Виктор Галданов - Банка для пауков

— Может быть, вам и искать-то его не охота по большому счету? — испытующе глядя на него, осведомился Егор Абрамыч.

— Мы ищем его денно и нощно, — голос генерала напрягся, он почувствовал, что его провоцируют. — У нас есть определенные версии, которые мы отрабатываем. И будет отрабатывать каждую, пока они не отпадут.

— Какая из них наиболее вероятная?

— Наркотики. Чеченский след. В ночь, когда произошло убийство, сын Марагулия, Тенгиз, встречал транспорт с огромной партией наркотика «метадон». Там была чуть ли не тонна. Оперативниками была получена эта информация, когда фура с наркотиками уже разгружалась. Никто из руководства не был поставлен об этом в известность, и начальником отдела было принято решение брать преступников немедленно. Однако операция не была тщательно продумана, и потому преступникам, сыну Вано и его дружку удалось уйти. Чеченец был убит, второй тяжело ранен.

— Когда это произошло?

— Одиннадцатого, примерно в половине двенадцатого дня.

— Проснитесь, генерал, — мэр стукнул кулаком по столу, — Вано был убит в ночь с десятое на одиннадцатое! Я не знаю, чем там занимался его сынок, хотя думаю, что он не из тех кто занимается такими делами, он не стал бы подставлять отца, которого он боготворил, но вы идете в совершенно неправильном направлении. Если бы эта история со стрельбой случилась в десять вечера, а в половине второго ночи Вано замочили, тут хронологически все верно и чисто по-бандитски оправдано: ты нас подставил, не обеспечил безопасность сделки, и мы тебя за это мочим. Но тут же все было сделано совершенно наоборот. Тогда уж логичнее предположить, что грузины отомстили чеченцам за это убийство.

— Вам, наверное, виднее, кто кого «замочил» и за что, — нейтральным голосом заявил Патрушев, — но у нас есть своя оперативная информация, и мы ее проверяем. Да и у бандитов, наверно, есть свои следователи. Так что особенно долго ждать не придется. Как начнутся первые отстрелы, можете считать, что мы вышли на след убийцы.

— Послушайте, генерал, — Егор Абрамыч старался, чтобы его голос звучал как можно более нейтрально, чтобы генерал не дай Бог не заподозрил, что он и в самом деле чего-то такого опасается. — А что вы думаете обо всех этих слухах — про «черный эскадрон» и всякое такое вокруг него…

— Вы имеете в виду секретный диверсионный отряд? — переспросил генерал более для того, чтобы выиграть время.

— Да, тот самый, которому якобы поручено произвести отстрел мафиозных лидеров?

У Патрушева так и зачесался язык выложить ему: «Да если бы он, отряд этот, существовал, тебя бы, дорогой ты наш голова, отец-благодетель-хозяйственник, отстрелили бы первого!» Однако вместо этого он затарабанил пальцами по столу, потом почесал щеку, потом внимательно и испытующе посмотрел на своего собеседника и ответил:

— Отряд такой действительно существует. Только он не так называется. У него есть свое кодовое цифровое обозначение, как у каждой воинской части. В общем-то, это и есть воинская часть в миниатюре, со своим полигоном, казармами, знаменем, генералом и рядовыми. Это последняя оставшаяся из воинских частей бывших войск НКВД-ОГПУ-МГБ. Однако ни кто ею командует, ни где она расположена, ни направлений ее деятельности нам не известно.

— И очень напрасно, — заметил мэр. — И это кажется мне весьма странным. У нас, в столице существует некое, совершенно непонятное воинское подразделение, которое чем-то таким непонятным занимается, а мы о нем ничего не знаем, не ведаем… Вы поинтересуйтесь, Пал Сергеич. У вас же, наверное, везде есть своя агентура, а не только в тюрьмах. Кто руководит, кто спускает приказы на устранение, персоналии, громкие дела… Кто знает, может быть мы с вами у них в плане на апрель значимся?

И мэр с начальником милиции недобро усмехнулись.

У Мурадяна имелась тоже своего рода мини-империя, справиться с которой было непросто, на тех направлениях, где работал он, отстреливали запросто. С армянской братвой мог справиться только такой крутой и бескомпромиссный тип как Мурадик, который недовольных пристреливал, не вынимая руки из кармана, сквозь кожаную куртку. Поэтому когда его дела на время отсидки принял на себя толстомясый аморфный Рантик, тем более скомпрометировавший себя скандальным браком, все решили, что дело кончится крахом. Однако он неожиданно оказался более крутым и оборотистым бизнесменом, чем можно было предположить и именем своего невидимого из тюрьмы шефа наводил порядок железной рукой. Внешне же Булгахтер оставался таким же вялым и жирным дядькой с рыбьим взглядом и пухлыми слюнявыми губами, и Фраэрман никогда не любил его и не доверял. Он был чересчур уж скользким типом и по-настоящему был близок только рядом со своей бесценной половиной.

Рядом с Булгахтером, крепко держа его под руку, как собственность, словно боясь, что его уведут, стояла его жена, Эсмеральда, откликавшаяся на сокращенное Эсмира, вся одетая в черное. Она нравилась Мосе еще меньше, чем ее муж, и это было одной из причин его неприязни к этой семейке. Вот уж поистине «сладкая парочка».

Эта сорокалетняя женщина, с крупным носом из тех, которые называют «армянскими шнобелями», с чересчур набеленным и нарумяненным лицом и крашенными рыжими, буквально красными волосами, появилась в Москве в середине семидесятых. Она начинала, как проститутка, обслуживая шоферов в мотеле «Солнечный». Затем стала бандершей, сколотила отряд шлюх и промышляла в центре. Кликуха ее была Лошадь. Ее знакомство с Рантиком произошло на даче у Вано, которому срочно потребовалось пять девочек. У Лошади оказалось свободных только четыре, и ее саму взяли как говорится, «до кучи». Привезли их в Малаховку и запустили прямо одетыми в сауну, где отдыхали Вано, Тигран, его верный счетовод Рантик и еще трое их гостей из курганской группировки.

Рантику она сразу же приглянулась. Веселая, дерзкая, разбитная, мастерица рассказывать перченые анекдоты, строить глазки и петь армянские и цыганские песни своим низким хрипловатым голосом, аккомпанируя себе под гитару. Вано же поднял ее на смех, поскольку она была вдвое старше чем ее девочки. Он счел счел себя оскорбленным в своих лучших чувствах, вызвал своих «гонцов» и заорал, что, мол, вы мне сюда старух возите? Перед гостями меня, гандоны сраные, лажаете? Щас мы, мля, вам самим штаны спустим и отпидорасим как фуцинов… Гонцы побелели от страха, а Эсмира в ярости встала перед ним руки-в-боки и подняла самый настоящий армянский «хай!» Типа: ара, ты, старый мерин, ты чего здесь себе позволяешь перед женщинами? Какая я тебе, мля, старуха, ара, мне еще сорока нет? И что ты вообще в женщинах понимаешь? Что ты с этими малолетками (она показала на свою «гвардию») делать будешь? Что они вообще в сексе понимают? Что у этих сосок есть, чего у меня нету? Только сиськи потолще, ляжки пожирнее да жопы поширше? Да я одна всех вас шестерых удовлетворить смогу так, что вы тут у меня летать будете!