Виктор Доренко - Ставка на бандитов

— Не съезжай с темы, — улыбнулся в трубку Монах, — колись, где шастали? Хотя уверен, что никак не на бан за манатками лазили. Небось всю ночь какую-нибудь красючку укатывали, а? Ну и как фарт? Кто из вас первый гвоздик к мохнатому сейфу подобрал?

— Пахан, не наседай, — отмахнулся Бур, — бля буду, не по марухам ерзали, век воли не видать!

— Ладно, — сменил тему Фомин, — верю. Когда за мной подъедете? Есть интерес.

— Через двадцать минут будем, — пообещал Роман и, помедлив, спросил: — Нам подняться или сам выйдешь?

— Да уж подгребу как-нибудь, — ответил Монах, — не мальчик сопливый, чтобы за ручку водить.

— Тогда, как подъедем, перезвоним из машины, — закончил разговор Бур.

Слушая в динамике короткие гудки, пахан вдруг сообразил, что они не говорили ему о наличии мобильного телефона. Решив больше ничему не удивляться, Фомин направился в комнату, намереваясь переодеться в нечто более подобающее для прогулки по Москве, чем спортивный костюм.

В назначенное время вновь разнеслась по квартире настойчивая телефонная трель. Схватив трубку, Монах пробурчал:

— Иду, иду, — и, даже не удосужившись услышать брошенную в ответ фразу, вышел на площадку, захлопнув за собой дверь.

Спускаясь по ступенькам, он заметил на лестничном пролете между первым и вторым этажом двух подвыпивших мужиков, одетых в потертую старую одежду.

Один держал в руке бутылку с темной жидкостью — возможно, с вином, которой он беспрестанно тыкал в грудь собеседнику, пытаясь что-то втолковать.

Приблизившись вплотную к алкашам, Фомин явственно ощутил разивший от них зловонный дух. В этот момент размахивающий стеклянной тарой, неловко обернувшись в сторону спускающегося по ступенькам человека, выронил из рук посудину, со звоном разлетевшуюся на мелкие кусочки, обдав содержимым брюки Монаха.

Инстинктивно отскочив, он плечом задел второго алкоголика, склонившись на какой-то миг над забрызганной одеждой.

Дальнейшее произошло столь стремительно и неожиданно для Фомина, что показалось ему нереальным.

В считанные доли секунды недавний пьяница преобразился до неузнаваемости: лицо приобрело абсолютно трезвое выражение, действия стали четкими и размеренными. Молниеносным движением он нанес сокрушительный удар Монаху в солнечное сплетение, от чего тот задохнулся, сложившись пополам, и тут же ощутил, как его руки выкручивают за спину, а затем на запястьях защелкнулись наручники, больно впиваясь в кожу.

Пока Фомин соображал что к чему, перед его лицом появилась красная книжица в ледериновой обложке. Затем пахан услышал достаточно отчетливый шепот:

— Федеральная служба контрразведки, капитан Гусев, — произнес один из мнимых алкоголиков и, дав переварить услышанное, чуть ли не по слогам закончил: — Сейчас мы снимем с вас наручники, гражданин Фомин, и пройдем в нашу машину. Советую не предпринимать никаких резких движений. За вами наблюдают около десяти наших сотрудников, в том числе и снайпер. При малейшей попытке к бегству будет открыт огонь на поражение. Договорились?

— Банкуй, начальник, — сквозь зубы процедил Монах.

Обступив с двух сторон задержанного, они вышли на улицу, где у подъезда стояла серая «волга» с предусмотрительно распахнутой задней дверцей. На переднем сиденье, рядом с водителем, расположился майор Тимошин.

Фомина усадили сзади, подперев с двух сторон неизвестно откуда взявшимися здоровенными детинами с ничего не выражающими лицами.

Авторитет пытался найти глазами машину Музыканта, однако нигде ее не обнаружил. Перехватив его взгляд, майор ровным тоном произнес:

— Напрасно ищете ваших приятелей, гражданин Фомин. Их увезли за минуту до вас.

— А в чем дело, гражданин начальник? — спросил задержанный.

— Потерпите полчаса, все узнаете, — ответил Тимошин, поворачиваясь к ветровому стеклу и таким образом давая понять, что разговор окончен.

Пока автомобиль пробирался сквозь густой поток транспорта в направлении Лубянки, иногда включая сирену и выезжая на осевую полосу, в голове у Монаха роились всевозможные догадки.

Он еще мог бы понять интерес к своей персоне со стороны МУРа, но комитетчики здесь при чем?

Ответа на этот вопрос, впрочем, как и на многие другие, которые он себе задавал в последнее время, Фомин не находил.

Наконец Монаха ввели в просторный кабинет, где за столом восседал полковник Шароев.

Повелительным жестом приказав майору Тимошину, приведшему задержанного, удалиться, полковник указал авторитету на стул:

— Присаживайтесь, пожалуйста, — он пододвинул к тому пачку сигарет «Ява», — курите.

— Спасибо, не курю, — нисколько не заботясь о вежливости тона, ответил Монах.

— А вот врать нехорошо, — несколько назидательно произнес Шароев, — не хотите курить, не надо, но зачем же обманывать? Я все, или почти все, о вас знаю, — полковник выдержал небольшую паузу, затем продолжил: — Фомин Валерий Николаевич, одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года рождения, москвич, дважды судим за кражу, если не считать те три года, прибавленные за побег из мест лишения свободы, вор в законе по кличке Монах, сын умершего вора, также в законе, Паука. Дальше продолжать? — задал вопрос Шароев.

— Все это мне и без вас известно, — спокойно ответил Фомин, — только одного не могу понять, зачем я вам понадобился? Никак шпиона во мне подозреваете?

— Нет, что вы, — засмеялся хозяин кабинета, — у нас к вам другой интерес. Не скрою, вы для меня небезынтересная личность. Мы создали ваш психологический портрет, результаты превзошли все ожидания. По правде говоря, у нас нет опыта общения с людьми вашего круга, а обращаться к коллегам из МВД я посчитал лишним. Во-первых, у них сразу появится нездоровый интерес к вашей персоне, а во-вторых, у них длинные языки. Да и наши аналитики сообщили, что это верный крах, так как люди, подобные вам, милицию на дух не переносят. Думаю, и общение со мной не доставляет вам, Валерий Николаевич, никакой радости.

— Хэ, а чего ж мне радоваться, — нагло уставился на собеседника Монах, — когда сперва дыхалку забивают, затем клацают браслетами, а после всего предлагают милостиво закурить и заводят разговор по душам. Короче, гражданин начальник, или толкуй, чего тебе понадобилось, или отправляй в хату. Между прочим, я еще ни разу в Лефортове не был, говорят, там неплохо кормят, да и условия получше, чем в Бутырке.

— Только не надо изображать из себя недотепу, — нисколько не раздражаясь, произнес полковник, — как будто я не знаю, что для вас и в Бутырке, и в «Матросской тишине» создадут все необходимые условия, не хуже, чем на воле. Потом, никто не собирается вас сажать, независимо от результатов нашего разговора. Сразу после беседы вас доставят туда, куда вы пожелаете.