Виктор Галданов - «Джамп» значит «Прыгай!»

«Я стоял на противоположном углу, – читал он. – Шел сильный снег и было плохо видно, но я заметил коляску из-за ее цвета – ярко-ярко синего. Я увидел, как женщина вся одетая в цветастое платье увезла коляску прочь, но только много времени спустя понял, что что-то не так. Да, я видел ее лицо и помню, что подумал об его странном выражении. Нет, я не могу точно сказать, что имею в виду, но в нем было что-то волчье, с обеих сторон, как экран, свисали волосы, зубы торчали наружу, и вся она сутулилась как горбатая. Нет, я не могу поклясться, но почти уверен, что это был подсудимый, если только он переоделся».

Имя свидетеля было Василий Крюков.

Барский перевернул страницу, но там не было больше ничего для него интересного, а только перечисление дальнейшего продвижения карьеры Корсовского и краткая история того, как его жена участвовала в церемонии открытия нового крыла госпиталя. Ничто не имело для него смысла, ничто не складывалось, но он по крайней мере установил связь между Крюковом и Корсовским. Крюков был свидетелем на суде (или не был?), а затем отправился в тюрьму сам. Долгие годы спустя он нарисовал картинку, примитивный рисунок той, которую он назвал Цыганкой. Когда Барский вновь посмотрел на нее, в голове его начала зарождаться идея. Так, всего лишь намек, но весьма отдаленный, совсем не пригодный для каких-либо конкретных выводов. Тем не менее это было всем, что у него оставалось, и он должен был проследить эту ниточку. Наконец-то он стоял на верном пути, ему надо было продолжать двигаться и повидаться с массой людей. В их число входили отставные милиционеры, маньяк, который мог быть опять выпущен на волю и некий до смерти запуганный богач. Был и еще один человек, к встрече с которым он еще не был готов. Но на пути его еще оставалось много препятствий, и в том числе трое бандитов, вероятно, ожидавших его снаружи.

Но теперь ему следовало уходить. Он надеялся найти гораздо больше, чем книжечку с газетными вырезками, но времени на это уже не было. Барский рванулся в коридор, ощущая, как его плотной пеленой охватывает жар. Увертываясь от него, он сумел добраться до центра гостиной. Тем временем огонь уже охватил комнату и обнаружились окна, ранее заклеенные обоями. Теперь они зияли пустотой.

Барский сделал три больших шага и, накинув на голову плащ и прикрыв ее руками, кинулся в горящее окно.

В комнате раздалась трель телефона, и Лена вынула из своей сумочки трубку и раскрыла ее.

– Да, это я, – сказала она своим мелодичным голо-сом. – Да, уже дома. Нет, еще не ложилась. А что это вы сегодня, Валерий Арнольдыч, на работе не были? Нет, никаких особенных новостей не было. А что на завтра? Где встречаемся? В ресторане? С утра? А разве работает? Ну, давайте встречаться. В десять так в десять, утра, так утра.

Она захлопнула крышечку телефона и выразительно посмотрела на Солдатова и Трубенкова.

– Я же вам говорила, что выпускников Вышки просто так голыми руками не возьмешь. Как я понимаю, мое задание продолжается.

– А может быть, нашей девушке завтра в этот ресторан не ходить? – предложил Трубенков. – Может, послать туда пару ребят со спецсредствами?

– Не в ресторан, а на квартиру, – уточнил Солдатов. – И не завтра, а прямо сейчас. И не пару, а тройку – один на крыше, а двое в подъезде покараулят. И на всякий случай магнитную мину под карбюратор.

– Если у него «жигули», то под сиденье водителя, – уточнил Трубенков.

– И чего вы этим добьетесь? – неожиданно резко заговорила Лена. – Откуда вы знаете, что он узнал на квартире у этого Крюкова? Откуда знаете, может быть, он в эту минуту звонит генералу Кравцову и рассказывает какие-нибудь ужасающие подробности? А вдруг у Крюкова есть сообщники? А вдруг они готовятся в случае его смерти нанести ответный удар? Я знаю, что сегодня Барский дважды побывал в морге и еще на квартире одной эстрадной певицы. А вдруг все это звенья одной цепи? Я категорически против того, чтобы производить зачистку до того, как дело по настоящему не раскрыто.

– Но милая девушка… – начал было с улыбкой объяснять ей Трубенков.

– Я вам не девушка, а товарищ младший лейтенант, – внезапно окрысилась та, – а вы, если не в состоянии заниматься оперативной работой, то идите лучше дворы метите – работа на свежем воздухе здоровье сохраняет и мозги проветривает!

– Спокойствие, давайте без дерзостей! – генерал Солдатов тяжело приложил пятерню к столу, и этот гулкий звук отдался эхом под потолком. – Спокойно, без скандалу во всем разберемся. Итак, Елена э-э-э…

– Андреевна, – тихо сказала девушка, опять превращаясь в маленькую школьницу.

– Елена Андреевна полагает, что дело еще не закрыто, рано его сдавать в архив, так? И я так думаю, что шеф наш этого так не оставит. Даже если мы нашего эксперта зачистим, то шеф от нас будет требовать продолжения раскрытия дела. Трое шантажистов отдали богу душу. А сколько всего голов у этого Змея Горыныча? Три? А не семь ли? А в газеты они не писали ли? А братьям своим, сестрам, дневников своих не оставляли ли? Всем известно, как наш народ писанину любит. И еще – кто тот таинственный доносчик из окружения шефа, который стукнул про него Кравцову? Шеф велел – из-под земли его достать.

– А в свите вашего шефа нет никого с таким прибалтийским акцентом? – спросила Лена. – Какой-то тип с акцентом позванивает генералу Кравцову, уж не знаю зачем. Вы же понимаете, они мне всего не рассказывают…

– Бог ты мой, Елена Андреевна… – только и смог прошептать Трубенков. – Это просто гениально! Сейчас мы этого мерзавца прищучим.

– Ни в коем случае! – воскликнула Лена. – Пускай еще немного поработает на них под нашим контролем. Посмотрите, какая интересная игра получается.

– А ведь у девки-то талант врожденный к нашему трудному, но благородному делу, – заметил генерал Солдатов, когда Лена ушла и они с полковником остались одни.

– Да уж, – пробормотал тот, – далеко пойдет.

И подумал, что напрасно соблазнял девушку квартирой и деньгами. Та одним лишь бочком, походя, так подгадила ему, чуть ли не села на его, трубенковское место, и того и гляди подменит собой самого генерала Солдатова. Нет, с ней держать ухо надо было востро.

Наутро Барский ожидал Лену в «Патио-Пицца» на Тверской, как они и договорились по телефону. Перед ним была газета, раскрытая на спортивной странице. Он, казалось, с видимым интересом читал отчет о футбольном матче между «Спартаком» и мадридским «Реалом». Она подошла к нему на цыпочках из-за спины и, уперев палец в лопатку, объявила:

– Пиф-паф. А, вот и я.

Он довольно правдоподобно вздрогнул, словно еще с улицы не заметил ее отражения в зеркале, отложил газету в сторону и, улыбаясь, встал. Улыбка его была по-дружески теплой, и она постаралась не слишком его рассматривать.