Ричард Штерн - Башня

Бет. Хоть она там внизу, в безопасности. Бент надеялся, что это так. Сейчас он жалел, что не остался там и не убедился в этом. Ну, в этом проще простого убедиться.

Он взялся за телефон.

– Говорит Армитейдж, – Никто не ответил. Он постучал по рычажку и снова нажал кнопку. Ничего. Телефон не работал.

«Ну, теперь, – сказал он себе, – мы и вправду одни».

Прочный трос, натянутый от Башни к крыше Торгового центра, трос, который нес всю тяжесть спасательного пояса с грузом, был толстым, упругим, сделанным из первосортного нейлона. Его обвязали вокруг потолочной балки банкетного зала, и узел, которым он был закреплен, двойной морской, был завязан под бдительным надзором обоих пожарных.

Поскольку о нейлоне известно, что на нем может соскользнуть и самый королевский из всех узлов, пожарные подстраховались, закрепив конец троса еще двумя шлюпочными узлами. Поскольку шлюпочные узлы не проявляли никакого желания соскользнуть, можно было не беспокоиться и за основной узел.

Но балка, вокруг которой обвязали трос, была стальной, она входила в каркас и служила главной опорой антенного шпиля, который все еще сиял в последних лучах солнца.

Сталь – отличный проводник тепла.

А нейлон от тепла расплавляется.

На столе в трейлере зазвонил телефон. Нат взял трубку. Что-то показалось ему странным. Он постучал по рычагу, потом еще и еще. Наконец услышал гудок.

Он набрал номер канцелярии банкетного зала – никто не ответил, набрал еще раз – то же, и, наконец, бросил трубку.

– С этим все кончено, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – Линия накрылась.

«Все системы здания были так заботливо продуманы, – подумал он, – так умно спроектированы, с таким трудом рассчитаны во всех деталях, и все равно отказывают одна за другой. Отказывают? Уже отказали». Телефон глухо молчал.

Нат снова набрал номер, по которому однажды уже звонил, – номер местного радио. Ему тут же ответили.

– Я по поводу «Башни мира». Связь уже отказала. Теперь можно связаться с ними только через вас.

– Мы освободим этот номер. Как только понадобится, будете говорить прямо в эфир.

– Еще кое-что, – сказал Нат. – У вас ведь есть автоматическая линия задержки, не так ли? Чтобы можно было вырезать неприличные слова и тому подобное?

– Вы, пойдете прямо в эфир. Без задержки.

– Хорошо, – сказал Нат. – Спасибо. Я останусь на связи.

Он положил трубку на стол и схватил рацию, сказав сержанту Оливеру:

– Телефон отказал. Если вам подадут знак, то сообщите мне. Я выйду на радио.

– Будет сделано, – ответил сержант.

Нат откинулся в кресле и обвел взглядом трейлер – Тим Браун, один из командиров пожарных, Гиддингс и Патти.

– Вы все слышали, – сказал Нат, поднял было руки, но тут же опустил. – Что я, черт возьми, могу сказать?

– Я чувствую, что-то должно случиться, – сказал командир пожарной части. – Вы понимаете, о чем? Как будто вдруг сейчас загремит будильник и я или упаду с кровати, но проснусь, или этот проклятый страшный сон наконец просто кончится, понимаете? – Он помолчал. – Только он не кончится, да? – Он говорил тихим злым голосом.

Гиддингс беспокойно повел могучими плечами, взглянув на Патти.

– Вы жена Саймона, – сказал он, – поэтому прошу прощения. Но если только мне представится такая возможность, я этого мерзавца задушу голыми руками.

На пороге появился лейтенант полиции Поттер и окинул всех взглядом:

– Чем-нибудь могут помочь?

Никто не ответил.

– Я так и думал, – продолжал Поттер и оперся о стену. – Я тут немного покручусь, если не помешаю. Хотя, видит Бог, это все впустую.

Патти спросила:

– Вы уже выяснили, что хотели, о Джоне Коннорсе?

– Больше, чем нужно, – ответил Поттер и выложил им все, что уже рассказал капитану и инспектору.

Мужчины в трейлере не произнесли ни слова.

Патти тихо сказала:

– Бедняга.

– Вы правы, – согласился Поттер. В его голосе не было иронии, только грусть. Он продолжал: – Но я, к сожалению, полицейский. Мое дело выяснить, кто виноват. – Он покачал головой. – Иногда это бывает нетрудно. Но иногда, как, например, сейчас...

Он снова покачал головой.

– Те люди наверху – за них кто-то несет ответственность, правда? – Он взглянул на Брауна: – Я прав?

– Дьявол, как я могу ответить на такой вопрос? – почти закричал тот, а потом уже тише добавил: – Это не имеет смысла. Все это просто бессмысленно. Все. У одного ум зашел за разум, потому что кто-то бросил умирать его жену. – Браун указал на Патти. – А ее муж наделал тут всяких дел...

Гиддингс вмешался:

– И еще добавили бригадир электриков и строительный инспектор, которых бы надо повесить за... – он запнулся и взглянул на Патти, – за уши.

– Кое-кто из моих людей, – добавил Тим Браун, – допустил такое, что допускать никак нельзя. – Он яростно тряхнул головой.

– А кое-кто из нас должен был заметить эти ошибки и халтуру, когда их еще только делали, – подхватил Нат, помолчал. – И еще кое-что, – продолжал он, – и это, возможно, важнее всего остального, вместе взятого.

Голос его звучал необычайно серьезно:

– О чем мы все думаем, когда проектируем такие высоченные домины, такие сложные и такие уязвимые?

В этот момент ожила рация:

– Крыша вызывает трейлер.

В наступившей мертвой тишине Нат схватил ее в руки:

– Трейлер слушает.

Голос Оливера произнес:

– Нам оттуда машут чем-то белым. Вам стоит выйти в эфир. Спасательный пояс у меня. Я его задержу.

Нат глубоко вздохнул:

– Ну, началось, – и потянулся к телефону.

Показания противоречили друг другу. Это, разумеется, бывает. Но казалось, что каждый из тех, кто уцелел, имел свою собственную версию того, что разыгралось в банкетном зале; версию, которая каждого из них делала если не героем, то хотя бы человеком, которого не в чем упрекнуть, и сколько бы остальные не твердили иное, это вообще не принималось в расчет. Видимо, и это было нормальным.

В одном все были согласны: что совершенно неожиданно, по вине одной из тех случайностей, которые сыграли в день катастрофы такую большую роль, из кондиционера начал валить густой едкий дым. И это – как нажатие на курок – вызвало происшедший взрыв.

События развивались так.

Транзистор, настроенный теперь на местную станцию, передавал какую-то тихую музыку. Женщин уже не было, и никто не танцевал.

В углу зала спокойно беседовали раввин Штейн, епископ О’Тул и преподобный Артур Уильм Уильямс. Тема их разговора осталась неизвестной.

На площадке, где за баррикадой из столов шла посадка, как раз занимал свое место в спасательном поясе Гаррисон Поль, дирижер городского симфонического оркестра. Поль попытался закрыть глаза, но искушение посмотреть было слишком велико, и ему от того, что он увидел под собой с этой страшной высоты, где висел словно на волоске, тут же стало плохо и его начало рвать. Когда, отчаянно вцепившись в матерчатые лямки, он трясся и подпрыгивал, уверенный, что разобьется, в голове его, как он вспоминал позднее, звучал бурный пассаж из «Пасторальной симфонии».