Никита Филатов - Последняя ночь майора Виноградова

— Почему турецкий?

— А бес его знает! Может, и не турецкий… Главное — прибыль идет живая, и обороты мгновенные. Чистый криминал! Но не ловится.

— Конечно, с «черной» наличкой проще, чем в строительстве. Там бумажки, все через банк…

— Вот именно! Геллер вложился крупно, теперь на его валюту крутежка идет. Он в доле на прибыль плюс процент за «отмыв».

— А тебя, стало быть, выгнали?

— Сам ушел. Но к тому все двигалось.

— По-свински все-таки!

— Да нет, мы в расчете. Еще когда из Стокгольма вернулись, он что обещал — сделал. Меня всего-то пару раз к ребятам в погонах выдернули да в прокуратуру… Никаких обвинений, все в порядке!

— Сколько же ему это стоило?

— Не интересовался.

— Значит, чистый теперь?

Владимир Александрович сделал неопределенный жест:

— Видимо. Лицензию, во всяком случае, открыли — и на оружие, и на частную сыскную деятельность.

— Недурственно! Какие планы?

— Я же сказал.

— Кон-сал-тинг… — как хороший коньяк, посмаковал иностранное слово собеседник Владимира Александровича. — Частный детектив Виноградов! Звучит. Визитку заведешь — подари.

— Обязательно.

— Как с деньгами?

— Как… Живу на подкожных запасах. С клиентурой пока не густо, сам понимаешь.

— Да-а… В ментовку обратно не тянет?

Виноградов придержал наклоненную бутылку. Помешкал, потом все-таки долил до краев:

— За удачу!

— За нее, родимую!

Спешно закусили последней, поделенной пополам конфетой:

— Обратно в милицию? Если честно — тянет. Но рад бы в рай…

— Тоже мне — нашел рай! На четыреста тысяч в месяц. Не смеши, пожалуйста!

— Да знаю я все, и не хуже тебя… И про нищету, и про коррупцию! И про дебилизм служебный — майоры еще встречаются толковые, а полковники… подполковники… Эт-то что-то!

— Ну?

— Что — ну? Ты-то сам ушел. А меня выгнали! Причем за дело.

— Тебя ж подставили, все знают.

— Сам виноват! Нечего было ушами хлопать.

— Ладно. Что выросло, то выросло. Жди звонка. Может, работка найдется. Не пыльная, но денежная. Все! Пора мне.

Двери в нынешних офисах — дерьмо! Красивые, конечно, с блестящими ручками, но слышно через них, как через папиросную бумагу. Не говоря уже о том, что от приличного удара ногой вылетают к такой-то матери, да еще вместе с косяком и фурнитурой…

— Это что у вас тут?

— Представительство банка.

— Да-а…

Снаружи все выглядело вполне прилично — центр города, два шага от Большого дома. Глазок телекамеры над дверью:

— А что вам нужно?

Виноградов повернулся лицом к объекту и непроизвольно пригладил едва прорастающий ежик волос:

— К господину Тихонину. Мне назначено.

Больше никаких вопросов — ни тебе фамилии, ни цели визита. Просто брякнула глухо защелка, и в проеме возник неопределенного возраста пенсионер, прилично одетый, но почему-то в тапочках:

— Заходи!

Владимир Александрович покосился на бронзовую табличку: новенькая, не успевшая еще окислиться в беспощадной питерской атмосфере, она на совесть, пятидюймовыми шурупами, была пришпилена на уровне бельэтажа:

АКЦИОНЕРНЫЙ КОММЕРЧЕСКИЙ БАНК «ЗОЛОТАЯ ПЛОТИНА»

ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ

— Заходи, сквозняк…

Все по-свойски, по-домашнему — о существовании дверных цепочек здесь, очевидно, даже не догадывались.

— Куда?

— Прямо и направо. Там сразу же.

— Понял, дед.

Нельзя сказать, что вопросам безопасности в этой фирме внимания вообще не уделялось: в углу коридора, на столике, между полной окурками пепельницей и американским электрошоковым фонарем, возлежала резиновая милицейская дубинка. Сам милиционер также имелся в наличии — расслабленный и помятый, он проводил Виноградова равнодушными глазками, даже не пытаясь шевельнуть утопающим в кожаной утробе кресла задом.

— Что читаем? — Владимир Александрович не собирался задерживаться, но, споткнувшись о снятый сержантом за ненадобностью и уроненный на пол бронежилет, счел необходимым продемонстрировать дружелюбие. В качестве компенсации за нарушенный покой.

Страж порядка вздохнул почти беззлобно и показал обложку.

— Классно! — Прочитать название Виноградов не успел, разглядел только каких-то чудищ в доспехах и негра с конструкцией, отдаленно напоминающей пулемет.

Милиционер кивнул и вновь углубился в дебри крутой фантастики, посчитав, что уделил посетителю достаточно внимания.

— Здравствуйте, девушка!

— Здравствуйте.

В приемной все было по высшему разряду: финские обои, ковер от «Искрасофт», компьютеры… Специальный стеллаж чернел и белел разнообразными средствами связи и портативным цветным ксероксом. Конструктивные особенности стола позволяли во всем объеме созерцать потрясающие ноги секретарши, а копия глазуновского «Набега» демонстрировала, что хозяева офиса не утратили культурно-исторических корней.

— Вы Виноградов?

— Да. А вас как зовут?

— Света… Присядьте, пожалуйста. Чуть-чуть придется подождать.

— Нет проблем.

Напротив окна беззвучно голубел экран монитора, соединенный с камерой над входом.

Ожил телефон.

— Банк «Золотая плотина», добрый день! Слушаю вас? Да, господин Василевич еще не ушел. Он у господина Тихонина… Нет, они просили не соединять… Хорошо, я запишу и передам. До свидания!

— Светочка, если бы весь персонал здесь хотя бы наполовину напоминал вас… Что вы заканчивали?

— Курсы секретарей-референтов. Со знанием языка. Ну и… институт. Экономический. Давно, правда.

— Завидую вашему руководству. Надумаете уходить — дайте знать!

— А что предложите?

— А сколько вы сейчас получаете?

— Ну-у… пятьсот в месяц. Долларов, разумеется.

— Неплохо. Это можно обсудить. — Лицо терять не хотелось, но… Больше Виноградову сказать было нечего — сам он зарабатывал значительно меньше. Даже с учетом того, что с потенциальным нанимателем теперь принято завышать свой уровень реального дохода процентов на двадцать — тридцать.

Разведдопрос прошел не без пользы — теперь хоть можно ориентироваться в суммах, вокруг которых будет крутиться разговор с Тихониным.

— Кофе? — Улыбка у Светочки была под стать ногам. Все остальное, впрочем, тоже.

— Спасибо, наверное. Если не надо специально…

— Две минуты.

Но в этот момент за начальственной дверью кто-то взревел:

— Думай, что несешь!

Бас был сочный, обстоятельный. Ответная реплика принадлежала срывающемуся на фальцет баритону:

— Не смейте так со мной разговаривать!

Очевидно, собеседники остановились у порога, так что благодаря отмеченным выше особенностям современных офисов слушать их можно было практически беспрепятственно.

— Вы меня предали! Меня всегда все предают!