Ирина Горбачева - Москва-Ростов-Варшава

– Ты смеёшься? Или хочешь меня упрекнуть этими подачками, какими кормишь? Я-то знаю, сколько ты получаешь за наши услуги, да ещё не брезгуешь левыми делами в обход Прохора.

– Марина, твой язык до добра не доведёт. Ты, может, думаешь, что мне доставляет удовольствие жить с этой куклой Лёлей?

– Ладно, не кипятись. Но чтобы утешить моё самолюбие, я повышаю свои расценки на одну треть.

– Подожди, ты что? Прохор на это не пойдёт. Он найдёт других людей, а с нами поступит очень просто – избавится, да так, что нас собаками не найдут. Ты этого хочешь? – Анатолий был на грани нервного срыва.

– А кто такой Прохор? Не знаю никакого Прохора. Я с тобой дело имею. И будь любезен платить мне соответственно моему риску, – Марина накинула на себя пеньюар и села к трюмо. Смывая с лица макияж, она, глядя в зеркало, наблюдала за Анатолием.

– Мариша, это всё из-за Лёльки? Ну, потерпи, любимая. Она же развелась со своим физиком. Проводила его в Америку. Ты же знаешь, я только недавно переехал к ней. Ну, никак нельзя упускать такую шикарную квартиру. Такой куш! Ты же мечтаешь стать хозяйкой гостиницы? Потерпи, осталось уговорить её сочетаться со мной законным браком.

– Мечтай, мечтай. Зря надеешься, я разговаривала с Татьяной, она намекнула, что хотя Лёля и влюблённая дурочка, но замуж за тебя и прописывать к себе никого не собирается. Она говорит, что эта квартира Алика и его матери.

– Ты говорила с ней на эту тему? Так Татьяна с ней в соре.

– Толик, всё. Или мы завязываем с Прохором и перебираемся на Запад, или нам надо пересмотреть наши отношения.

В этот день Анатолий ушёл от неё взвинченным и обескураженным. Раньше Марина с ним так категорично не разговаривала.

– Так я тебе и поверила, аферисту и мошеннику. Нет, милый, я тебе не Лёля и я не из компании одураченных тобой дам. Новое время подарило мне шанс, и я его использую. Нужна мне твоя гостиница, так же, как и я, тебе там. Выдоишь и бросишь. Нет, со мной у тебя номер не пройдёт, – думала Марина Сутейко, услышав громкий стук захлопывающейся входной двери за Анатолием.

Ближе к ночи в квартире Марины раздался звонок.

– Мара, я, кажется, убил её, – дрожащими голосом сообщил Анатолий.

– Кого убил? Как убил?

– Мара, ну что ты не понимаешь? Лёльку.

– Доигрался? Допрыгался! Так, успокойся, возьми себя в руки!

– Я не знаю, что мне делать.

– Проверь у неё пульс. Может скорую надо вызвать?

– Что ты говоришь? Какую скорую? Сейчас пульс проверю.

– Ну, что?

– Кажется, дышит, но она без сознания. Её сестрица завтра валюту привезёт. При таком раскладе, мне денег не видать.

– Ты вот что. Не паникуй. Бери её и вези ко мне на дачу. Там разберёмся.

– А кровь?

– Вытри, вымой, всё уничтожь. Господи, ты кем работаешь? И с кем?

Соберись. Не паникуй.

Анатолий, унимая внутреннюю дрожь, перенёс Лёлю на диван, нервно натянул на неё лёгкую курточку с капюшоном, который прикрыл рану на голове. Вытер тряпкой подсвечник и стёр кровь с полов. Лёля очнулась, посмотрела на Анатолия удивлённым взглядом и тут, же опять потеряла сознание. Анатолий решил растормошить её, но она открывала глаза и тут, же опять теряла сознание.

– Ты можешь идти? – кричал он, сердясь на её беспомощность.

Обхватив Лёлю за талию, он вывел её из подъезда и усадил на заднее сидение машины. Пока автомобиль несся по Кольцевой автодороге, Анатолий мысленно прокручивал сложившуюся ситуацию.

– Что делать? Что с ней делать? Завтра прилетает Ника. Мне нельзя терять эти деньги.

Анатолий посмотрел в зеркало заднего вида и остановил машину у обочины. Лёля, наконец, очнулась. Она смотрела на него широко открытыми от удивления глазами.

– Вы кто? Куда вы меня везёте? – удивлённо спросила она его.

Анатолий с недоумением смотрел на отражение Лёли в зеркале, быстро соображая, притворяется она или действительно у неё от сотрясения мозга произошла амнезия? Он решил подыграть Лёле, а там, что получится.

– А вы кто, женщина? – уверенным голосом спросил он.

– Я? Не знаю…

– А как вы попали ко мне в машину?

– Извините, не знаю.

Лёля стала суетливо озираться вокруг.

– Как вас зовут? Где живёте?

– Я не знаю! Почему я ничего не помню?! У меня очень кружится голова!

– Но уж женщина, это ваши проблемы, освободите машину, мне домой надо, жена ждёт. А то мало ли чего, – требовательно попросил он её, открывая заднюю дверь.

Анатолий нажал на газ, – идиотка! Сама виновата! Вот само всё и разрешилось. Даже если к ней и вернётся память, я успею завтра встретиться с её сестричкой и забрать валюту. А дальше… А дальше вы меня только и видели! Надо сказать Марине, будто Лёлька умерла по дороге. Скажу, оставил её в просеке. Ночь. Никто не видел. А с Марой пора прерывать отношения. Если Лёлька через три дня не найдётся, значит, память к ней не вернулась и можно будет заняться её квартирой. В Москве сейчас сталинки в цене, а документы, в наше время это не проблема, я любые фальшивки сделаю. Надо срочно паспорт Лёлькин достать.

Лёля чуть пошатываясь, ещё долго стояла на дороге, глядя на огоньки удаляющегося от неё всё дальше и дальше автомобиля. Она никак не могла понять, что произошло. Медленно шагая в ту сторону, куда удалялись огоньки автомобиля, она вздрогнула от громкого сигнала клаксона. Лёлю осветили фары приближающейся машины.

– Красавица, не заблудилась? Почём берёшь? – перед Лёлей распахнулась дверь автомобиля. Молодой мужчина в бордовом пиджаке с крупным золотым браслетом в виде толстой цепи на запястье, странным сиплым голосом предложил ей сесть в машину.

– Ты давно здесь работаешь? Ты под кем? Что-то раньше я здесь точки не замечал.

– Я вас не понимаю.

– Чего не понимаешь? Путанишь здесь?

– Я не помню! Я ничего не помню, – Лёля заплакала.

– Не понял… Ты вообще кто?

– Кто? Не знаю…

– Ну, мать ты даешь! Как это не знаю? Имя есть у тебя? Откуда ты, как здесь в этой дыре оказалась?

– Я не знаю… – Лёля заплакала ещё горше.

– Ты что больная? Или это, память что ли потеряла?

– Я не знаю… – Лёля закрыла лицо руками.

– Ну и дела. Ладно, слушай, пока я пристрою тебя, а там разберёмся. Не оставлять же тебя такую всю холённую на дороге.

Я открыла глаза и никак не могла понять, где нахожусь. Почему вокруг так темно? Сильно болит голова. У меня, что очередной приступ? Поводив рукой по полу, я поняла, что лежу на ковре. Привыкнув к темноте, стало понятно – я всё ещё в Лёлиной квартире. Почему на ковре, а не на диване? Сознание потихоньку возвращалось ко мне. Раз мысли крутятся в больной коробчёнке, значит ещё жива. Затрезвонил телефон, больно ударив децибелами по голове. Подняться и снять трубку – нет сил. Кто может звонить? Все мои знают, что я подрабатываю и не нахожусь по этому адресу. Свет! Я зашла и включила свет в коридоре, но теперь в квартире темно.