Ричард Деминг - Услуга за услугу

— Хорошо, мистер Стронг, — сказал он. — Ни о чем не беспокойтесь. Мы справимся.

Как только он повесил трубку, я позвонил в аэропорт и навел справки относительно зарубежных рейсов. После полуночи никаких рейсов не было до шести утра. Я забронировал место на свое собственное имя на шесть утра в субботу. Таким образом, я буду вне досягаемости прежде, чем будет обнаружено пустое хранилище. Потом я вышел на улицу, нашел ломбард и купил кожаный чемодан.

Утром в четверг я опять позвонил Бэрку и сказал ему, что я по-прежнему болен.

— Не торопитесь, — сказал он. — У нас все идет нормально. Вчера звонил мистер Реддинг, но он хотел лишь узнать, как у вас дела. Я сказал ему, что вы больны, и он попросил, чтобы вы позвонили ему, когда выйдете на работу.

Байрон Реддинг был президентом совета попечителей центрального банка. Если бы я был там, когда он звонил, я бы оказался в пиковом положении.

— Я позвоню ему отсюда, — сказал я. — Я достаточно хорошо себя для этого чувствую.

В пятницу утром я опять позвонил в банк, на этот раз без хрипоты в голосе.

— По-моему, мне лучше, — сказал я. — Пока еще немного кружится голова, но я постараюсь справиться с этим ко второй половине дня. Ждите меня перед закрытием.

— Хорошо, — сказал Бэрк. — Хотя особой необходимости приходить сюда нет, если вы будете чувствовать себя недостаточно хорошо для этого.

— Я уверен, что буду чувствовать себя хорошо, — заверил я.

Я приехал в банк около трех часов. Бэрк проводил меня в мой кабинет. Я спросил:

— Есть ли здесь где-нибудь вода? Мне пора принять таблетку от гриппа.

— Я принесу вам, — сказал он, выходя из кабинета. Он вернулся, неся бумажный стакан с водой.

— Спасибо, — я проглотил таблетку и запил ее водой.

— Мистер Реддинг снова звонил сегодня утром, — сказал он. — А также мистер Брэди из Мидуэй Сити, час назад. Я сказал обоим, что вы будете к трем часам и им позвоните.

Когда он показывал мне два телефона на столе, я размышлял, как бы мне избежать необходимости звонить.

— Тот левый телефон идет через коммутатор, — сказал он. — А другой на прямой внешней связи.

— Прекрасно, — сказал я, — Теперь, если не возражаете, я хотел бы им позвонить.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

Я не звонил ни тому, ни другому, конечно, но Бэрк никак не мог знать этого. Я сидел в страхе, пережидая медленно тянущееся время, надеясь, что они так и не соберутся позвонить опять.

Когда на моих часах было пять минут шестого, а телефон по-прежнему молчал, я встал и вышел из кабинета.

Бэрк вошел в тот же момент со стороны хранилища, и мы встретились на середине комнаты.

— Комбинация уже проставлена, — сказал он, передавая мне листок с цифрами и ключ от замка с часовым механизмом.

Положив листок в карман, я пошел к хранилищу. Бэрк шел рядом. У деревянной, вертушки, которая вела в помещение хранилища, я остановился, вынул пузырек с лекарством, вытряхнул таблетку в ладонь.

— Пора опять принять лекарство, — сказал я. — Вас не затруднит еще раз принести воды?

— Нет, конечно, — сказал он, направляясь к фонтанчику питьевой воды в другом конце комнаты.

Толкнув вертушку, я прошел, проверил язычок замка и открыл стеклянную дверь. Я завел часы на семь часов вперед, вынул ключ, закрыл стеклянную дверь и захлопнул дверь хранилища. Я только успел повернуть ручку, поставив язычок замка на место, как появился Бэрк с чашкой воды.

Он выглядел несколько удивленным, что хранилище уже заперто, но ничего не сказал. Я взял воду, принял таблетку и швырнул пустую чашку в стоявшую рядом мусорную корзину.

В регистрационном журнале хранилища я записал, что замок поставлен на шестьдесят четыре с четвертью часа. Подписался инициалами, и Бэрк ниже поставил свои.

— Приятного вечера, — вежливо сказал я. — До понедельника.

Когда я вернулся в полночь, на улице никого не было. С чемоданом в руке я прошел по аллее за банком и вошел через запасной вход.

Через пятнадцать минут я вышел с чемоданом, который теперь был набит пятидолларовыми и более крупными банкнотами. Я не задерживался и не пересчитывал их, но оценил, что сумма составляла более двухсот тысяч долларов.

Когда я вернулся в отель, я оставил распоряжение, чтобы меня разбудили в полпятого утра, и попросил, чтобы было такси, готовое отвезти меня в аэропорт в пятнадцать минут шестого.

Чтобы пересчитать все деньги, мне пришлось просидеть почти до часу ночи. Получилось чуть больше двухсот тысяч долларов. Только я закрыл чемодан, как раздался стук в дверь. Бросив чемодан в стенной шкаф, я подошел и открыл ее. Там стояли двое незнакомых мужчин.

— Мистер Арнолд Стронг? — спросил высокий.

— Да, — ответил я.

Показав бляху, он прошел в комнату, его более приземистый компаньон следовал за ним.

— В чем дело? — спросил я.

— Почему вы решили, что у вас это пройдет, мистер Стронг? — спросил высокий. — Чтобы обнаружить первую недостачу, потребовалось бы некоторое время, поскольку вы очень хитро это провернули. Главный бухгалтер даже сказал, что она могла бы не вскрыться в течение нескольких месяцев, если бы эта последняя недостача не заставила его начать копаться. Вы должны бы знать, что обнаружение вторых ста тысяч, которые вы вынесли, — вопрос нескольких дней, даже с этим поддельным обязательством, которое вы подложили в картотеку. Почему вы не подались на юг?

Пока я взирал на него в немом изумлении, до меня дошло, что я был не единственным, кто присвоил деньги Национального банка Фостер. Неудивительно, что Арнолд не был в восторге от перевода. Раз он покрывал стотысячную недостачу в банке, значит, его визит в клуб «Тридцати три» в ту ночь, когда я его видел, не был первым.

Потом я сообразил, что имеет в виду полицейский. Арнолд унес вторые сто тысяч наличными. Я вспомнил о портфеле, с которым я его видел выходящим из банка, а потом лежавшим пустым на кровати.

Он и не собирался на рыбалку… Он планировал поехать в аэропорт, бросить машину и улизнуть из страны.

Почему я не обыскал его багаж?! Я вышвырнул сто тысяч в реку! Безжизненным голосом я проговорил:

— В действительности я не Арнолд Стронг. Я его зять. Мелвин Холл.

— Да? — спросил высокий мужчина, вынимая наручники. — Где же тогда Стронг?

Это придется долго объяснять, подумал я, в то время как полицейские защелкивали наручники.