Лев Златкин - Место полного исчезновения: Эндекит

В дверях «крикушника» мастер столкнулся лицом к лицу с Котовым.

Тот, держа в руках лопату, выходил с таким довольным и сияющим лицом, что можно было подумать, его завтра отпускают на свободу с чистой совестью.

— Кому могилу идешь копать, Кот? — пошутил мастер насмешливым тоном.

Как каждый в колонии, он любил потешаться над Котовым, которого откровенно считали придурком.

— «Из земли вышел, в землю сойдешь!» — охотно откликнулся Котов. — Но я иду копать землю, исходя из высших, божественных соображений. Хозяин разрешил мне разбить посреди плаца большую клумбу. Представляешь, как будет красиво?

— А цветочки не поздно ли сажать? — все еще посмеивался мастер. Впрочем, сажают у нас всегда охотнее, чем выпускают.

— Я в центре клумбы посажу цветы, — продолжал делиться своей радостью Котов, лихорадочно поблескивая глазами. — А по краям, каре, высажу даурский рододендрон. Он будет греть астры. В конце лета будут у нас цветы. Как раз и девочки приедут.

— О каких девочках ты мечтаешь? — съехидничал мастер. — Кто к тебе приедет, тетеря? От тебя и жена, и все твои родственники отказались. Ты сам мне говорил. Забыл уже?

Котов злобно блеснул глазами и, не ответив, удалился на плац, где с такой злобой стал вскапывать землю, утрамбованную множеством ног заключенных почти до каменной твердости, что со стороны, действительно, стало казаться, что Котов кому-то роет могилу.

Мастер, проводив его глазами, пошел к дежурному, где и сообщил о чрезвычайном происшествии.

Дежурный тут же доложил по телефону о случившемся Дарзиньшу и получил приказ немедленно провести мастера в кабинет начальника колонии.

Подходя к кабинету, мастер успел заметить, что в кабинет входит Игорь Васильев, который числился у него, на швейке, но еще ни разу там не появился.

«Следователь недоделанный! — злобно прошептал мастер. — Мало нам шнырей, авторитетов и прочей нечисти, так еще и этого кормить надо!»

Но в кабинет начальника колонии он вошел смиренной овечкой, робко и покорно встал у двери, боясь сделать лишний шаг.

Игорь Васильев и Вася сидели возле Дарзиньша и с тревогой смотрели на мастера, как на гонца, принесшего дурную, «черную», весть.

— Рассказывай! — приказал Дарзиньш.

Мастер немного помялся, чтобы заметили его покорность и ничтожность, потому что начальство любит сломленных и ненавидит мятежников, а потом рассказал все как было, по порядку.

— Моне, Бернштейну, заключенному Моне, — запутался мастер, — вменялось в обязанность помогать раскройщикам-лекальщикам таскать штуки ткани для раскройных столов. Я его послал на склад, а там на него весь штабель обрушился и шею ему сломал.

— Кто-нибудь заходил на склад? — спросил Игорь.

Он был единственным, кто тревожился смертью Мони.

Для других это было лишь еще одним несчастным случаем, но Игорь так не считал. Будь это до смерти Пана, можно было принять смерть Мони за несчастный случай, но вторая смерть в одной и той же компании, в которой был и Игорь, не только тревожила, но и начинала страшить. Появлялось такое ощущение, что теперь убийца решил уничтожить всех, кто принимал участие в попойке с Паном, хотя, казалось, он-то должен был знать, что, если бы Пан сказал им имя убийцы, то его давно бы нашли и удавили.

— Я не видел, заходил ли кто на склад вместе с Моней или после него, — оправдывался мастер, — но я видел нашего кладовщика, Мочилу Деревенскую, Корчагина, который зачем-то пришел на швейку не в свою смену.

— Кажется, я запретил приходить на производство не в свою смену? — заметил ему Дарзиньш.

— Так точно! — вытянулся по-военному мастер. — Но он пришел и зачем-то общался с Моней.

Дарзиньш посмотрел на Васю, затем на Игоря и сказал им:

— Пойдите, разберитесь!

Вася сразу встал и подал знак Игорю, чтобы он следовал за ним.

Васильев молча подчинился и вышел вслед за Васей. Закрывая за собой дверь, он услышал, как Дарзиньш сказал мастеру:

— Ты останься!

Мастер вздрогнул, сочтя данное приказание опасным для себя признаком.

«Что это я такого натворил? — лихорадочно стал думать мастер. — Вроде, никаких „проколов“ не было?»

Он почувствовал себя не очень уютно под пристальным взглядом «хозяина», напоминая собой нашкодившую собаку, ожидающую праведного гнева своего владельца.

— Садись! — приказал Дарзиньш.

Этот приказ мастер выполнил более охотно. Он понял, что от него что-то потребуют, но бить сегодня не будут. И словно гора с плеч свалилась. Мастер сел на краешек стула, на котором только что сидел Васильев, и во все глаза стал смотреть на повелителя.

— Слушаю-с! — сказал он неожиданно совсем по-приказчичьи.

Дарзиньш отметил это и улыбнулся. Смешно было слышать такое в колонии строгого режима.

— Сколько срока тебе осталось «тянуть»? — благожелательно спросил Дарзиньш.

— Последний год пошел! — заволновался мастер.

— Хочешь последним транспортом на «Большую» землю уйти? — спросил Дарзиньш, прекрасно зная, что каждый заключенный все отдаст, чтобы побыстрее покинуть эту глушь, откуда три дня скачи — ни до какого государства не доскачешь.

— Душу заложу! — признался мастер. — «Хочу» — это не то слово!

— Я могу тебе это устроить в обмен на маленькую услугу! — предложил сделку Дарзиньш.

Он сделал паузу, а мастер заволновался. Услуга, какая бы маленькая она ни была, неизбежно могла привести его к конфликту с авторитетами, а это было еще опаснее, чем отказаться от оказания маленькой услуги «хозяину». Там, если открылось бы его участие в «маленькой услуге», могли просто оторвать голову. Но и «хозяин» имел свои «козыри». И мастер это знал.

— Если только маленькую, — задумчиво протянул он, — то еще можно.

Дарзиньш лишь усмехнулся.

— От кодлы Полковника осталось пять человек, — начал он осторожно. — Я знаю, что они минимум раз в неделю трахают одного юношу. Это происходит на швейке, так что ты должен мне сообщить, как только увидишь, что они уединились.

— Меня зарежут! — отшатнулся испуганно мастер.

— А ты сделай это незаметно, чтобы никто и не заподозрил тебя, — посоветовал Дарзиньш. — Знак какой-нибудь подай нам. Вася с тобой все это обговорит. Но не вздумай обмануть! — жестко закончил «хозяин». — Тогда я посажу тебя в БУР, обвинив в убийстве Бернштейна. Может, суд тебя и оправдает. Но до суда ты не доживешь. Холода начнутся, а там некоторые камеры не отапливаются. Года хватит, чтобы сгнить. Решай!

Его предложение и последующие угрозы не оставляли мастеру выбора. Вернее, выбор был, но очень незавидный: либо сейчас ты умрешь точно, либо после, если уголовники узнают о твоем предательстве.

— А что решать, когда вы за меня все и решили! — тоскливо ответил мастер. — Если обещаете отправить меня с последним транспортом, а лучше сразу же после того, как я сдам пятерку из кодлы.