Марк Арно - Чемодан из Гонконга [ Межавт. сборник]

Я забрался на табуретку в центре стойки, повернувшись к ним боком. Когда я уселся и заказал бутылку пива, они возобновили прерванный разговор. Прислушиваться к их беседе я не пытался — слишком далеко.

Немного погодя Бонни взяла свою сумочку, прошла к двери, на которой было написано «Мухерес», женщина по-испански, и пробыла там довольно долго. Мигель заказал еще пива и почти допил его к тому времени, когда она вернулась. Она не стала вновь садиться, а положила сумочку на стул и подождала. Через пару минут Мигель допил свое пиво, поднялся и они вместе направились в заднюю часть бара.

Я соскользнул с табурета и двинулся следом. По дороге я сунул руку в карман, где лежал нож с пружинным лезвием, и проверил его работу, так как он мог оказаться полезным. Они прошли сводчатым коридором, в котором я их догнал. Коридор был узкий, и там едва хватало места для нас троих. В конце коридора находилась дверь, выходящая наружу. Бонни шла немного впереди Мигеля, а я оказался непосредственно за его спиной.

— Альто! Стой! — тихо сказал я по-испански.

Он замер на месте, а я вытащил нож.

— Слушай внимательно, — сказал я.

В коридоре было тихо, и когда я нажал кнопку и освободил лезвие, то послышался щелчок — не очень громкий, но достаточный, чтобы можно было понять, о чем идет речь.

— Этот нож у твоей спины, Мигель, — сказал я. — Так что стой спокойно.

Бонни обернулась и неуверенно посмотрела назад. Глаза у нее были припухшими и красными, а на щеках остались следы слез.

— Бонни, — сказал я, — выйди через переднюю дверь, сядь в свою машину и подожди меня там.

— Мистер Шофилд…

— Делай, что говорю, — оборвал я.

— Пожалуйста… — начала она. — Я очень сожалею о той сцене, которую устроила вашей жене и обо всем остальном, но…

— Делай, как я сказал, Бонни, — повторил я.

Мигель пошевелился, и я слегка ткнул его слева в поясницу. Он снова замер.

— Все будет хорошо, Бонни, — сказал я.

Она взглянула на Мигеля, потом на заднюю дверь, но затем подчинилась, и я слышал, как ее каблуки простучали по полу в сторону двери.

— Очень хорошо, Мигель, — сказал я. — Иди вперед — и только вперед. Вамос! Иди!

Он двинулся не сразу, и я слегка уколол его. После этого он пошел. Он подошел к задней двери, открыл ее и вышел в аллею. Я подождал, пока дверь не захлопнулась, повернулся, прошел через забегаловку и вышел наружу. Бонни сидела на переднем сиденье «ягуара» на месте водителя. Я обошел машину и сел рядом с ней. Она даже не взглянула на меня.

— Во что ты впуталась? — спросил я.

— Вы все равно ничего не сможете с этим поделать…

— Нет, думаю, что смогу.

— Пожалуйста, мистер Шофилд, вы не понимаете…

— Кое-что я понимаю. Я знаю, что смогу повести эту машину, причем ты будешь сидеть в ней, пересечь границу и доехать до твоего дома, где ты окажешься в безопасности.

— Нет, вы не сможете этого сделать, — сказала она. — Это все равно, что совершить самоубийство.

Она повернула ко мне свое милое, убитое горем лицо.

— Мистер Шофилд, — сказала она, — вы даже не представляете, насколько вы были близки к смерти вчера вечером — там, на дороге.

— Тогда почему же меня не убили? — спросил я.

— Потому что… я кричала и умоляла Панчо до тех пор, пока он не сдался. Но он все равно убьет вас. Он собирался бросить вас там вместе с машиной и… с Эль Лобо…

— А почему ты остановила его?

— Потому что… потому что вы хорошо отнеслись ко мне… вы мне помогли…

— Позволь мне еще раз помочь тебе.

— Вы не сможете!

Я схватил ее за руки и повернул к себе. Она зажмурилась, потом медленно открыла глаза.

— И ты собираешься сидеть здесь, прекрасная восемнадцатилетняя американская девушка, и говорить мне, что если я отвезу тебя домой, в твою собственную страну, в Лос-Анджелес, то это будет самоубийством?

На ее лице появилось твердое упрямое выражение.

— Эль Лобо мертв? — спросила она.

— Да, но послушай, Бонни…

— Тогда, пожалуйста, мистер Шофилд, ради Бога, оставьте меня в покое!

Все ее существо от пяток до кончиков волос выражало это желание. Я отпустил ее, и она повернулась к двери и поискала что-то под рулем. Затем она открыла свою сумочку и вытащила оттуда ключи.

— Но если ты не отправишься домой, — сказал я, — если ты сейчас начнешь делать то, что, как ты думаешь, ты должна делать…

— О, я не думаю, мистер Шофилд!

— Разве это не будет таким же самоубийством, только немного растянутым по времени?

— Нет. Это мой единственный шанс.

Я взглянул на нее. Убедить ее было невозможно.

— Хорошо, Бонни, — сказал я, открывая дверцу. — Желаю тебе удачи.

Я вышел, закрыл дверцу и на мгновение наклонился к открытому окну. Она вставила одной рукой ключ в замок зажигания, а кулаком другой отбивала по рулевому колесу медленный размеренный ритм. Глаза ее были закрыты, а губы шевелились.

— Еще раз, — услышал я, как она сказала, словно пытаясь уговорить себя в чем-то. — Еще только раз.

Это выглядело так, словно меня здесь уже не было. Я повернулся, перешел улицу и остановился перед отелем. Я видел, как «ягуар» выехал со стоянки, повернул на улицу и направился к северу.

Моя машина стояла за углом на боковой улочке. Я попытался вспомнить, осталось ли у меня в отеле что-нибудь стоящее, что следовало бы забрать с собой. В конце концов пришел к мысли, что там нет ничего стоящего, если не считать бутылки виски.

На прощание я взглянул на вестибюль отеля и увидел у большого окна женщину, глядевшую в мою сторону. Это была Кэрол Данди. Пришлось собрать нервы в кулак и войти внутрь.

Она была изумительна, как всегда. Мне почему-то было очень трудно взглянуть ей в лицо.

— Выпьешь что-нибудь? — спросил я.

Она кивнула, и мы пошли к бару. В отличие от того заведения, которое именовалось «Бомбой», здесь было прохладно и чисто, он был модно и нарядно отделан. Мы сели у стойки, она достала сигарету, и я дал прикурить. Заказали виски с содовой. Я достал новенькие хрустящие банкноты, которые она прислала мне с Дженни, и передвинул их по полированной деревянной стойке.

— Мне очень жаль, но все, что я могу, это признаться в своей полной неудаче.

Она взглянула на деньги, потом на меня. Ее изумительные платиновые волосы мягко обрамляли лицо.

— Вы не должны осуждать себя, — сказала она. — Я знаю, вы пытались что-то сделать.

Я продолжал думать о Бонни. Кэрол вытянула руку, и ее холодные пальцы коснулись ссадины на моей щеке.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Существует еще один последний способ спасти Бонни от нее самой — или от того, во что она оказалась замешанной.

— Что это такое? Я имею в виду, что это за способ?

— Мы можем связаться с полицией. По обе стороны границы.

Она закрыла глаза, словно от боли.