Василий Веденеев - Игра без правил

Рука все же предательски дрогнула — зачем он начал думать о таких неприятных вещах, когда пользуется опасной бритвой? Порез защипало, и Хомчик, сполоснув щеку водой, вышел на кухню взять квасцы, чтобы остановить кровотечение. Пробираясь между узлов и чемоданов, коробок и свертков, он саркастически хмыкнул — вот они, плоды твоей дурости, Рафаил, и зримые последствия «порядочности» Мишки Котенева. Ноев ковчег, а не квартира — раньше всегда такая ухоженная, уютная, полная вкусных, с детства знакомых запахов, мягких кресел, привычных вещей, создающих человеку удобства. Когда еще теперь наладишь быт так, как это было сделано здесь? Сколько займет сил, нервной энергии и времени обустройство на новом месте? А жизнь торопится вперед, и никто никогда не придет к Хомчику и не предложит ему купить себе новое здоровье и новую жизнь. Никто!

Вернувшись в ванную, он немного постоял, опершись о край раковины и рассматривая глубокую царапину на щеке — эк угораздило. Но не будешь же ходить с одной бритой щекой?

Снова взбивая пену, Хомчик вспомнил, как у него сразу же родились подозрения в нечестности Котенева, когда тот начал рассказывать о бандитах, приходивших с обыском. Тогда он наивно полагал, что Мишка хитроумно строит планы выжать из компаньонов некую сумму для покрытия собственных расходов, но после случившегося у Лушина сомнения развеялись и в душе поселился мерзкий страх, не отпускающий ни днем ни ночью.

— Труба зовет мои дружины, — фальшиво запел Хомчик, намыливая щеку.

Мир перестал ему казаться полностью враждебным и погрязшим в предательствах: впереди дорога, знакомые люди, готовые оказать помощь в устройстве, и никаких Котеневых. Достаточно, нахлебались так, что аж из ноздрей выливается.

Сообщать ему, где пристроился, не стоит, подавать руку в тяжелой ситуации тоже, а надо тихо и мирно жить, растить детей и поплевывать на беспокойную и неблагодарную столицу. Ничего, пройдет время, и она опять будет рада принять Хомчиков в широко распростертые объятия, а для человека, имеющего средства, не проблема получить площадь. Один знакомый сунул «барашка в бумажке» девице из обменного бюро и сменял халупу в Баку на четырехкомнатную квартиру в Москве. Сколько дал и сколько заплатил за разницу в площади — коммерческая тайна, но живет, процветает, и никто им не интересуется. А сейчас кооперативы по обмену есть, им тоже денежки нужны.

Звонок в дверь заставил Хомчика вздрогнуть, и проклятая бритва снова рассекла кожу. В дверях ванной немедленно возникла бледная, как привидение, жена. Ее глаза, увеличенные сильными линзами очков, с тревогой и плохо скрытым ужасом уставились на супруга.

— Звонят, — зловещим шепотом сообщила она.

— Слышу, — так же шепотом ответил Рафаил, как будто его могли услышать стоявшие за дверью. Оглядевшись, он схватил полотенце и, прижав его к кровоточащему порезу, прокрался к входным дверям.

— Не открывай! — испуганно взвизгнула жена.

Сердито обернувшись, он сделал ей знак молчать и осторожно сдвинул заслонку дверного глазка…

Нервно поглаживая рукоять «парабеллума», Аркадий неотрывно смотрел на подъезд Хомчика — сегодня многое должно решиться и хотелось по-прежнему верить в свою удачу и счастливую звезду. Скоро идти туда, подниматься по ступенькам, нажимать кнопку звонка и переступать порог квартиры. Уже возникло знакомое нетерпение, появилась тонкая нервная дрожь внутри и небывалая собранность, готовность мгновенно отреагировать на любые неожиданности. Впрочем, все предельно точно рассчитано, и неожиданностей просто не должно быть, если вдруг не вмешается «господин случай», постоянно норовящий подставить ножку в самый неподходящий момент.

— Кончай гулять, — не оборачиваясь, бросил Лыков пристроившемуся на заднем сиденье Олегу. — Много тратишь! Начнут копать.

Кислов промолчал. Жадно досасывая сигарету, он смотрел за окно машины — песочница, детишки качаются на скрипучих качелях, сидят бабки на лавках, гуляют старички с собачками, читают газеты пенсионеры, считает медяки компания выпивох. Один держит в руке сетку с пустыми бутылками и, видимо что-то доказывая приятелям, время от времени встряхивает ее, отчего бутылки тонко звенят.

Подошел Витек Жедь, открыл дверцу, тяжело плюхнулся на сиденье рядом с Олегом.

— Ну? — повернулся к нему Аркадий.

— Нормально, — отдуваясь, ответил Витек. — Вызывать я никого не стал, за дверями тихо.

— Не ждут, — криво усмехнулся Лыков.

— Почему сегодня никого не вызвали? — завозился сидевший за рулем Ворона. — Вляпаемся, ей-богу, вляпаемся.

— Не каркай, — оборвал его Аркадий. — Нельзя без конца разыгрывать одну и ту же карту, понял? Комбинировать надо, новое изобретать. Кстати, скажи-ка лучше, где ты раздобыл такой рыдван?

Он похлопал ладонью по обтянутому самодельным чехлом сиденью и презрительно двинул коленом по облезлой дверце. Машина и вправду имела непритязательный вид — старенькая, давно не крашенная, с продавленными сиденьями.

— Зато на ходу зверь, — осклабился Анашкин. — Хозяин ее лижет, сам движок перебрал. На этой тачке фору любой волжанке дадим. Разве плохо докатили?

— Не хватятся? — зевнув, спросил Жедь.

— Нет, — небрежно отмахнулся Ворона.

— Сегодня пойдем втроем, — поправляя оружие, засунутое за пояс брюк, распорядился Лыков. — Жедь остается в машине и ждет нас. После дела отгоняем тачку и немедленно пересаживаемся. Двор, где ее брали, хорошо помнишь?

— Не заплутаем, — заверил Витек. — Только не копайтесь там, быстрее поворачивайтесь.

— Не зуди под руку, — огрызнулся Лыков, открывая дверцу…

Осторожно сдвинув заслонку дверного глазка, Хомчик приник к отверстию, напряженно разглядывая стоявшего у дверей человека в штатском костюме.

— Кто там? — свистящим шепотом спросила за спиной жена.

— Участковый, — прикрыв глазок ладонью, обернулся Рафаил.

— Не открывай!

— Участковый! — покрутив пальцем у виска, укоризненно поглядел на нее муж. — Он уже приходил в связи с нашим отъездом.

— Вот видишь, он уже приходил, — зачастила жена, — а зачем теперь? Что ему надо?

В дверь снова позвонили. Рафаил отнял от щеки полотенце и поглядел на оставшуюся на ткани полоску крови — щеку немилосердно саднило. Открывать или нет?

— Как ты узнаешь, что ему надо, если не откроешь? — резонно возразил он. — Не откроешь сейчас, так он придет снова.

— Нас дома нет! — Она сдернула с носа очки и, забрав из рук мужа полотенце, вытерла потное лицо. — Может нас не быть дома? А если с ним эти ?

— С участковым? — Рафаил Яковлевич опять приник к дверному глазку. — Тогда это просто кошмар.

— Вспомни фильм про милицию, — настойчиво бубнила за спиной жена, — там тоже представлялись милиционерами, и у Лушина…