Василий Веденеев - Крысиная тропа

— Если быть до конца откровенной, мне весьма помогло одно обстоятельство.

— Исчезновение Левы? — догадался Серов.

Она посмотрела на него слегка недоумевающе, но тут же мило улыбнулась:

— Конечно, вы же из органов, уж кому-кому, а вам должно быть об этом хорошо известно. В один прекрасный для меня день ужасный Лева сгинул без следа, а вскоре мне позвонили и предложили работу. Не Бог весть что, но все-таки деньги. Причем больше, чем в детском саду, куда я уже собиралась вернуться.

— Тянет к детишкам?

— Тянет, — кивнула Эльвира. — Но жить-то надо?! Кстати, история с Зайденбергом имела неожиданное продолжение. Однажды вечером мне позвонил незнакомый мужчина и сказал, что Лева здесь, в Москве, и назначает мне встречу в ресторане «Каштан», чтобы серьезно поговорить.

— О чем?

— Я тоже спросила, и мне ответили: Лева солидный человек и хотел бы обсудить со мной вопрос совместного отъезда за границу.

— Интересно. Когда это было?

— Точно не скажу, но не так давно. Услышав, что этот изувер вернулся, я впала в панический ужас и отказалась петь в «Каштане», а тут подвернулась возможность уехать в глубинку, и раздумий уже не было: куда угодно, только подальше от Левки и его приятеля Хафиза.

— Хафиз? — насторожился Сергей. — Кто это?

— У Зайденберга вообще были странные дружки. Впрочем, какие еще могут быть приятели у вора и подонка? — девушка ненадолго замолкла и провела кончиками пальцев по гладкому лбу. — Я видела этого Хафиза всего один раз, но и того достаточно, чтобы понять: человеческая жизнь для него ничто! Пустой звук, понимаете?

— Понимаю. Откуда вы узнали его имя? Как он выглядел?

Элла пренебрежительно качнула головой и невесело рассмеялась. На секунду прикусила розовую губу, потом поглядела Серову прямо в глаза.

— Не думайте, пожалуйста, что я хочу от вас что-то скрыть, но я ведь не сыщик! Хафиз для меня просто неприятный тип, не более того! Мое описание вряд ли вам поможет. Среднего возраста и среднего роста, плотный, темноволосый, без усов, бороды и… очень противный и страшный. А по имени его назвал Зайденберг. Хафиз на него так цикнул, что Лева тут же поджал хвост, как побитая собака.

— Этот Хафиз азиат или кавказец?

— Кто его знает? Я их различаю, только когда они в национальной одежде.

Теперь рассмеялся Сергей.

— Значит, непременно нужно, чтобы одни были в халатах и тюбетейках, а другие — в папахах и с кинжалами?

— Да! Я же вам сказала, что не гожусь в сыщики.

— Как вы думаете, что связывало страшного Хафиза и Зайденберга?

— Ходили слухи, будто Хафиз помогал Леве выбивать долги, — девушка развела руками. — За кулисами вообще много болтают, а теперь все или кредиторы, или должники, и многие озабочены этими проблемами не на шутку. Может быть, это вам хоть чем-то поможет? Я еще слышала, что их познакомил какой-то Гриша из «Самтреста». Лева частенько был под градусом и проболтался о Хафизе и Грише. Наверное, хотел покрасоваться, дойдя, как говорят на Востоке, до стадии павлина, и показать, какой он крутой и значительный мужчина.

— Возможно, — кивнул Серов. — Значит, с Зайденбергом вы больше не встречались?

— Спаси меня Бог от него! — Эльвира перекрестилась и бросила взгляд на часы. — Ой, я уже опаздываю. Вы мне поможете?

— Чем? — удивился Сергей, хотя в душе радовался любой возможности побыть с ней наедине лишнюю минуту.

— Пойдемте! — она легко поднялась, взяла его за руку и провела в смежную комнату, где стоял широкий диван, накрытый красивым покрывалом, а у стены блестело трюмо в резной старинной раме. Девушка села перед ним на пуфик и подала Серову овальное зеркальце с ручкой. — Держите сзади! Мне нужно закончить прическу.

Она сняла косынку, и Серов увидел тщательно завитые и уложенные белокурые локоны, придававшие девичьей головке невыразимую прелесть. Как они были непохожи на темные, тяжелые волосы Лариски! И вообще как отличались молодые женщины, хотя обе прекрасно сложены и красивы. Но красота у них разная: если у Ларисы она вызывающая, яркая, броская, то у Эльвиры более мягкая, нежная, что ли, теплая. И более благородная.

— Держите ровней, — попросила девушка. — Я была с вами откровенной, хотя мне стоило подумать, прежде чем пускаться в откровения перед сыщиком. Или это не опасно?

Сергей поймал в зеркале ее лукавый взгляд: казалось, в глазах Эльвиры прыгали маленькие золотые искры. Или это солнечный луч отразился от зеркала?

До чего же дурманяще пахнут ее духи! Так, что даже слегка кружится голова и сердце начинает бешено колотиться, а в висках словно стучат маленькие молоточки и одна и та же мысль не дает покоя: мы здесь одни, а завтра она уедет, надолго!

Он положил зеркало и обнял Эльвиру, ощутив прикосновение ее упругого теплого тела. Наклонившись, Сергей поцеловал ее в шею и ощутил, как его, словно током, пронзило желание. Эльвира ловко высвободилась из его объятий и встала, повернувшись лицом к нему. Увидев, как пылают ее щеки, он решил, что ему лучше уйти, но она удержала его и сама обняла, легко коснувшись губами его губ.

— Я хочу, чтобы ты был мой… — прошептала она. — Мой навсегда! И только мой!

Сергей нежно поцеловал ее, и Эльвира закрыла глаза, прижавшись к нему всем телом. Он ощупью нашел узел на поясе халата и распустил его, шелковая материя упала к ногам девушки.

«Все слишком быстро, — жадно лаская ее грудь, прикрытую кружевным бельем, подумал Серов. — Слишком! Однако и слишком хорошо, чтобы найти в себе силы отказаться от этого. Будь что будет!»

Он подхватил ее на руки и понес к дивану, более уже не думая ни о чем: все мысли ушли неизвестно куда, остались лишь стучавшие в висках молоточки и всепоглощающая страсть…

— Как же твой концерт? — спросил Сергей, когда они, утомленные долгими бурными ласками, лежали рядом.

— Ты ничего не понял? — засмеялась она, нежно погладив маленькой ладошкой его широкую грудь. — Я все придумала, а прическу сделала специально для тебя, мой милый сыщик. Какой же ты все-таки недогадливый! Мне пришлось все взять в свои руки, поскольку, едва увидев тебя, я твердо решила: мы должны быть вместе!

— А гастроли? Их ты тоже придумала?

— Нет, к сожалению, гастроли правда. Я хочу убежать от своих страхов. Но не волнуйся, я только с тобой переступила запретную черту и умею хранить верность. Я буду скучать без тебя, а ты?

— Я тоже, — вздохнул Серов. — И… когда же ты возвращаешься?

— Только к октябрю, не раньше. К сожалению, отказаться ехать уже невозможно: я же не предполагала, что встречу тебя, а сейчас мне так не хочется катить в тьмутаракань. Обещай, — она приподнялась и уперлась ладонями в его плечо, глядя прямо в глаза, — обещай позвонить и приехать, как только я вернусь! Обещаешь?