Кирилл Павлов - Импортный свидетель [Сборник]

Хотимый еще раз прислушался, потом осмелел и тихо позвал. И снова безрезультатно. По его жесту солдаты продолжили работу. Глухо ударялись заступы о скалу, полузаросшую землей. Ни одного слова не было произнесено. Уже несколько раз кто-то пытался протиснуться сквозь отверстие в пещеру, но его оттесняли, а то и вовсе отталкивали. И этот «кто-то» покорно отступал, уходил, но через мгновение нервы снова не выдерживали, и он снова бросался в зияющую черноту пещеры.

Хотимый стоял на пригорке и наблюдал. Смотрел на часы, высчитывал, сколько времени пробыли там пограничники. Что с ними, почему не откликаются? Горная ночь, синяя с черными пропалинами, желтыми немерцающими звездами в небе, не думала уступать своих прав прожекторам. Они пересекали ее, загоняли в треугольники и квадраты, а она сопротивлялась, вырывалась и снова обволакивала все тьмой. То тут, то там вспыхивали красные мечущиеся огоньки, иногда превращавшиеся в ярко-красные линии, иногда застывавшие на миг. Это курили в минуты короткого отдыха солдаты, офицеры, рабочие — все, кто приехал в эту страшную ночь к рухнувшей Золотой скале.

Заставы жили своей жизнью. Пограничники ходили в наряды и возвращались, охраняли государственную границу. А группа людей неистово работала, выручая попавших в беду товарищей.

Вход расширили, и первыми ринулись в пещеру врачи. Через несколько минут все были спасены.

…Преступнику, лежавшему на носилках, дали кислородную подушку, и он пришел в себя. Почти тотчас вернули в чувство и Ниязова: в «скорую» он садиться отказывался, да начальник заставы капитан Бармаев настоял. Ниязов сел рядом с шофером и ворчал всю дорогу, доказывая, что здоров. В той же машине ехал и Егоров, тихонько постанывая.

Рано утром в палату, где лежал только что проснувшийся Глинин, вошел капитан Бармаев. Неожиданно увидев начальника заставы в проеме двери, Никита попытался лежа отдать честь. Капитан рассмеялся.

— Выздоравливаешь, герой. Смотрю, вы все тут здоровяки.

У Егорова дела тоже отлично.

— Стараемся, товарищ капитан.

— Так и держите. Молодцы!

Пожелав Глинину выздоровления, капитан отправился разыскивать Фаусу.

— Начальник, да благословит вас небо за ваши деяния, — высокопарно начал старый Мемет, едва машина Хотимого выехала на ровную трассу к штабу отряда.

Ни офицер, ни солдаты не ответили.

— Не кажется ли вам странным, — заговорил старик более приземленно, — что дряхлый Мемет, скептически относившийся ко всему, что делается, вдруг стал помогать вам?

Хотимый и на этот раз удержался от ответа.

Не встретив ни поддержки, ни возгласов одобрения, на которые он рассчитывал, старик тем не менее продолжил свою речь. Видно было, что ему давно уже хотелось выговориться. Он был религиозен, неграмотен, одинок… И не находилось человека, который бы согласился его выслушать. А тут вроде слушают, не перебивают.

— Я хочу умереть спокойно, — вдруг сказал он — Да, спокойно, я порвал с ними, они страшные, злые люди.

Мемет хотел сказать многое. Рассказать о том, что перед самой войной его, морально опустошенного, нашел один человек и предложил за ничтожную плату выполнять какую-то непонятную работу. Мемет должен был передавать подозрительным людям странные фразы, причем требовали, чтобы он запоминал все наизусть и передавал дословно. За это ему платили. Работать он нигде не хотел, слонялся по аулам. Только потом понял, что связался с резидентом и его помощниками. Он не знал, кто был резидент, но чутье ему подсказывало, что это заведующий автобазой Раджаев, недавно прятавшийся в пещере.

Мемет не мог в точности объяснить, почему хотел рассказать это пограничникам. Видно, недоставало старику душевного покоя…

Через несколько минут машины въехали во двор штаба отряда и остановились.

Как ни хотелось майору покончить с сегодняшним делом, усталость взяла свое. Часа на два он заснул…

Старый Мемет проклевал всю ночь носом, сидя в приемной. Ему снилось, что он выступает на судебном процессе, тянет руку, долго говорит, суд заканчивается, Мемета полностью прощают и поздравляют. Сон был такой реальный, что Мемет даже проснулся. Но, проснувшись, с горечью убедился, что это был только сон.

В длинном списке городов, сел и деревень, полученном корреспондентом в редакций, поселок, расположенный на склоне горы Бештау, значился предпоследним.

Весною в это время дня три видимых из окна поезда головы Бештау кажутся красными затеками на зеленоватом куполе неба. А отсюда, из поселка, они представляются яркими, как будто ребенком нарисованными, с прилепленными к скалам разноцветными домиками.

Корреспондент смотрел на все это из окна кабинета председателя исполкома поселкового Совета и был расстроен: задание редакции, по которому он прибыл сюда, останется невыполненным.

Задание редакции формулировал сам главный. Газета, где он работал, планировала к майским праздникам большую статью о людях, родившихся в 1945 году, в день Победы.

В десятки мест Союза были посланы корреспонденты, чтобы найти этих людей. Он был в их числе и по жребию выехал на Северный Кавказ. В районе живописной Бештау удалось разыскать всего одного такого человека. Но какого! Его знал весь район. Портреты его красовались и на Доске почета около здания сельсовета, и в фойе огромного недавно отстроенного клуба, и, конечно же, у него дома, где журналист просидел довольно долго, беседуя с его женой, матерью, детьми. А вот с ним самим не повезло. Видно, не судьба была встретиться сегодня — он был в отъезде.

Журналист не увиделся с этим человеком, но так много думал о задании, полученном в редакции, что именно здесь, в этом поселке, как-то само собой сложилось в голове начало статьи: «Весною сорок четвертого года Иван (отец того самого человека, с которым не пришлось увидеться) был ранен, а после госпиталя приехал в родную деревню на побывку. Отдохнул немного, поправил домик, обласкал жену и снова отправился на фронт. Был в сорок пятом в Будапеште, освобождал Вену. Девятого мая вместе со всеми кричал «ура!» и стрелял в воздух из своей винтовки — салютовал победе и одновременно, еще не зная того, появлению на свет нового человека, своего сына! Виктор — так назвали малыша…»

Вот такое придумалось начало статьи. А дальше, конечно, надо бы обыграть его имя. Ведь Виктор — это значит Победитель. А победитель может быть не только на фронте: вот, например, этот герой еще не написанной статьи служил на границе, был награжден медалью. Работал в совхозе и вновь был награжден. И общественная работа у него самая главная в стране — депутат Совета. Так, конечно же, он — победитель, ведь он родился после страшной войны, в первый день мира.