Картер Браун - Ковбой с Манхеттена

— Денни, — сразу начала она взволнованно, — я вчера звонила несколько раз в ваш номер, но вас не было дома.

— Ходил полюбоваться фризирным халатом, — ответил я.

— А я думала, что мужчины спят в пижамах, — удивленно ответила она.

Я прошел мимо нее в комнату. Она закрыла дверь и последовала за мной, указав мне на кресло. Она никогда не указывала на диван, как уже отметил Зигмунд Фрейд-Бойд.

— Ну, рассказывайте, чего вы добились за это время? Побывали у Дюваля?

Я уселся и закурил.

— Давайте лучше поговорим о вас, — предложил я.

— Обо мне? — Она с улыбкой покачала головой. — Я всего лишь девушка в купальном костюме, которая питает слабую надежду стать сегодня вечером «мисс Мееркайд».

— Вы гораздо больше, чем просто девушка в купальном костюме, дитя мое, — ответил я. — И вы не должны умалять свои достоинства и свое значение. Во-первых, вы свидетельница, которая видела, как меня выносили из комнаты Элины Хоуп и как оттуда минут пять спустя выскользнул и Дюваль. И, кроме того, вы девушка, которую чуть было не задушили в театре купальным костюмом.

— Я вас раньше не поняла, — сказала она серьезно. — Я что, должна для вас проанализировать ответы Дюваля, Денни?

— Я хочу, чтобы вы проанализировали для меня один сложный человеческий характер — характер Беллы Люкас, — ответил я. — Эта девушка сразу узнала меня, когда меня бесчувственного выносили из номера, но которая и понятия не имела о тех людях, которые меня выносили. Она даже приблизительно не могла описать их внешность. И эта же девушка смогла открыть дверь гардеробной, несмотря на то, что купальный костюм вокруг ее шеи был затянут так крепко, что она едва могла дышать.

Белла удивленно покачала головой.

— Я вас не понимаю, Денни. Вы за что-то рассердились на меня?

— Прошло много времени, прежде чем я наконец понял, что за всем этим скрывается, — сказал я. — Интересно, из скольких процентов вы работаете и много ли зарабатываете? А потом я нашел ответ сразу на все вопросы, и это можно выразить одним словом: шантаж. Вы считали, что достаточно нагнать страху на Дюваля и он станет платить и удержит вас от того, чтобы вы рассказали обо всем полиции. Поэтому я и должен был объяснить ему, что я обо всем знаю, поэтому вы и заставили меня играть роль злого человека, пока он не начнет платить денежки, чтобы купить наше молчание.

Большие слезы, словно перламутровые бусинки, цепочкой покатились по ее щекам.

— Вы — страшный человек, Денни… Она уже рыдала вовсю, и ее слезы буквально разрывали сердце на части. — Все время я только тем и занимаюсь, что помогаю вам расследовать убийство, а теперь вы заявляете, что я пыталась кого-то шантажировать! Вы настоящее чудовище, Денни Бойд! Настоящий монстр…

— А вы маленькая лгунья и шантажистка, — ответил я. — Хотите, чтобы я ушел?

— Убирайтесь вон! — внезапно выкрикнула она. — Не хочу вообще больше видеть вас! Никогда! Убирайтесь!

— Напоследок дам только один совет, — сказал я с улыбкой и поднялся. — Если Дюваль не опередит вас и не отправит на тот свет, то вы можете еще взять несколько уроков, как писать письма с угрозами и шантажировать людей с помощью писем. Я думаю, вам это придется по душе.

Обедал я снова в своем отеле, а потом прошел в номер и проспал всю вторую половину дня. Около шести часов я был голов, чтобы отправиться в клуб — этому времени я уже принял душ, побрился, почистил зубы. Я тщательно уложил свои волосы щеткой, помассировал виски. Серый костюм из итальянского шелка был совершенно новым и стоил мне 250 долларов. Но самое большое достоинство этого костюма как раз и заключалось в том, что он выглядел на 250 долларов, никак не меньше.

Чтобы окончательно завершить экипировку, мне нужно было еще подвесить свой револьвер 38 калибра, вытащив его предварительно из чемодана. Я достал его, проверил и засунул под пояс. Я подумал, что если Хэлу Стоуну вдруг взбредет в голову случайно забрести на этот конкурс, то мне будет гораздо приятнее — в порядке исключения — выступить против него уже как достойный противник.

Ровно без пяти минут семь я прибыл в клуб «Пипресс» и увидел, что работа, на которую Элен Ричмонд потратила две недели, полностью себя оправдала. Снова на краю бассейна, форма которого воспроизводила очертания штата Флорида, в тени пальм была воздвигнута палатка, которую участницы конкурса могли использовать в качестве гардеробной. А когда они появятся оттуда, то должны будут пройти вдоль всего бассейна, пока не достигнут помоста, на котором находился судейский столик. Они должны будут взойти на помост, продемонстрировать свои прелести судьям, а потом, следуя вдоль бассейна, снова вернуться в палатку.

Зрители уже теснились на противоположной стороне, а оркестр, состоящий из шести человек, обдавал всех из репродукторов брызгами громоподобной музыки. Вокруг помоста были установлены прожектора, а также ряд телекамер и толпилось множество репортеров. Покуривая, репортеры бродили, как неприкаянные, и, видимо, молились втихомолку, чтобы Господь Бог послал на землю проливной дождь и смыл всю эту мишуру.

Позади судейского стола были поставлены шесть рядов скамеек, с тем чтобы наиболее уважаемые зрители не переутомились, наблюдая за всей процедурой стоя.

Я закурил сигарету и при этом заметил, что в мою сторону направилась Элен Ричмонд. Шла она в окружении двух мужчин. В блестящем черном платье с открытыми плечами и с глубоким вырезом сзади, с бриллиантовым ожерельем на шее она выглядела прекрасно. С одной стороны ее сопровождал лейтенант Райд, как всегда безучастный и в костюме прошлогоднего покроя. Клод Дюваль, шагавший по другую сторону, выглядел полной противоположностью лейтенанту. Он был похож на человека, принадлежавшего к сливкам общества. На нем был безупречный синий смокинг с красной гвоздикой в петлице.

— Денни, — сердечным тоном приветствовала меня Элен, когда они приблизились ко мне, — как я рада, что ты приехал своевременно. Лейтенант везде расставил своих людей и выразил уверенность, что никаких эксцессов не будет.

— Отлично! — сказал я. — Как поживаете, лейтенант?

— Продолжаю работать над делом Элины Хоуп, — ответил он. — В последнее время вам никого не удалось убить?

— Об этом вам лучше спросить Клода Дюваля, — ответил я. — Он посвящен во все мои тайны.

На лице Дюваля появилось меланхолическое выражение, какое бывает у цепной собаки, когда она слишком долго сидит на привязи, и это выражение еще усилилось, когда он посмотрел на меня.

— Вы должны меня извинить, лейтенант, — сказал он, — но шутки Бойда действуют мне на желудок, который и в нормальных условиях создает мне проблемы. — С этими словами он направился к судейскому столику.