Виктор Доренко - Убить и спасти. Жизнь полна трупов

Артем рассказал о схватке. Нянечка слушала, поджав губы, и ее лицо становилось все суровее.

— Вот гад! — сказала она наконец. — Он заслужил свою смерть.

— Это еще не все, — Артем повернулся к девочке. — Началось с нее, — он кивнул на сверток. — Там двухлетняя малышка. Он ее подбросил нам к подъезду.

Нина Игнатьевна начала разматывать простыню, в которую была завернута девочка.

— Почему она спит? — спросила Нина Игнатьевна. — Она жива?

— Жива. Снотворное или наркотики, должно быть.

Нина Игнатьевна продолжала высвобождать девочку из простыни, попутно ощупывая ее тельце.

— У нее все косточки переломаны! — воскликнула она. — И срослись смотри как. Вот запястье, вот пошел локоть. А посередине бугорок. Ручонка вся кривая.

Нина Игнатьевна выпрямилась и неожиданно провела рукой по глазам.

— Неужели теперь нельзя никак исправить? — спросил Артем. — Как она жить-то будет такая?

— Исправить можно. Но надо будет делать несколько операций.

— Значит, для нее не все еще потеряно? Есть какой-то шанс?

Нина Игнатьевна с сомнением покачала головой.

— Каждая операция стоит больших денег, — сказала она. — А в наших больницах и лекарства-то не на что купить. Больные даже бинты для перевязки приобретают сами. Самые неотложные операции и то сплошь и рядом не делают.

— Получается, для нее никакого выхода? — Артем кивнул на девочку.

— Выход один — проводить эти операции за рубежом. Но опять же нужны деньги. Кто их даст?

Артем помолчал, обдумывая сказанное Ниной Игнатьевной.

— Но кто ее так изуродовал и зачем? — спросил он. — И почему ее сюда подбросили?

— А вот это мог бы сказать, наверно, этот бугай, — Нина Игнатьевна сурово посмотрела на неподвижное тело бандита. — Теперь уже не скажет.

Артем подошел поближе к трупу. На его левой руке вместо часов был укреплен кожаный браслет с плоской пластиковой коробочкой, на которой мигала крохотная красная лампочка.

— Что будем делать? — сказала Нина Игнатьевна.

— А что еще делать, кроме как заявить в милицию? — вопросом ответил Артем.

— Тогда тебе придется отвечать за убийство, — напомнила Нина Игнатьевна. — И неизвестно, как еще повернется. Дело им в любом случае придется расследовать. И если не удастся установить личность убитого, на тебя могут повесить и девочку.

— Ты что это городишь, Нина Игнатьевна? — удивился Артем.

— Господи, ты телевизор смотришь? Газеты читаешь? И не такие дела творятся. Милицейскому начальству тоже хочется кушать, причем хлеб с маслом. И водочку пить с ананасами. А с креслом расставаться не хочется. Преступлений много, а процент раскрываемости небольшой. Как его повысить, кумекаешь?

— Ну и что ты предлагаешь? — помолчав, спросил Артем.

— С милицией погодим, — решительно сказала Игнатьевна. — Я отнесу малышку, а ты посмотри, что это за машина, и бугая обследуй. Сдается мне, что-то здесь не так.

Нина Игнатьевна, опять завернув девочку в простыню, подняла ее и пошла к подъезду Дома ребенка. Артем, секунду поколебавшись, направился к кустам акации возле асфальтовой дорожки, решив для начала найти пистолет.

Дорожка не освещалась, а фонари подъезда располагались далеко, поэтому в сквере было темно. Артем долго шарил в кустах и под деревьями, натыкаясь на сухие ветки. Наконец ему удалось найти то, что он искал. Это был пистолет Макарова, уже старый, потертый от долгого ношения. Артем направился к машине. Автомобиль оказался стареньким «Ауди» с помятым левым крылом. Похоже, бандит отнюдь не принадлежал к криминальной верхушке. На правом переднем сиденье лежал странный предмет: нечто вроде небольшого пластмассового шарика, одна полусфера которого была усеяна воткнутыми в нее осколками бритвенных лезвий, а на другой виднелись небольшие углубления, должно быть, для того, чтобы брать это устрашающее оружие пальцами.

На заднем сиденье валялась куртка из маскировочной ткани с нашивкой, на которой виднелась надпись «Асор».

Артем захлопнул дверцу машины и вернулся к убитому им бандиту. Громила был двухметрового роста и весил, наверно, не меньше ста килограммов.

С его агрессивностью при жизни он наверняка имел немало врагов, но вряд ли кто из них особенно досаждал ему.

Артем обшарил его карманы, но не нашел ничего интересного: ключи, мятый носовой платок, кошелек, авторучка.

Внезапно к световым сигналам, подаваемым пластмассовой коробочкой на руке убитого, добавился прерывистый писклявый звук. Артем мгновенно подобрался: что могли значить эти звуковые импульсы? Он обследовал коробочку. На ней не было видно ни кнопок, ни табло, ни прорезей встроенного микрофона или динамика.

Звуковые сигналы продолжались около минуты и прекратились так же неожиданно, как начались. В сквере между главным подъездом Дома ребенка и оградой вновь установилась тишина.

Артем решил убрать тело бандита с асфальтовой дорожки в сторону. Дорожка хоть и плохо, но все же была освещена отдаленными фонарями, и лежащий на ней человек мог привлечь внимание случайных прохожих. Лучше было бы, конечно, вообще вытащить его за пределы ограды или погрузить в «Ауди» и вывезти куда-нибудь подальше. Но Артем не умел и не хотел играть в прятки. Он привык отвечать за свои действия.

Но что делать с телом бандита? Артем оттащил его к бордюру, еще не решив, что предпринять дальше.

В этот момент из-за соседнего здания вынеслись два легковых автомобиля и на полной скорости подскочили к воротам Дома ребенка, затормозив возле «Ауди». Один был с мигалкой.

Итак, судьба все решила за Артема. Должно быть, кто-то из жильцов соседних домов заподозрил неладное и позвонил в милицию. Артем выпрямился, поджидая милиционеров.

Из автомобиля с мигалкой выскочили двое в форме омоновцев и направились к Артему. На том, что шел первым, Артем заметил погоны лейтенанта.

— Лейтенант Евдокимов, — приблизившись и небрежно отдав честь, сказал он. — Что произошло?

Лейтенант был высок, имел спортивное телосложение, его движения были уверенными. Но его припухлое бабье лицо напоминало лицо педераста и производило отталкивающее впечатление. К тому же он шепелявил. Все это контрастировало с его бравым видом, формой, хорошо сидевшей на нем.

Артем смущенно и растерянно развел руками: мол, не виноват, так получилось.

— Старшина, наручники, — приказал шепелявый.

— Зачем? — попытался было протестовать Артем. — Я не убегу. Готов рассказать, что случилось.

— Молчать! — заорал шепелявый. — Приказы не обсуждают.

Второй, которого тот назвал старшиной, завел руки Артема за спину, защелкнул наручники.

От ворот подошли еще двое в камуфляже и без знаков различия. Один из них наклонился над убитым.