круассанами и джемом. Рядом стоял Джонатан и улыбался, глядя на мое мучительное просыпание. Он был уже одет, выбрит и пах хорошим одеколоном.

— Вставай, соня, — сказал он, — нам пора в консульство ехать.

Ну да, мы с ним договорились ехать за визой с утра. И вдруг я резко села на кровати, отчего кофе заплескался в чашке.

— Ну не так уж срочно, — пошутил Джонатан, — ты можешь сначала спокойно выпить свой кофе. Ты хорошо спала?

— Джонатан, мне нужно срочно позвонить Василию Константиновичу!

— Это тот человек, для которого работает твой Игорь?

— Да. Я уверена, что с Игорем что-то случилось плохое! Поэтому он не звонит!

— Это одно из возможных объяснений, — кивнул Джонатан несколько сдержанно. Каждый раз, когда я упоминала Игоря или что-то, с ним связанное, его голос делался суховат. — Ты можешь позвонить от меня. Но стоит сначала позавтракать.

Ревнует? Значит, не такой уж он… Впрочем, на этот раз я не стала вдаваться в некоторое изменение его тона. До сих пор у меня было чувство, что Игорь предал меня, бросил на произвол судьбы — и Джонатан начал занимать в моем сердце место, покинутое Игорем. Но теперь, когда я поняла, что дело в другом — мне сразу стало не до Джонатана! Однако я взяла себя в руки.