Иван Бодунов - Черные вороны

«Первое время, — думал он, — будут нас искать по приметам. А мы возьмем да уедем. Я в одно место, Ладыга в другое…»

Они зашли к Климову. Надо было успокоиться, и Климов достал бутылку французского коньяку. Откупорил, разлил по маленьким рюмочкам. Коньяк был хорош, острый виноградный запах разошелся по комнате. Выпили, потом Климов подошел к письменному столу и открыл ящик. Он извлек из кармана наган, переложил его в ящик, сунул руку во второй карман, и лицо у него изменилось.

— Что с тобой? — спросил Ладыга.

— Маузер потерял, — сказал Климов. — Вот не повезло!

В сущности, особых оснований для тревоги не было. Маузер, конечно, упал, когда они ссорились с Ладыгой из-за того мужичонки. Может проваляться месяц в снегу, пока его кто-нибудь найдет. Да и потом неизвестно, откуда он у Окуджавы. Если он его получил официально — тогда плохо. Номер зарегистрирован, и до Окуджавы по номеру доберутся. Но скорее всего — он купил маузер так же, как купили наганы Ладыга и Климов. С какой стати ему будут давать оружие? Подумаешь, трест очистки каналов!…

Бригада Васильева выехала на машине сразу же, как только взволнованный голос прокричал по телефону, что убит и ограблен кассир, убита охрана и, главное, — между какими станциями это произошло.

Сошли на шоссе, примерно там, где преступники соскочили с поезда. Куда они могли направиться? Скорее всего — в сторону Ленинграда.

На всякий случай разделились. Васильев с одним из сотрудников пошли по направлению к Ленинграду. Они двигались по краям шоссе, тщательно вглядываясь, не сошли ли преступники с шоссе на снег.

Нет, на снегу следов не было. Дошли до проселка. Была ли у них машина? Вряд ли. Машин в те дни было не так уж много, а случаев угона автомобилей в последнее время не отмечалось. Шоссе идет параллельно железной дороге до самого Ленинграда. Добираться до города пешком? Можно, конечно, но, зная, что наверняка догонят. Ходу самое меньшее часа четыре…

Васильев с помощников пошли по проселку. Снег по сторонам был чист, с дороги ничто не сходил. Сам проселок был укатанный, твердый, следов здесь тоже нельзя было разобрать. Дошли до развилки. Остановились. Куда идти — направо или налево? В сторону Ленинграда должен вести левый проселок, но черт их знает, эти проселки, они иногда так петляют.

Васильев осмотрелся Навстречу им неторопливо шагал маленький бородатый мужичок в лаптях и в куртке солдатского сукна. Двигался он спокойно, не торопясь, и дошел бы до Васильева еще не скоро, если бы тот не поспешил к нему.

— Здравствуй, — сказал Васильев. — Не скажешь ли, куда ведет дорога?

Мужичок остановился, снял шапку, поклонился и ответил, что дорога ведет на станцию.

— И далеко до станции?

— Версты две.

— А не встречал ли ты двух человек с чемоданчиком?

— Видел, — спокойно сказал мужичок и как-то странно посмотрел на Васильева. То ли не решался что-то сказать, то ли хотел что-то спросить.

— Где видел? — поторопил его Васильев.

— У самой чугунки. — Старичок помялся. — А вы, граждане, из милиции?

— По форме не видишь разве?

— Украли что?

— Хуже, — сказал Васильев. — Трех человек убили, мерзавцы.

Мужичок пожевал губами, подумал.

— Где я их видел, там их теперь нет, а вот нашел я одну штуку, так, может, это ихняя.

Он вытащил руку из кармана и протянул Васильеву маленький черный маузер. Васильев нетерпеливо схватил его. Да, конечно, это был маузер из той партии, которую недавно правительство закупило в Германии. У него у самого был точно такой же. Васильев посмотрел на номер. Он виднелся отчетливо.

— К машине, — сказал Васильев. — Спасибо, — поблагодарил он мужичка и быстро зашагал к шоссе.

лан Ивана Васильевича, можно сказать, не удался Вооруженные сотрудники, которых он направил сопровождать кассиров, развозивших зарплату, не опознали преступников и упустили их И все-таки песня шайки была спета. Впервые в руках у Васильева появился кончик ниточки. Теперь можно начинать стремительный, оперативный розыск.

И еще одно обнадеживало Васильева. До сих пор бандиты диктовали правила игры, ошеломляя неожиданностями, которые невозможно было предусмотреть. Но вот очередной их ход оказался предугаданным. Неудача тут уже не играла роли. Шайка совершила именно то преступление, которого ждал угрозыск, и именно там, где он ждал.

Уже через двадцать минут Васильев с маленькой станции дозвонился в Ленинград и спросил, за кем зарегистрирован маузер № 485996. Ему сообщили: маузер с этим номером принадлежит Окуджаве, бывшему заместителю председателя Ленинградского областного суда, ныне директору треста по очистке каналов и рек. Где он живет? На улице Жуковского.

Да, кончик ниточки, наконец, в руках. Но как ему легко оборваться! Ведь может же быть, что Окуджава просто потерял маузер? Если его из облсуда перевели в такой ерундовый трест, так, наверное, человек с грехами. Потерял спьяну, может быть, даже продал. Сообщить об этом побоялся. А потом маузер попал на рынок, и ищи-свищи, кто там купил его из-под полы!

Машина ехала уже по окраинам Ленинграда, и Васильев с трудом сдерживал нетерпение. Теперь, когда появилась надежда, ему хотелось полностью рассчитаться за время вынужденного бездействия.

Машина остановилась на улице Жуковского. Васильев и два сотрудника бегом поднялись по лестнице. Дверь открыл невысокий человек с опухшим, одутловатым лицом.

— Я Окуджава, — ответил он на вопрос Васильева. У него забегали глаза, когда он увидел милицейскую форму. Он пошел вперед, показывая дорогу, и ввел Васильева в большую неубранную комнату. На письменном столе, накрытом газетой, стояла бутылка пива, лежало кольцо колбасы и крупно нарезанный хлеб.

— Где ваш маузер? — спросил Васильев быстро и резко. Нельзя было давать Окуджаве время придумывать оправдания.

— У меня, — удивленно сказал Окуджава.

— Покажите, — потребовал Васильев.

Окуджава пожал плечами и вынул из ящика письменного стола большой маузер старого образца, совсем не похожий на тот новенький, аккуратно вычищенный и смазанный, который лежал у Васильева в кармане.

Иван Васильевич посмотрел на номер. Номер был правильный, — 485996. Но что-то странное было в цифрах. Не очень ровно они стояли, как будто их выбивали поодиночке.

— Где вы взяли это старье? — резко спросил Васильев. — И куда дели ваш? — Окуджава молчал. — Отвечайте!… Пропили, продали, проиграли?

— Проиграл, — сказал Окуджава.

— Кому, когда, где?