Никита Филатов - Последняя ночь майора Виноградова

Женщина молча слушала.

— Так вот. Шофер оказался лишним звеном. Ненужным, неудобным таким! Сам Колосовский рисковать не стал, прислал братишку, Марека — очень удачный выбор, он ведь будущего покойника в лицо знал, еще по Кракову. Так?

— Может быть.

— Шлепнули водителя ни за грош. И концы вроде в воду. Если бы не телекамера, могло и пройти. Что же ты так прокололась, не предупредила?

— А со мной не советовались. Янек, как всегда, сам все решил, поторопился. Это все можно доказать?

— Практически все.

— А те русские?

— Кто-то внес залог. Я думаю, если покопаться, то это по каналам Колосовского. Очевидно, отработанная схема — вытаскивают своих засыпавшихся, а сумму залога списывают на убытки. При тех оборотах и прибылях, которые дает сбыт краденых автомобилей, накладные расходы неизбежны.

— Это все?

— Вопрос, сколько стоит геллеровский «мерседес»?

— Здесь или у нас?

— Есть разница?

— Конечно! Муж застраховал его на полную стоимость — около семисот тысяч крон, почти полтораста тонн баксов. Это ведь не базовая модель, там всяких «наворотов» с избытком. А в России такой, дай Боже, если удалось бы за стошку спихнуть, тем более — «темный».

— Сотня тысяч долларов! Неплохо! А твоя доля?

— О чем ты? Это же чисто теоретически. Я тебя выслушала, пивком угостила, а теперь — привет!

— Денег больше предлагать не будешь?

— Нет. Не буду. — Госпожа Геллер сосредоточенно улыбнулась, встала и бросила на блюдечко со счетом мятую купюру. — Гуд бай, пинкертон ты мой разговорчивый!

Виноградов вытянул шею: вслед за женщиной на приличном расстоянии увязалась видавшая виды колымага с темными стеклами.

С некоторых пор, еще, пожалуй, с исхода детства, отношение Виноградова к Александру Дюма и его трем мушкетерам было весьма неоднозначным. И не потому даже, что, судя по тексту, за этими обаятельными парнями числился целый букет деяний, подпадающих под статьи уголовного кодекса, — от измены родине в военное время до обычного злостного хулиганства в кабаках. Не говоря уже о систематическом сопротивлении сотрудникам тогдашних правоохранительных органов, причем вооруженном!

Просто кое-что ему в благородных дворянах не нравилось: нехорошо, например, делать четырем здоровым мужикам шоу из банального убийства женщины. Да еще обставлять все это нравоучительными монологами. Миледи, конечно, тоже не подарок, но… Убить — убей, если по-другому защититься не можешь, а высшего судью-то корчить из себя зачем?

Поэтому никакой радости от сегодняшней встречи Владимир Александрович не испытывал.

В привычном уже полицейском кабинете не без труда разместились пятеро: хозяева, господин Геллер и Виноградов с приятелем-журналистом.

Олаф переводил:

— Лэрри благодарит господина Геллера за благоразумие и сотрудничество. Он обещает со своей стороны, что деловая и личная репутация господина Геллера не пострадает.

— В прессе ничего не будет?

— Полностью перекрыть каналы информации никто не в состоянии, но… Пока не задержан Колосовский, можно будет ссылаться на тайну в интересах следствия.

— А этот, убийца?

— Он уже дает показания, скоро мы заберем его у датчан.

— В этой истории есть и положительные моменты. Например, то, что жизни самого господина Геллера ничто не угрожало. И не угрожает. Также хорошо, что отпала версия с деловыми интересами.

— Он собирается отменить в связи с этим меры безопасности?

— Только некоторые. Ты остаешься, технику в доме демонтировать не будут.

— Это радует.

— Тем более что в России возможны всякие неожиданности.

— Надеюсь, там я тоже буду полезен. А что с женщиной?

— Всерьез ей мало что грозит. Соучастие в краже у собственного мужа? Так ведь ущерб в конечном счете никто не понес. И господин Геллер, как я понял, на уголовном преследовании супруги… бывшей, прошу прощения, супруги… не настаивает.

— А что же она так рванула? Хорошо, что следили, а то бы пришлось Европол задействовать. В аэропорту взяли?

— Да. Но я думаю, что это для нее лучший вариант — Колосовский, скорее всего, бывшую супругу прикончил бы. Слабость у него такая — всех ликвидировать, кто опасен.

— А что по другим угонам в Стокгольме?

— Землячка твоя, видимо, непричастна. А ты что думаешь, кроме Колосовского, в Швеции машины воровать некому?

И, перехватив насмешливый взгляд полицейского, Густавсон несколько виновато добавил:

— К сожалению, разумеется!

Апрель 1995 года.

— Бывших оперативников не существует. Эта беда — на всю жизнь.

Виноградов нечто подобное уже слышал — то ли в кино, то ли от кого-то из знакомых. Звякнул хрусталем:

— Поехали!

Янтарное пламя послушно перетекло из рюмки и притаилось, согрев желудок.

— Хороший коньяк.

— Согласен.

До алкоголизма было еще не близко, но за последние год-полтора Владимир Александрович выпил больше, чем даже самые крутые парни из повестей старика Хемингуэя.

Так уж сложилось. Можно было назвать это бытовым пьянством, точнее — служебно-бытовым…

— Значит, без работы остался?

— Не совсем, но… Пытаюсь сам по себе.

— Как это?

— Человек — существо любопытное. Ему все про ближнего своего хочется знать: хороший ли, честный ли, есть ли деньги, а главное — не готовит ли какую пакость. Называется это по-нашему — консалтинг. В области защиты информации.

— По-русски это немного по-другому звучит.

— А что прикажешь делать? Для грузчика староват уже, в президенты банка не приглашают. Меня десять лет шпионствам всяческим учили, то на бандитов натаскивали, то на коммерсантов…

— А фирмач твой — что? Швед, кажется…

Виноградов вяло отмахнулся:

— Убыл к месту постоянной дислокации. Домой смотался, проще говоря. Начиналось-то все круто — офис на Мойке, приемы у Собчака в резиденции. Построили несколько коттеджей по супертехнологии — для «новых русских». А потом! То налоговая, то валютный контроль, таможня поставки срывает… В конце года подсчитали — дешевле было все это еще там, в Швеции, спалить.

— Может, подмазать забыли?

— Брось! Я как узнал, сколько они «зелени» кому надо и кому не надо рассовали… Плакать захотелось.

— А ты на что?

— Знаешь, пока этот господин Геллер здесь жил — можно было что-то советовать, влиять на ситуацию. Питерские компаньоны зубами скрипели, но слушались. А сейчас производство свернуто, гоняют трейлерами из Скандинавии дерьмовую тушенку и шоколад турецкий.