Инна Тронина - Миллениум

— Значит, Вандышев выяснил, кто похитил нашу дочь. И, вероятно, понял, что я не виновата в её исчезновении. И ведь не позвонил, не попросил прощения! Готовился к свадьбе с Аллой, как ни в чём не бывало. А теперь я боюсь, что он заберёт Милену, если её удастся вернуть. И ему дочку отдадут — деньги сделают своё дело. Умри он сегодня, никто не посмел бы портить нам жизнь. Но ты, Артур, спас его и тем самым обрёк меня на страдания…

Валерия помолчала немного, собираясь с духом. Артур тоже безмолвствовал и ждал, что будет дальше.

— Наполни бокалы, и я скажу тебе о том, что волнует меня. В светлый миг, когда ты рассказал мне о Милене, я откроюсь. Признаюсь тебе в любви… Я надела этот наряд, ещё не зная, какую весть ты принесёшь. А теперь у меня двойной праздник. В моей жизни было трое мужчин, ни одного из них я не любила так, как тебя. И я хочу, чтобы у нас была свадьба. Нет, не в ЗАГСе, не в церкви. Это всё — прах, тлен, видимость. Я расписалась с Рубецким, обвенчалась с ним, но это не спасло семью. А вот теперь я поступлю так, как сама хочу. Артур, я давно уже выздоровела. Я не калека, а влюблённая женщина, которая ждёт тебя уже много ночей. А ты всё не идёшь… Не знаю, догадался ты о чём-нибудь или нет. Но завтра — женский праздник, и я хочу попросить у тебя подарок. Только один подарок, и больше ничего…

— Лео, успокойся!

Тураев, сам взволнованный, с лёгким хлопком открыл шампанское и разил его по бокалам. Пышная пена играла в хрустале, лопалась, и пузырьки взлетали со дня, со стенок бокалов.

— А что там мешает? — горячо продолжала прекрасная невеста, и глаза её возбуждённо горели. — Мы оба свободны и молоды! У нас ещё всё впереди. Сейчас мы поженимся, пусть без свидетелей и чиновников, но этот брак окажется самым крепким. Я на всю жизнь останусь верной тебе, а ты будешь свободным, как ветер. Здорово я придумала, правда? Я верю, ты найдёшь моего ребёнка и подаришь мне будущее. Но сегодня мы должны уснуть в одной постели. Я чувствую, я знаю, что ты и сам этого хочешь, но пытаешься справиться с собой. Зря, милый, это ведь так естественно. Особенно весной, когда любовь вдвойне желанна. После того, что случилось, дай мне поверить в себя. — Валерия ударила своим бокалом о бокал Тураева. — Выпьем же за наше короткое, но истинное счастье! За то, чтобы нашлась Милена и получила своё настоящее имя! Моя новогодняя девочка должна быть рядом всегда. Слишком горестной оказалась наша с ней разлука, зато встреча должна стать вдвойне радостной. Выпьем за то, чтобы ты поверил в мою искренность. Мне ничего от тебя не нужно… кроме тебя самого. Несмотря на то, что Вандышев выжил, для меня он сегодня окончательно умер. Есть только ты, ты один, такой, каким был всегда, каким останешься после. Я постараюсь вылечить тебя от недоверчивости и обиды. Я перевяжу рану, нанесённую твоей бывшей женой, сниму боль бальзамом своей нежности. Я докажу, что не все бабы — суки. Артур, забудь, что видел сегодня на новом Арбате. Забудь о Вандышеве… обо всём на свете! У меня и у тебя в жизни было много горя, предательства, отчаяния. Но сегодня мы совершим то, ради чего нас свела судьба, иначе потом будем жалеть… А там будь, что будет. Ты согласен со мной?

— Согласен, — просто сказал Тураев.

Валерия, приготовившаяся к долгим уговорам, удивлённо замолчала.

— Я не знал, как тебе это же самое предложить. Боялся оскорбить тебя и ещё раз унизить. Ты ведь могла подумать, что я пользуюсь зависимостью человека, живущего в моём доме. Что я беру твою любовь в виде платы за постой. К тому же я разыскиваю твоего ребёнка, и ты побоишься мне отказать. Но сегодня ты сама проявила инициативу. Выпьем за нашу ночь! И за все ночи, которые нам суждено провести вместе!

Артур ещё раз наполнил бокалы. Есть ему совершенно не хотелось. Он позабыл о полковнике Петруничеве, с которым должен был сейчас объясняться, и обо всём на свете. Ждал только того момента, когда они с Лео окажутся в постели. Да, Рита Деркач была права, уверяя, что в один прекрасный день они не устоят друг перед другом.

Что ж, Маргарита слыла на Петровке непревзойдённым аналитиком. Но сейчас вспоминать о ней не хотелось. Артуру казалось, что он изменяет коллеге, хотя никогда ни в чём ей не клялся. И никогда не представлял капитана Деркач на своём брачном ложе. Она не была женщиной майора Тураева, хотя очень хотела стать таковой. Его женщиной стала Лео — острая, терпкая, пьянящая, как вот это вино, как тёмная влажная ночь за окном.

Они допили шампанское одновременно, уже не говоря друг другу ни слова. Артур достал из шкафчика шёлковую скатерть, взмахнул ею и накрыл стол поверх бутылок и посуды. Тем самым он дал понять, что поужинают они позже. А потом поднял Валерию на руки, стараясь не понять оборки её роскошного платья, и понёс вон из кухни. Около выключателя остановился, и Лео после мгновенного замешательства погасила свет.

Через пять минут в прихожей и в комнате зазвонили телефоны, но трубку никто не взял. Аппараты взрывались ещё пять раз, но потом смолкли до лучших времён, словно осознав тщетность попыток докричаться сегодня до Артура Тураева.

Лиза Лосс вышла из ворот иеговистского городка и тут же села в поджидавшую её машину. Закрыла глаза и будто бы моментально уснула. Она не отдавала никаких распоряжений. Шофёр сам знал, что хозяйку нужно везти из Солнечного в Комарово, в особняк, где пожилая няня укачивает девочку Хелену. Несмотря на то, что ребёнка вскармливали искусственно, бутылочку с молочной смесью давала ей только Лиза. Делать это самостоятельно никто, в том числе и няня, не имел права.

Лиза в Иегову не верила, обряды сектантов не исполняла, но была в неплохих отношениях с некоторыми из проживающих в лагере женщин. А те, в свою очередь, приглашали Лизу заходить чаще, не теряя надежды обработать впечатлительную вдовушку. Она казалась лёгкой добычей — тонкая, интеллигентная, нервная, вся в чёрном — в водолазке из шерсти ягнёнка и в джинсах, заправленных в украшенные заклёпками сапоги-«казаки». Но вдова Эрвина Лосса ограничивалась лишь дружескими беседами, литературу от иеговистов не принимала и при первой же возможности спешила к дочери.

Казалось, у Лизы было теперь всё, о чём она мечтала. Днём тоска отступала, но зато ночью Лиза не могла уснуть без таблеток. А едва она забывалась, из тёмных углов сознания выползали кошмары…

Быстро темнело, свинцовые тучи неслись над Приморским шоссе, над верхушками сосен, которые яростно трепал штормовой ветер. Шумел невдалеке залив, орали над песчаным откосом вороны, и Лиза, доселе спокойная и отрешённая, почувствовала внезапную тоску. Казалось, для этого не было никаких оснований — дорога свободна, до дома уже близко, и заминок не ожидается.