Джерард О`Нил - Черная месса

Хотя ФБР вызвало элитный спецотряд для наблюдения за Салемме из вертолета, той ночью он сумел бежать. Кадиллак Фрэнк сбежал в Уэст-Палм-Бич, Флорида, излюбленное обиталище беглых мафиози. В конце концов восемь месяцев спустя его там и арестовали, но такой успешный побег подбросил топлива в костер с трудом сдерживаемого гнева следователей, работавших над этим делом. Один из них объявил, что спецотряд ни на что не годится. «Они полный отстой, – заявил он. – Один фасад остался. Эти парни уже присматривают себе подходящие дома для престарелых. Да еще и работают как клерки, с девяти до пяти, а как только смена заканчивается, их и след простыл. В этом деле у них нет никакого личного интереса».

Стиви Флемми в свою очередь невозмутимо сидел в штаб-квартире ФБР. Это спокойствие держалось на уверенности, что его спасет тридцатилетняя работа на ФБР. Он рассчитывал, что его быстренько выпустят под залог, и он немедленно улетит в Монреаль. И только когда ночь подошла к концу, а все осталось по-прежнему, Стиви понял, что остался со своей бедой один на один. Он думал, что Джон Коннолли или Пол Рико помогут ему, как раньше, но оказался в положении голливудской знаменитости, арестованной за вождение в пьяном виде. Протесты и заявления о своей значимости могли только ухудшить положение. Теперь его уже никто не мог спасти – он попал в руки полицейского, Тома Даффи.

Флемми рассчитывал на большее, потому что целый год Коннолли информировал его о том, как обстоят дела в Большом жюри, время от времени обращаясь к своим контактам в отделе по борьбе с организованной преступностью в ФБР. Но и Коннолли, и Моррис, тоже вот-вот собиравшийся уйти в отставку (он служил в Лос-Анджелесе), сошли со сцены.

Собственно, и в федеральной прокуратуре, и в ФБР произошли изменения, в результате которых сейены, прикрывавшие Балджера, остались без охраны, хотя и не заброшены совсем.

Балджер сделался грязным секретиком, о котором не принято говорить во всеуслышание, а новые игроки, возможно, и не полностью знали его историю, но зато крепко придерживались корпоративной этики. Любую попытку изменить систему они расценивали как вызов выскочек с дурным вкусом. Давнишние обязательства были основаны на страхе, что Балджер, привлекая к себе столько внимания, превратился в бомбу замедленного действия, в особенности после статей, опубликованных в «Бостон глоуб» в 1988 году. Беззаветную дружбу Джона Коннолли сменило само собой разумеющееся покровительство со стороны одного руководящего специального агента за другим. Возникла своего рода установка: может, Балджер и ублюдок, но он наш ублюдок.

Однако когда полиция штата арестовала Флемми, стало понятно, что игра закончена. А когда в ФБР сообразили, что случилось, то сразу же устранились от дела. Единственный раз, когда Флемми после ареста попытался вступить в контакт со своими прежними союзниками, произошел во время слушания о залоге – Флемми окликнул агента Эдварда Куинна и, не получив желаемого ответа, понял, что он больше не ценный осведомитель. Теперь он просто еще один неудачливый гангстер в зале суда.

– Что происходит? – спросил Флемми проходившего мимо Куинна, и тот заметно испугался. – Как насчет освобождения под залог? – То есть «вытащи меня отсюда».

Но все, что Куинн мог для него сделать, это принести банку колы.

Однако даже в ту минуту, когда Куинн попятился и между ними вырос представитель стороны обвинения, Флемми все еще надеялся на какое-то волшебное чудо. Он вспоминал годы опеки его ФБР, то, как благодаря Полу Рико в суде штата закрывали дела о покушениях на убийство. Флемми вспоминал, как ему когда-то сообщили о жучках, установленных полицией штата в гараже на Ланкастер-стрит, о времени, когда их с Уайти вытащили из дела о махинациях на скачках. Как бостонское отделение ФБР помогало прикрыть убийства, совершенные членами «Уинтер-Хилл» в Бостоне, Тулсе и Майами. Ну конечно же его друзья Джим Балджер и Джон Коннолли «все это разрулят».

Но все, чего дождался Флемми, так это тюремные свидания с Кевином Уиксом, дружком Балджера из Южного Бостона, которому поручили передать слова сочувствия от Джона Коннолли. Агент велел сказать Флемми: он хочет, чтобы тот знал, как сильно Коннолли расстроен, что ФБР так их обоих подвело.

От Балджера Флемми не услышал ни слова.

Балджер быстро приспособился к жизни в бегах. Своенравный подросток, добивавшийся внимания тем, что прогуливался с ручным оцелотом по жилому комплексу Олд-Харбор, развил в себе интуицию и дисциплинированность армейского рейнджера, затаившегося в джунглях. Как только стало понятно, что ему вот-вот предъявят обвинение, он порвал все связи с Южным Бостоном, за исключением редких телефонных звонков с заранее выбранных платных таксофонов.

Хотя Балджер никогда не отличался сентиментальностью и не имел каких-либо душевных привязанностей, Флемми все же был удивлен тем, что не получил от него ни весточки с тех пор, как партнер и соратник начал свои скитания по маленьким городкам Центральной Америки. И все-таки Балджер сделал для Флемми больше, чем когда-либо делал для других. Он предупредил, чтобы тот держался подальше от Бостона, а Флемми так глупо проигнорировал предостережение. Это была идиотская ошибка, а Уайти таких никогда не допускал.

Но Балджер и сам едва не совершил оплошность. В январе, вскоре после того как полицейский Том Даффи задержал Флемми, Балджер ехал в сторону Бостона. Терезе Стэнли надоели их затянувшиеся «каникулы». Начиная с осени 1994 года, пока Балджер выжидал, желая понять, что происходит в Бостоне, они успели побывать в Дублине, Лондоне и Венеции, а затем колесили по юго-западу Соединенных Штатов. Но Стэнли наскучило любоваться достопримечательностями, она устала от уединения с замкнутым, необщительным Балджером, устала от его бесконечного молчания. Она тосковала по своим детям и по Южному Бостону. В последние несколько недель их путешествия Стэнли побаивалась задавать даже самые простые вопросы вроде: а куда мы едем сейчас? Это сразу же вызывало ссору.

Так что в январе 1995 года парочка в гнетущем молчании ехала к Бостону по шоссе 95 в Коннектикуте, как вдруг Стэнли услышала по радио сообщение об аресте Флемми. Балджер свернул на первом же повороте и направился в Нью-Йорк, где у них был номер в «Манхэттен-отеле». Балджер оккупировал платные таксофоны отеля, пытаясь выяснить хоть что-нибудь. Тереза даже не пыталась понять, что происходит.

На следующий день они въехали на парковку к югу от Бостона, где Стэнли вышла из машины в ожидании своей дочери. Балджер бросил ей: «Я позвоню» – и, взревев мотором, уехал от нее навсегда. Она больше никогда ничего о нем не слышала.