Михаил Попов - Давай поговорим! Клетка. Собака — враг человека

Никита не успел перейти на зимнюю форму одежды и сильно мерз в осеннем обмундировании. И мерз и выделялся. В толпе горожан одетый не по сезону спортивного вида парень — лакомая пища для опытного милицейского глаза.

Чтобы не сделаться окончательно подозрительным, надобно было думать и об осанке, особенно когда топчешься возле таких мест, как заколоченные киоски. Никаких сгорбленных плеч, никаких рук в карманах. Беззаботная независимая поза тяжело давалась в условиях крепкого ноябрьского морозца.

Но не зря старался он — высидел все же свою удачу. Правда, она была не полной, ибо увидел он выходящей из арки дома не Светлану, а всего лишь Варфоломею Ивановну. Не выпуская ее из поля своего зрения, он сумел осмотреться — не видно ли чего подозрительного, не желает ли кто-нибудь помешать его беседе с неприступной матроною.

Кажется, все чисто.

Выждал еще несколько секунд и только тогда выскочил из укрытия. И начал стремительным шагом настигать беззаботную мачеху.

Со стороны это выглядело следующим образом: верзила, одетый по последней бандитской моде (кожаная короткая куртка, черная шапка на голове), настигает солидную норковую даму с болтающейся на локте дорогой сумкой. Сцена была настолько жанрово чиста, что другая солидная дама, стоявшая на остановке маршрутки, рефлекторно закричала:

— Женщина, женщина!

По нынешним временам поступок почти героический. Сколько раз она давала себе слово в такие истории не вмешиваться, но натура сильнее умысла.

Варфоломея Ивановна обернулась на крик, кому как не ей в этом мире было считать себя женщиной. Обернулась и увидела набегающего верзилу. Несмотря на то, что он успокаивающе улыбался, его небритая улыбка рождала жуткое впечатление. Варфоломея Ивановна его узнала, и, стало быть, не столько испугалась, сколько разозлилась.

— У меня мало времени, — быстро пробормотал Никита… Но большую часть разговора занял короткий, заранее выверенный монолог, в котором доходчиво и образно излагалось мнение Варфоломеи Ивановны о калиновском родственнике и о методах, которыми он пользуется для достижения совершенно недостижимой цели.

Никита слушал и думал, рассказала ли Светлана матери о случае на даче. От этого зависело то, что ему самому можно было сказать сейчас.

Наступил момент, когда нараставшее возмущение наконец заткнуло рот мачехе, поносящей пасынка. И тогда сразу заговорил он.

— Ваш дом в опасности. Бойтесь человека в очках. Он профессор. Но преступник. Он хочет вас ограбить. Передайте Светлане, что ее ученик будет молчать, или я переломаю ему все ноги. Обязательно передайте. Бояться нечего.

Сказав это, Никита побежал к метро, распугивая прохожих.

— Идиот, — брезгливо пробормотала Варфоломея Ивановна в ответ на это сообщение. Она даже представить себе не могла, что каждое слово в произнесенном тексте было наполнено глубоким смыслом.

В эти дни еще один человек сделался следопытом. Руслан Бахно. Он не захотел считать последний разговор с Ларисой последним. Стоило отъехать от ворот его дачи сутенерскому «ситроену», как он вскочил с кресла, чтобы в отчаянье броситься на диван. Настолько ему стало очевидно, что большая часть самого важного им не была сказана возлюбленной. Необходимо было встретиться еще раз. Решение принято, оставалось разыскать Ларису.

Но с чего начать? С телефона, вот он чернеет на странице продажной газеты, обведенный фломастером. Три звонка в «Купидон» стали тремя актами пытки ревностью. Два раза ему равнодушным, натруженным голосом сообщили, что Ларисы сейчас под рукою нет, что она «на выезде». Мальчишеское воображение немедленно нарисовало беспрецедентные по гнусности картины в антураже загородных саун или отвратительных ателье модельеров-бисексуалов. Третий звонок принес ему еще большие мучения. Он очень вежливо попросил дать ему домашний телефон Ларисы, ему не менее вежливо объяснили, что такую информацию они не афишируют, и посоветовали «молодому человеку» оставить предпринимаемые им попытки внепостельного сближения с работницей фирмы «Купидон». Тогда он крикнул в трубку, что желал бы сблизиться с самою фирмой, для чего просит назвать ему адрес ее постоянного местопребывания. На эту просьбу ему ответили уже невежливо, можно даже сказать, оскорбительно. В том смысле, что они не могут каждому маньяку рассказывать, где именно их можно найти.

Упорный Руслан решил до всего докопаться собственными силами. Но очень скоро выяснил, что настали такие времена, когда не всякому гражданину позволено свободно превращать номер телефона в номер квартиры, дома и название улицы.

Временно он впал в отчаяние. Но очень скоро понял, кто ему поможет — мама. Ей не откажут. У его родительницы были многочисленные и разнообразные связи. А главное, безотказные. Она часто выставляла их как свидетельство своего умения жить среди серьезных людей в пику умению мужа пользоваться всего лишь обществом цифр и шлюх. Настало время проверить, так ли это на самом деле.

Ольга Даниловна была в отъезде. День, два, три. Уныло посещая школу, Руслан ждал возвращения матери так, как никогда прежде не ждал. На каждой переменке бегал в школьный вестибюль к таксофону. И однажды ему повезло — вернулась.

Кое-как одевшись (как же я буду стрелять, если не могу попасть кулаком в рукав?), Руслан отправился на Ленинский проспект.

Ольга Даниловна принимала косметический сеанс. Своим появлением Руслан ее несколько озадачил, это было заметно даже сквозь толстый слой белой массы, покрывавшей ее лицо. Удивилась, несмотря на то, что он предупредил ее о своем приезде.

— Дело?! — сказала она, — придется тебе все равно подождать.

Худая, хитрая косметичка с интересом посмотрела на печального парубка и прошептала на ухо могучей клиентке:

— Или похмелье, или влюбился.

Ольга Даниловна подумала, что она не зря считает эту дурочку дурой. Какое похмелье?! В кого влюбился?!

— Что у тебя? — спросила она, закуривая после окончания сеанса.

Руслан объяснил.

— Это не объяснение. Не скажешь, зачем тебе это, не сделаю.

— Один раз я могу попросить тебя, мама, как человека?

Ольга Даниловна пожевала губами и подумала, что нужно чаще видеться с сыном.

— Но это не для него?

— Исключительно для меня.

Через полчаса Руслан ехал в направлении «Купидона», конторы, где стояла тумбочка с деньгами Никиты и телефон, способный творить чудеса, такие, например, как устроение его встречи с Ларисой, и гадости, как его последний разговор с Магдой.

Дверь открыл Сережа.

— Чего тебе, парень?

Он охотнее назвал бы Руслана мальчиком, если бы мог произнести такое невинное слово.

— Я хочу видеть Ларису.