Лесли Чартерс - Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть

— Вы давали показания в полиции?

— Я рассказала то, что видела и слышала.

Тина рассмеялась. Нельзя было назвать этот смех приятным.

— Вы рассказали им, как научил вас мерзавец Диндо.

— Я говорила только правду.

— Чего это вас понесло на Виа Канина в половине одиннадцатого ночи?

— А это запрещено?

— Почему вас не было здесь? В это время в кафе полно народу, а? Если в эту забегаловку вообще кто-то ходит.

Мария на обиду не ответила.

— Если хотите знать, мы в тот вечер закрыли в девять. Старик Тортони не возражал. Я сказала ему, что мне нужно к сестре. Она живет у Римских ворот. От нее я и возвращалась, когда случилось несчастье.

Меркурио сказал:

— Это звучит как сказочка для полиции. Лучше скажите нам поживее, как было на самом деле.

— Все так и было.

— Странно, что ты вдруг решила навестить сестру, — заметила Тина, — хотя всем известно, что вы с ней два года не разговариваете. С той поры, как она отбила твоего любовника.

— Лжешь! — Лицо Марии залилось румянцем.

— А с каких это пор от Римских ворот возвращаются по Виа Канина?

— Я не собираюсь отвечать на ваши вопросы.

— Кто был тут в тот вечер, когда вы закрыли кафе в девять часов?

— Как кто?

— Тут были двое мужчин? Верно? Один здоровенный, другой поменьше?

— Не знаю, о чем вы, — заявила Мария, но прозвучало это неуверенно.

— Да хватит, — сказала Тина. — Ну не такая ж ты дура. Последние дни они торчат тут каждый вечер, развалившись, как свиньи, и хлещут вино за счет заведения.

Тут заговорил Меркурио, заговорил громко и безапелляционно.

— Чую кровь, — сказал он.

Обе женщины пораженно взглянули на него. Мария побледнела.

— Я владею даром свыше. Я провижу будущее и прошлое тоже. И говорю вам, — Меркурио не спускал с Марии взгляда, полного темной силы, — говорю вам, что той ночью в комнате произошло нечто ужасное.

Мария не выдержала:

— Не смотрите на меня так! Ничего тут не случилось! А если случилось, я не имею с этим ничего общего. Меня здесь не было…

Она вдруг умолкла, то ли вскрикнув, то ли всхлипнув, но причиной этого был не Меркурио, а здоровяк, который вошел в комнату, откинув штору.

— Эти типы к тебе пристают, милочка? — спросил он.

Тина ахнула, а Меркурио, все еще во власти какой-то высшей силы, медленно обернулся, взглянул на здоровяка и сказал:

— Ваши руки в крови…

— Будет лучше, если вы уберетесь отсюда, — сказал здоровяк. — Девушка из-за вас нервничает.

Тина сказала:

— А ты чего раскомандовался, мерзавец проклятый?

Не обращая на нее внимания, тот быстро шагнул к Меркурио, схватив его за воротник. С таким же успехом мог заняться ловлей угрей: Меркурио ловко вывернулся из его захвата, оставив в руках здоровяка пиджак.

Тина огляделась в поисках оружия. Ближе всего был бильярдный кий. С криком: «Получай, дьявол!» — она взмахнула тяжелым концом кия над головой бандита. Тот ловко увернулся, но стоявшей за ним Марии не повезло. Тяжелый конец кия угодил ей в висок, раздался глухой удар, и Мария сползла на пол.

По-прежнему не обращая внимания на женщин, здоровяк не спускал глаз с Меркурио, сказав:

— Ну ладно, если хочешь, устроим стриптиз.

Рванувшись вперед, он напряг руки, ухватил Меркурио за шелковую сорочку и рванул. Шелк разорвался, обнажив голубую майку.

Меркурио зашипел: «Гад!» — и бросился на него. Тот врезал ему в живот, точнее собирался, но Меркурио, который был не менее ловок, чем его противник, в последний момент увернулся, подставил бок, обхватил здоровяка руками и, отжав его голову, впился зубами ему в ухо.

Большинство людей от такого приема взвыло бы, но здоровяк и не пискнул. Вырвав правую руку, он спокойно поднял ее и нацелился Меркурио в глаз. Меркурио пришлось отпустить ухо и отвернуть лицо. Но рука нажимала все сильнее, и, не повышая голоса, здоровяк прохрипел:

— А теперь я тебе вырву глаза!

На этот раз взвыл Меркурио. Его вопль призвал Тину на помощь. Все это время она возилась с Марией, пытаясь выяснить, жива та или нет. Теперь она подхватила с полу кий, тщательно прицелилась, как игрок в гольф перед ударом, и огрела здоровяка изо всех сил по затылку в то самое место, где череп переходит в шею.

Здоровяк вздрогнул. Колени его подломились, и он рухнул, не отпуская Меркурио, который, похоже, лишился чувств. Тогда, схватив ближайшую бутылку, Тина вырвала пробку и плеснула содержимым в лицо Меркурио.

Тот дико закашлялся, сел и заорал:

— Перестань! Ты что делаешь? Ведь это джин!

Мария застонала и перевернулась на живот.

— Слава Богу, — сказала Тина. — Я боялась, что она отдала концы.

— А что с этим бандитом?

— С ним? Может, я его и убила, но мне плевать.

Меркурио посмотрел на тела на полу, взглянул на Тину, все еще сжимавшую кий, потом на себя и расхохотался.

— Знаешь что? — сказал он. — Пожалуй, нам лучше смыться. И немедленно. Я отвезу тебя к нам домой.

Тина колебалась. Потом сказала:

— Ну ладно. Надеюсь, нас никто не заметит. Выглядишь ты просто ужасно. И этот кошмарный запах…

До виллы «Расенна» они добрались без помех. Поставив машину, Меркурио подвел Тину к боковому входу.

— Так мы попадем прямо в мою спальню.

— В твою?!

— Послушай, ну в чем дело? Пошли!

В спальне он придвинул Тине кресло, налил ей рюмку коньяку и исчез в ванной с кипой чистой одежды. События в кафе явно укрепили его уверенность в себе. Появившись через двадцать минут, он снова был как огурчик.

— Ну, так гораздо лучше, — сказала Тина. — Хоть джином больше не несет. Прости, что я на тебя его вылила, думала, это вода.

— Ты здорово держалась, — сказал Меркурио.

— И ты тоже. Чуть не откусил ему ухо.

— Ну ладно, все в порядке.

Они долго молча смотрели друг на друга.

— Ты знала, что у меня есть такие способности?

— Догадывалась.

— Потому меня Бруно и усыновил. Искал Тагета.

— Кого?

— Тагета. Это один из этрусских богов. Этруски верили, что время от времени рождается дитя по имени Тагет, одаренное божественной силой.

— И как его узнать?

— Это должен быть ребенок, совершенный во всех отношениях и телесно и духовно. Иметь идеальное телосложение и преуспевать во всех видах спорта. Но дело не только в теле, но и в уме. Мои способности проявились уже в раннем возрасте. С детства я блестяще считаю в уме. В семь лет демонстрировал свое умение в университете Перуджи — это университет Бруно — на кафедре математики. Перемножал в уме семизначные числа и извлекал корни из пятизначных.

— Надо же! — сказала Тина. События этого вечера и алкоголь вызвали у нее непреодолимое желание поспать, но Меркурио явно поймал второе дыхание.

— Это еще не все! Таких чудо-детей полно, и они быстро иссякают, но мои способности все росли. В девять лет я начал интересоваться топологией и комбинаторикой, в одиннадцать статикой и динамикой, в двенадцать — дифференциальным исчислением.