Инна Тронина - Миллениум

В такое невозможно поверить, но никто кроме Петруничева не мог передать Лукину эту дискету. Как такое могло произойти? Александр Георгиевич был осторожным и благоразумным, иногда даже циничным, но далеко не трусливым человеком. И денег имел достаточно, что позволяло ему ежедневно не думать о хлебе насущном.

Тот же самый Максим не забывал родителей, дочка Катя тоже была устроена неплохо. И у Вероники в замаскированном сейфе хранились фамильные драгоценности. Конечно, денег много не бывает, но полковник не производил впечатления законченного рвача. О чести офицера он не забывал, но и фанатиком не слыл. Неуклонно и спокойно строил карьеру, собираясь на пенсии, подобно западным старикам, посмотреть мир. И вряд ли в свои пятьдесят пять вдруг решил осрамиться, попав в эпицентр скандала.

Вынудить Петруничева пойти на сотрудничество с Лукиным могли иные обстоятельства, и Артур уже сообразил, какие именно.

— С кем? — переспросила Вероника. — Я точно не могу вам сказать. По имени Саша собеседника не называл. Первый разговор произошёл у них в тот день, когда Максим попал в аварию. Мы только что вернулись из «Склифа», и тут же раздался звонок. Я была в таком состоянии, что ничего толком не запомнила. Ведь только что хирург сообщил нам, что надежды практически нет. Саша отказался ночевать в спальне, и я не настаивала. Собака своим лаем вырвала меня из тяжёлого, мутного сна. Мне пришлось вечером наглотаться таблеток, чтобы не сойти с ума. Ведь Максим стал уже четвёртым… Как рок, как проклятие все эти трагедии! — Лицо Вероники скривилось в плаче. — Словно какой-то бесплотный, неуловимый враг преследует нас, хочет вывести семью под корень… Пришлось вызвать «неотложку», и кардиограмма показала предынфарктное состояние. Хотели немедленно звонить в «скорую», но Саша категорически отказался ехать в больницу. Сказал, что должен уладить кое-какие дела, иначе нашим горестям не будет конца. Уверял меня, что знает, как оградить семью от напастей. И на это, дескать, нужно совсем немного времени. Я верила, очень хотела верить, что дело поправимо. Утром Саша попросил дать ему в постель мобильник и куда-то позвонил. Вот тогда я, уже немного успокоившись, и услышала слово «дискета». Но не придала значения, потому что Максим часами возился с компьютером, и все приятели у него такие же. Решила, что он должен кому-то отдать дискету, и всё.

— Понятно.

Артуру показалось, что его лицо стало каменным. Язык ворочался с трудом, а горло пересохло где-то внутри. Кофе не помогал, забылась даже недавно желанная трубка. А сердце стучало медленно, тяжело, неохотно.

— Иннокентий сказал, что дискета у него. И что дальше? Он хотел что-то передать мне через вас?

— Да. Он вежливо, но настойчиво попросил, чтобы я не откладывала дело в долгий ящик. Уверял, что вам есть о чём поговорить. Если желаете встретиться, приезжайте пятого апреля в Петербург. Вы должны остановиться в гостинице «Октябрьская» на Лиговском проспекте и ждать его звонка. Иннокентий предупредил, что осведомлён о грозящей вам опасности и хочет предупредить беду. А мне он заявил буквально следующее: «Если мы с Артуром встретимся и договоримся, вас никто больше не тронет». И я в ту же секунду поняла, что ничего сверхъестественного в наших несчастьях не было. Просто таким образом этот человек хотел чего-то добиться от Саши. Может быть, заполучить именно эту дискету. На ней была важная информация? Я не прошу сообщить подробности — просто хочу знать в принципе…

— Исключительно важная, — сделал ударение на первом слове Тураев. — С её помощью можно отправить за решётку всю эту компанию. Торговля детьми сейчас выгоднее наркобизнеса, и свои огромные прибыли мафия защищает до последнего. Я не оговорился — это настоящая мафия, живущая по своим законам. Жестокая и беспощадная, опутавшая своими щупальцами без преувеличения весь мир. Что для них я или Александр Георгиевич? Вы видите, они купили гораздо более высоких чиновников, и обнаглели совершенно. Вероника Яковлевна, я сделаю всё для того, чтобы вашу семью больше не преследовали. Сразу говорю, что не осуждаю своего шефа, который в данной ситуации не мог поступить иначе. Он решает не только свою участь. У него есть вы, есть дети и внуки, среди которых двое грудных. Его семья должна жить. Кстати, он сильно беспокоился за мать, которая живёт в почти вымершей деревне. Как только Александр Георгиевич осознал всю серьёзность положения, он сделал единственно правильный выбор…

— Но если этот бандит всех купил, зачем ему договариваться с вами? — удивилась Вероника. — Саша говорил, что дело о похищении девочки передано в Петербург. Вы им больше не занимаетесь. Или этого недостаточно?

— До недавнего времени было бы достаточно. — Тураев допил кофе и налил себе чашечку. Теперь он дышал свободно, ибо знал, как поступит. — Я уверен, что Александр Георгиевич освободил меня от ведения дела не по своей воле. Лукин считал, что этого хватит для его спокойного существования. Я передал другому сотруднику документы по делу, но Лукин знает, что копии можно оставить у себя. Дискета, о которой он упоминал, тоже, вероятно, существует не в одном экземпляре. Самоубийство Валерии кардинально изменило ситуацию. Он-то надеялся, что мать похищенной девочки смирится с потерей, забудет о случившемся, и всё порастёт быльём. У всех нас, ранее вовлечённых в дело, начнётся другая жизнь, и Елизавете Лосс уже ничто не будет угрожать. Лукин, я уверен, не хотел гибели Лео, потому что мёртвая она ему куда более страшна, чем живая. Своим отчаянным шагом она стряхнула сонную одурь, подловатую ленцу и с меня, и с Валерия Вандышева. Отец девочки окончательно понял, что вся эта история была неожиданной для Валерии. И, в конечном счёте, стала причиной её самоубийства. Теперь мы оба можем стать очень опасными врагами для Лукина, особенно если объединим свои усилия. Два неглупых мужика, которые не привыкли отступать и прятаться, могут здорово потрепать нервы Иннокентию и его людям. Ведь мы оба имеем выход на мэрию, можем встречаться с нужными людьми, и ещё неизвестно, чья возьмёт. Лукину не нужны мстители, которые будут вечно следовать за ним, не давать ему не на минуту успокоиться. И поэтому Лукин хочет отсечь хотя бы меня. Он желает, чтобы я ушёл с дороги. Думает, что, в отличие от Вандышева, я в этой истории посторонний…

— Артур, я вас прошу — уйдите! Уйдите, или этот молох раздавит вас!

Веронику вдруг затрясла нервная дрожь. Женщина прижала стиснутые кулаки к груди, и на её пальце сверкнул перстень с рубином в россыпи мелких бриллиантов — тоже семейная реликвия.

— Не нужно рисковать! Бедную мать уже не вернёшь, а вы можете себя погубить. Лучше бы Саша сразу сделал всё так, как хотели те люди. Я мечтаю о том времени, когда муж уйдёт со службы, и кошмар кончится. А у вас всё впереди. Вам надо думать о карьере, возможно, о семейной жизни. Один в поле не воин, милый мой мальчик. Я и Саше это говорила. А теперь не знаю, как объяснить Дианочке, почему на неё напали у самого подъезда и специально переломали ей ноги. Девочка должна поставить крест на своём будущем, на мечте стать балериной. А ведь имела все данные, прилежно занималась, жила этим! Артур, заклинаю вас, — оставьте их в покое! Они пролезут за любые запоры, подкупят или психологически сломают любую охрану! А у вас мать, брат, другие родственники! Есть и сын в Германии, о котором тоже нельзя забывать. Я была уверена, что Катя с семьёй в полной безопасности. Её младшей девочке всего четыре месяца. А им подожгли дверь, как пьяницам, вовремя не отдавшим долг! Для чего тогда все эти дурацкие консьержки, разносчицы сплетен, от которых куда больше вреда, чем пользы? Помешать бандитам они не могут, а вот посодействовать — запросто. Типун мне на язык, но вдруг с вашей квартирой произойдёт то же самое?